Обе пары темных очков синхронно опустились вниз, блекло-карие глаза встретились с черными. Оба замерли, только руки миссис Кейн дрожали.

— Я… не думала, что это так… болезненно, — пробормотала она, когда все кончилось.

— Увы, мадам. К сожалению, я не в состоянии читать Ваши поверхностные мысли. Да и вглубь сознания без палочки и заклинаний я бы, пожалуй, не пробился. У Вас превосходная дисциплина разума, недоступная подавляющему большинству волшебников. Поттера… — эту фамилию он словно бы прошипел, — учили Вы?

— Полагаю, он… перенял у меня несколько трюков. Но…

— Забавно. Считайте, что Вы меня убедили. Вряд ли Вы могли бы… сконструировать это воспоминание с такими деталями. Впрочем, если Вы смогли справиться с Розье. Хм… С Розье. И с Дамблдором. Хорошо, я Вам верю. Итак, это окно действительно…

— Это окно комнаты Гарри. Впрочем, он живет в нормальной комнате — если, разумеется, комнату с решеткой на окне можно назвать нормальной — так вот, он живет в относительно нормальной комнате только последний год. Если желаете, я могу показать Вам то помещение, в котором он прожил предыдущие десять лет. Не переживайте, молодой человек, пожалуй, я выдержу еще один-два таких… сеанса. Вы готовы?

Снейп с сомнением посмотрел на дрожащие руки пожилой леди, но все-таки кивнул.

Через десяток секунд он отвел взгляд.

— В основном я наблюдал брюхо… его опекуна?

— Да. Мистер Дурсль во время моего единственного визита в этот дом старательно загораживал… помещение, в котором жил мальчик.

— Вы хотите сказать…

— Да. Это каморка под лестницей. Он жил в ней девять лет и почти девять месяцев. С того самого Хэллоуина и до тех пор, пока ему не пришло письмо, адресованное в тот самый чулан. После этого его опекуны испугались, как будто их поймали на горячем, и, наконец, выделили мальчику одну из двух свободных спален. Собственно… Я бы могла показать Вам еще кое-что, но… похоже, я переоценила свои силы. Простите меня, сэр. Впрочем… если это важно, я…

— Не стоит, мадам. Вы не возражаете, если я отвезу Вас обратно в дом?

— Я как раз хотела попросить Вас об этом, мистер Снейп.

Обратный путь был проделан в полном молчании. Снейп закатил кресло на веранду, выплеснул недопитый чай и снова начал священнодействовать.

— Что Вы хотели доказать мне этим? — внезапно спросил он.

— Только и исключительно то, что мистер Поттер абсолютно точно попадает под описание объекта, представленного в методичке на страницах с третьей по пятую.

— А то, что он не просто подпадает, но и сознательно подгоняется под… эту методичку, я обязан додумать сам?

— Мне Вы ничем не обязаны, молодой человек, абсолютно ничем. Да и, пожалуй, никому другому в этом мире тоже, если по большому счету. Но… я пришла к выводу, что Вы обязаны чем-то сами себе.

— Почему Вы так решили?

— Все-таки сорок лет работы в школе позволяют немного понимать людей, знаете ли. Даже лично незнакомых людей. И если Вы найдете еще час на беседу с почти выжившей из ума старухой, возможно, Вам будут… более понятны моя логика и мои мотивы.

Они сидели друг напротив друга, глядя в стол. Давно остывший чай остался почти нетронутым.

— Вот как, — задумчиво произнес Снейп, — но… Вы выдали этого человека не добровольно, а в результате пыток?

— Зато я знала, кого именно я выдаю. Я сама произнесла его имя. Более того, я подписала протокол с этим именем — немцы, знаете ли большие аккуратисты, Орднунг у них Юбер Аллес, они даже оставили мою правую руку относительно работоспособной — и я ненавидела себя, но… Впрочем, не кажется ли Вам смешным — печальным, но смешным, — что мы с Вами соревнуемся друг с другом на тему «кто из нас более гнусен и мерзок»?

— Вы хотите…

— Т-с-с-с, мистер Снейп. Давайте не будем ставить друг друга в неудобное положение. Я немного знаю людей Вашего типа — о, нет, не волшебников, но… людей, скажем так, живущих ради одной-единственной цели. Не отрицайте этого. Мой возраст, наряду с массой недостатков имеет… определенные преимущества. О, да, бывает, старость приходит одна, забыв прихватить с собой мудрость, но мне кажется, я все-таки смогла ухватить кусочек на распродаже. Так вот, влиять на таких людей, как Вы, совершенно бессмысленно. Можно лишь помочь им — причем не советом, советов они просто не послушают, а, так сказать, информацией.

Миссис Кейн закрыла глаза и несколько минут молчала, лишь тяжело вдыхая и выдыхая ароматный воздух лета.

— Ваше выступление на том… прощальном обеде… Когда Вы одновременно преподали суровый урок мисс Грейнджер и обозначили свою независимую позицию… Вы готовы играть свою игру, и эта игра лично меня устраивает. Мальчик тоже что-то понял, но далеко не все. Самое важное он… отказывается понимать. Точнее, принимать. Может быть, позже, но… Вы знаете… наверное, стоит быть с Вами честной. Мальчик… попросил разрешения убить Вас.

Чашка Снейпа дрогнула, несмотря на то, что бледные руки не касались ее. Однако на его лице зародилась мечтательная улыбка. Так могла бы улыбнуться змея. Ядовитая змея.

— Он… пока ребенок. Он пока — пока! — не может понять, как можно простить… смерть родителей… Прилюдное унижение подруги… И… то, что Вы сказали ему у дома его матери, наконец, — продолжила миссис Кейн, словно не замечая этой змеиной ухмылки. — Даже я, уж извините, мистер Снейп, считаю это, последнее… непрофессиональным. И как учитель с сорокалетним стажем, и как… шпионка и террористка.

Снейп по-прежнему сидел, сложив руки на коленях. Обращенная к нему чашка еле заметно подрагивала. Улыбка становилась все более и более мечтательной.

— Разумеется, это было бы для мальчика непростой задачей, — так же невозмутимо продолжала рассуждать миссис Кейн, — с его везением, только везением… против Вашего таланта и опыта… Но знаете… Я все-таки поставила бы на него.

Чашка на столе треснула, чай растекся по столу зеленоватой лужицей. Снейп вздрогнул и убрал улыбку с лица.

— Позвольте поинтересоваться, мадам, почему Вы так думаете? Не скрою, я почти мечтаю о том, чтобы он попытался…

— Именно поэтому, — пояснила пожилая леди. — Вот из-за этого самого «почти» Вы не можете убить его без даже не повода, а действительно веской причины. При этом я с трудом могу представить такую причину, которая бы… развязала Вам руки по-настоящему. Не забывайте — между нами слишком много общего, так что я вполне могу представить себя на Вашем месте. А вот у мальчика такого ограничения нет.

— Эта мелкая тварь может… неприятно удивиться, если попытается, — прошипел Снейп.

— Он не попытается, не тешьте себя этой… мечтой. Мы просто запретили ему. Ничего не объясняя. Думаю, его доверия к нам будет достаточно. По крайней мере, на первое время. А потом… Может быть, потом он поймет, что кто бы из вас двоих ни победил — оставшийся проиграет. Как и Вы понимаете это в глубине души.

Снейп достал, словно из воздуха, палочку, сделал короткий пасс, не говоря ни слова, и чашка снова стала целой.

— И я ничего не хочу от Вас, мистер Снейп. Не хочу, чтобы Вы оставили его в покое. Не хочу, чтобы Вы перестали путать мальчика с его отцом. Это невозможно — учитывая то, что я о Вас знаю.

— Тогда к чему это все?

— Мне просто нужно было рассказать Вам об этом. Считайте, что это предсмертное предвидение. Ведь мне осталось совсем недолго. Врачи дают мне одну или две недели, и… мне нет смысла врать Вам. Ложь… Ложь может довольно дорого обойтись мне там, где меня скоро встретят.

— Вы… торопитесь на эту встречу, мадам? — Снейп, наконец, оторвал взгляд от стола и поднял бровь в четвертый раз.

— Что? О, нет, разумеется, нет. Торопливость так же непристойна, как и… неоправданное опоздание, не так ли?

— В таком случае… Выпейте это!

Снейп протянул пожилой леди причудливого вида флакончик. Та дрожащими пальцами вынула пробку и принюхалась.

— Мальчик был прав, — пробормотала она, — пахнет совершенно непередаваемой гадостью.