— Удивительно, но на вкус оно еще хуже, — сказала она чуть громче и увереннее спустя минуту. — Что это? Я как будто снова…
— Укрепляющее зелье по моему личному рецепту. К сожалению, на магглов действуют далеко не все зелья, но… я же все-таки Мастер. И немного приготовился к разговору. К разным вариантам разговора, уж простите за откровенность.
— Не сомневаюсь, молодой человек. Я бы назвала Вас волшебником, если бы Вы уже им не были, знаете ли.
Снейп усмехнулся.
— Сколько это мне даст? — прищурилась миссис Кейн.
— Не могу сказать, леди. Я все-таки не целитель. Кроме того, против старости нет лекарств даже в волшебном мире. Но, я надеюсь, при регулярном приеме Вы сможете прожить еще как минимум год.
— Регулярном?
— Я подумываю о том, чтобы назначить вашему мальчику побольше отработок и заставить его варить это зелье для Вас. Дав ему понять… цену ошибки. Ну и времени на подготовку планов моего убийства у него уже не будет.
— Сурово. Но в высшей степени разумно. Я готова рискнуть.
— Что до суровости… Вы же не думаете, что я не нашел в этой методичке себя? Свою роль? Более того, благодаря ей я обнаружил, что кое-где я… недорабатываю. И, продолжая разговор о регулярности…
— Разумеется, мистер Снейп. Двери моего дома для Вас всегда открыты. Это меньшее, чем я могу расплатиться за…
— Вы уже расплатились авансом, леди. Только не думайте, что я внезапно изменю свое отношение к сыну Джеймса Поттера. И… Вы же не случайно сообщили мне о планах Поттера-младшего? Чтобы я не дай Бог не…
Шарлин едва заметно улыбнулась. Кивнула она еще менее заметно — пожалуй, только в мыслях. В не закрытых от чтения мыслях.
— Мальчика и так есть, кому любить, мистер Снейп. По крайней мере, пока. А потом… Возможно, он все же найдет кого-нибудь сам. Или воспитает. Мне очень жаль, что приходится говорить так цинично… В конце концов, я все же служила в… довольно неджентльменской организации… Но прививка ненависти, искренней ненависти, ему совершенно необходима.
— Северус. Зовите меня Северус. И… насчет ненависти не беспокойтесь. Мне… не придется делать над собой усилий. Даже сейчас. А может быть — особенно сейчас. Он слишком похож на отца, даже в… Впрочем, неважно.
— Я так и думала, Северус. И не могу не одобрить его выбор в этом самом «в», хотя он сам его еще не осознал. Но не желаете ли посмотреть, как будут развиваться события дальше? По моим расчетам, что-то должно произойти в эту или в следующую ночь.
— В следующую, насколько я в курсе. Тогда, если это не нарушит Ваши планы, я вернусь завтра вечером. И… принесу еще несколько столь же мерзких на вкус и запах зелий.
— Я буду ждать Вас, Северус. И — зовите меня Шарлин. Можно еще и Самантой, но… мы можем поговорить обо всех этих тонкостях позже. И да, одежду оставьте себе. Один из… знакомых моих знакомых, немного похожий на Вас, уже несколько недель приходит ко мне примерно в этом же образе. Там в кармане несколько фотографий и краткое досье на тех местных сплетниц, с которыми Ганс — Ганс Грубер, так его зовут — уже завязал кое-какие отношения. Возможно, это Вам поможет. Да и удостоверение личности может пригодиться.
— Я снова восхищен, Шарлин. И… выходит, у вас есть моя фотография. Ммм… Коукворт, дом Лили в ту самую ночь? Впрочем, не отвечайте — это единственное место, где я… поддался эмоциям. Скажите… Если бы ваши друзья… обеспокоились слишком сильно — они попытались бы убить меня?
— Нет, Северус, что Вы. Мы не настолько самонадеянны, чтобы рассчитывать на чистую удачу. Это привилегия Гарри, потому что ему, кроме удачи, рассчитывать просто не на что. Мои друзья… Они застрелили бы не Вас, а меня, чтобы… обрубить ниточки. И, кроме того… В отношении меня это, по крайней мере, до Вашего зелья, было несущественно: неделей больше, неделей меньше… А Вами мы рисковать не можем, иначе мальчик будет обречен.
====== Близнецовый Вирус ======
Гарри смотрел в забранное решеткой окно на освещаемый тусклыми фонарями и редкими фарами проезжающих машин Литтл-Уингинг. Настроение у него было отвратительным. И вовсе не из-за решетки на окне, запертой снаружи двери и кошачьей прорези в ней, через которую дядя Вернон подсовывал ему еду.
Он вздохнул, оторвался от окна и полез под кровать. Оттуда он появился с бутылкой воды и завернутым в пластик брусочком пеммикана: почти сразу после того, как разъяренный дядя Вернон запер его в спальне, часа в три пополуночи, его разбудили Джон и Джейн. Все вместе они перетаскали наверх еду, воду и фонарик, который в случае чего можно было использовать как сигнальный.
Насчет дяди, тети и кузена Дадли подручные майора Бутройда сказали не беспокоиться, проснуться им не грозило. Ну, в смысле, до утра. Как, впрочем, и мистеру Флетчеру, безбожно дрыхнущему в углу сада под мантией-невидимкой. Кто ж знал, что утомившийся рядом с домом Дурслей пьянчужка для пущей забористости добавляет в недопитый виски производные клонидина?
Нет, от голода и жажды Гарри не страдал и страдать не собирался, как и от скуки: вместе с едой и водой Джейн оставила ему пару интересных, хотя и несколько специфических книжек.
Его почтовой сове Хедвиг было значительно хуже, чем ему самому: решетка была вмурована в стену намертво. Так что Хедвиг могла расправить крылья только здесь, в комнате, будучи не в состоянии испытать счастье полета.
Гарри понимал ее. Он разломил брусок пеммикана надвое, одну половинку начал жевать сам, а другую протянул белоснежной подруге. Впрочем, беспокойство о сове тоже не было причиной его плохого настроения: если за ближайшую ночь ничего не произойдет, майор обещал не позже завтрашнего утра натравить на Дурслей Службу Защиты Детей, так что Повелителю Памяти так или иначе придется вмешаться. А еще одну ночь Хедвиг потерпит. Хедвиг согласно кивнула и взъерошила клювом волосы мальчика.
И даже с отсутствием писем от друзей он уже примирился — тем более, что то мелкое глазасто-ушастое чудушко честно призналось, что это все его каверзы, а его друзья о нем по-прежнему помнят и пишут ему. Ну, в смысле, писали. Жаль, что все письма остались у миссис Кейн, и прочитать их он не успел, уж больно быстро все закрутилось.
Просто ему было тоскливо без самих друзей. Теперь он не мог даже представить, как он жил все эти девять лет до того, как забрался в сад одной примечательной пожилой леди.
То ли оттого, что пеммикан оказался сытным и достаточно вкусным, то ли оттого, что привычные кошмары устали его кошмарить, но заснул Гарри легко и сны ему снились, для разнообразия, приятные. Во сне на его окне не было решетки, и Хедвиг, доставившая ему, наконец, письмо то ли от Гермионы, то ли от Джинни, то ли от Пенни Клируотер, колотила клювом в прозрачное до невидимости стекло. То, что сова при этом улыбалась — хотя, казалось бы, чем ей это делать? — было для сна вполне нормальным и естественным.
Гарри подскочил и сел на краю постели. Если бы не прохладный пол под пятками, он подумал бы, что все еще спит: за окном, в темноте, светилась улыбка, похожая на улыбку Чеширского Кота из книжки про Алису. Нет, помимо белоснежных зубов, там, понятно, светились еще и белки глаз. Ну и контуры коричневой физиономии Дина Томаса угадывались, но только со второго взгляда.
Гарри вскочил с кровати и поднял оконную раму.
— Как ты тут…
Он замолк, увидев, что Дин не висит на подоконнике и даже не сидит на метле, а выглядывает из окна старого автомобильчика бирюзового цвета. При этом автомобильчик, ворча двигателем, висел в воздухе прямо над палисадником на высоте второго этажа. Тусклый свет фар освещал пыльные акации, а из салона машины Гарри улыбались едва различимые в темноте главные хулиганы Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» — Фред и Джордж Уизли. Гарри помахал им рукой из-за решетки.
— Я сейчас у Уизли живу, — пояснил Дин, — у мамы и отчима отпросился, а недавно Артур, ну, мистер Уизли, вернулся с работы — он в Министерстве Магии работает — и сказал, что тебе вынесли предупреждение за колдовство на глазах у магглов.
