На каникулы все Уизли уехали в «Нору», точнее, улетели на бывшем блудном «Фордике». Они звали с собой и Гарри, но мальчик остался. Во-первых, после объятий Молли на следующее утро после битвы в Тайной Комнате у него довольно долго болели ребра. А во-вторых…
А во-вторых, Гарри каждый вечер приходил в Больничное Крыло, садился рядом с кроватью с проплавленной фениксом спинкой и то читал вслух учебники, то рассуждал о том, какие дополнительные предметы ему выбрать на следующий год.
Всего таких предметов было пять: Прорицания, Уход За Магическими Существами, Нумерология, Древние Руны и Маггловедение.
— Понимаешь, Гермиона, — говорил он, — без Рун и Нумерологии ну просто никуда. Это даже не обсуждается. Да ты и сама знаешь. УЗМС — это основа экономики, вместе с Гербологией. Еще бы волшебную геологию поизучать, но, говорят, в ней только гоблины разбираются. Ведь смотри — если бы не мандрагоры…
Гермиона не возражала, не перебивала и не делилась ни одним своим, несомненно, Очень Важным Мнением, отчего Гарри становилось только хуже. Он стыдился этого, злился на себя и на следующий вечер приходил снова. Гарри казалось, что если он не придет, то это будет что-то вроде предательства.
— Прорицания вроде бы фигня, — рассуждал Гарри, — но ты же знаешь, что именно фигня вокруг меня и творится. Вот зуб даю, мне еще предстоит со всякими предсказаниями разбираться. К тому же диаграммы эти твои…
На «Фигню» и «Зуб даю» мисс Грейнджер тоже не отреагировала, не реагировала она и на лесть по поводу диаграмм.
— А с маггловедением вообще странная история. Я тут конспекты старших курсов посмотрел, их за бесценок продают, дюжина кнатов за семестр всего, только История Магии дешевле будет… Так там такой бред, что Локхарт этот со своей «Мясорубкой» действительно гений на этом фоне. Смешно, да?
Гермиона не смеялась, но и не обижалась, что Гарри вспомнил про Локхарта. Тот из-за заварушки с василиском так и лежал в отдельной палате — видимо, мадам Помфри было не до него. Временами Гарри казалось, что спиной он чувствует злобный взгляд профессора, но дверь постоянно была закрыта.
Еще Гарри исподтишка любовался Пенни. Пенни была красивой даже в окаменении, и Гарри с трудом сдерживал себя от попытки прикоснуться к ней. Почему-то это казалось ему нечестным и стыдным.
Вечером мадам Помфри выгоняла его из Больничного Крыла, и Гарри с трудом удерживался от искушения либо спрятаться тут же под мантией-невидимкой, либо под ней же пойти в лабораторию и посидеть там на диванных подушках, просто ни о чем не думая. Но и то, и другое было бы слишком рискованно: Больничное Крыло регулярно посещал Дамблдор, который, как подозревал Гарри, мог найти его и под мантией, а привлекать внимание к тому факту, что они с Миртл нашли способ обойти защиту Директора, Гарри тоже не хотел.
Тем более, что они с вернувшимся с каникул Роном по вечерам переписывали конспекты: Гарри для Гермионы, а Рон — для Дина. Конспекты для Джастина переписывала Сьюзен, да и побледневший и осунувшийся Перси тоже увеличил количество писанины.
Матч с Рэйвенкло должен был состояться за неделю до экзаменов. На завтраке Гарри, под умоляющим взглядом Вуда, ковырял овсянку. Урок зельеварения вчера отменили, и Гарри подозревал, что знает причину. «Наверное, это раскаменяющее зелье очень сложное и его долго варить, иначе Снейп не отказался бы снять с меня еще пяток или десяток баллов», — подумал он.
Команда Рэйвенкло сгрудилась за своим столом, и Гарри временами замечал острые взгляды, которые бросала на него мисс Чанг, сидящая в обнимку с таким же «Нимбусом», как у него.
И завтрак, и предстоящий матч — все казалось настолько неважным, насколько это можно вообразить. Он буквально заставлял себе доносить ложку до тарелки, зачерпывать по привычке сдобренную сахаром кашу, затем нести ложку ко рту, открывать рот, закрывать, жевать, глотать… и повторять это снова.
— Надеюсь, ты продублировал для меня конспекты, Гарри Джеймс Поттер? — услышал он. — В конце концов, я же пропустила целых три месяца занятий, а экзамены уже через…
Он не помнил, как вскочил с места, и осознал себя уже уткнувшимся в пахнущие яблоками каштановые волосы.
— Гермиона! — прошептал он. Или не прошептал.
Полыхнуло, раздался громкий щелчок, и в следующий момент Гарри увидел, как две палочки — его и Гермионы — практически параллельно друг другу уставились на прикрывшегося фотоаппаратом Колина.
— Эй, это только первый! — первачок выглядел немного испуганным. — Первый из трех! Снимков в смысле. У меня еще два осталось, ты же сам обещал! И Гарри, представляешь, я его сфотографировать успел, ну, василиска этого, а у меня пленка сгорела. Дин фотоаппарат починил, а пленку эту никак восстановить не вышло! Кстати, — он сделал еще один снимок, прямо от груди, — это второй! Вы с палочками такие грозные, ужас просто. И мы же победили, да?!
Гарри и Гермиона переглянулись и рассмеялись. Потом мальчик посмотрел в сторону стола Рэйвенкло. Пенни глядела на него с легкой грустной улыбкой, но… Рядом, обнимая ее за плечи, стоял Перси, сама она держала ладонь поверх его руки, и Гарри просто не решился подойти к ней.
Шансов у Рэйвенкло не было. Сердце Гарри летело впереди него, и он просто следовал за ним. Он дважды разогнал охотников синей команды «финтом Поттера», так что счет был сорок к десяти (Вуд один раз купился на ложный замах Дэйвиса), когда они с Чжоу одновременно увидели снитч. Метлы у них были одинаковые, да и вес тоже — мисс Чанг была довольно миниатюрной — так что, казалось, с учетом способности Гарри он должен был иметь полное преимущество… однако, видимо, мистер Чанг гонял дочь не хуже, чем Дадли с компанией гоняли самого Гарри, так что у нее тоже было «Это». Определенно было. Но…
Но этого, точнее, «этого», оказалось недостаточно. Гарри с удивлением обнаружил, что радость и счастье подстегивают его не хуже, чем страх, злость и азарт. И, видимо, Чжоу радовалась за Пенни меньше, чем… чем Гарри за ту же Пенни, а еще за Дина, Колина, Джастина, даже за придурка Добби — не говоря уже о Гермионе.
Вуд рыдал, обнимая кубок и не отвлекаясь на девчонок-охотниц, повисших на нем сплоченной тройкой. Близнецы носились вокруг них кругами, но Гарри подошел не к своей команде, а к Чжоу.
— У тебя тоже есть «это», — сказал он, коснувшись ее плеча.
— Что «это»? — подняла заплаканное лицо девушка.
— Способность летать, ну или… не летать, а… не знаю, как сказать. Влиять на полет, что ли? Она есть у меня, немного у Невилла… И у тебя тоже. Только я… много тренировался, больше, чем ты, — про то, что такая же способность есть у профессора Снейпа и была (точнее, есть) у Тома, он умолчал.
— Ты совсем как отец, — всхлипнула Чжоу. — «Повтори десять тысяч раз!»
— Он у тебя крутой, — сказал Гарри, — он же домовика в камине поймать умудрился. Так что я бы на твоем месте его послушал. Если ты раскачаешь «это»… Думаю, в следующем году ты будешь не хуже меня.
— Придется ему рассказать, — снова всхлипнула рэйвенкловка, — он же меня теперь замучает! Хотя и обрадуется. Он ведь так переживал, что я не способна к… я не знаю, как это по-английски… это семейное… — Гарри внезапно вспомнил, как в каком-то китайском боевике, который он тоже смотрел из-за спины Дадли, забавный дядька с такой же фамилией, как у Чжоу (наверное, родственник) бегал по потолку и стенам и даже летал, правда, невысоко, но очень смешно. — А теперь он за меня так возьмется… Ты бы знал, какие у него методы, ну, тренировок! Ужас просто.
Тут охотницы, наконец, налетели и на Гарри, и ему снова пришлось уходить с поля с испачканными помадой щеками. «Изменщик и ловелас!» — прошипела ему в процессе расцеловывания Анжелина, но, слава Мерлину, в шутку.
Гермиона снова заняла свой любимый угол. Она так исступленно готовилась к экзаменам, что даже на Истории Магии не записывала за профессором Биннсом (запись его лекций за все семь лет Гарри по дешевке купил у старшекурсников), а прорабатывала конспекты, которые сделал для нее друг. Впрочем, Дин тоже, вопреки обыкновению, не спал, изучая каракули Рона. Из Общей Гостиной она уходила последней, а спускалась в нее минимум за час до Гарри, и как ни старался он, ставя свой Кусачий Будильник на все более раннее время, опередить девочку у него не получалось.
