— А ты испугался?
— Не успел, некогда было. Они меня минуты три гоняли, а потом достали. Ногой в голову.
— Бедняжка, — вздохнула Лаванда. — А потом что?
— А потом облили водой, холоднющей такой, и опять отправили пятый угол искать. И так восемь раз.
— Странно, что ты не проснулся, — задумчиво сказала Лаванда.
— Когда кошмар — хрен проснешься, даже если захочешь, — философски заметил Гарри.
— От холодной воды должен был проснуться, — авторитетно заявила мисс Браун. — Так сколько, ты говоришь, было этих братьев?
— Трое. Один года на два старше меня, а двое вообще лбы здоровые, лет по двадцать, не меньше.
— Очень интересно. Нам с Парвати на завтраке надо будет поговорить с Падмой, а уже она спросит у Чжоу…
— Что спросит?
— Сколько у нее братьев и какие они.
— Ты думаешь, это вещий сон? — нахмурил лоб Гарри.
— Если ты собираешься подрабатывать у мистера Чанга и на следующее лето — вполне возможно. Так что, если не возражаешь, я использую эту историю для эссе по Предсказаниям. Ну что, потренируемся и на завтрак? Гермиона, ты с нами?
Мисс Грейнджер отреагировать не соизволила и появилась на завтраке за десять минут до его окончания. Вместе с Роном.
Если бы не хроноворот, который был у Гермионы и Гарри один на двоих, всю следующую неделю они не разговаривали бы вовсе. Да и с хроноворотом — ну какой тут разговор. «Гарри, нам пора. Гарри, поправь мантию. Готов, Гарри?» Вежливо, конечно, и без единого упрека — но еще на дюйм дальше друг от друга.
Попытка объясниться с подругой по поводу их с Лавандой совещания успехом не увенчалась: Гарри с большого ума зашел с козырей, в смысле с предположительной неопасности Блэка. Разумеется, при этом он упомянул ту самую записку от майора, невесть как попавшую под их «Фиделиус». На что мисс Грейнджер среагировала попыткой клятвы в том, что никому их секреты она не открывала, несмотря на тупость и безответственность Гарри Джеймса Поттера; тупой и безответственный Гарри Джеймс Поттер еле успел остановить ее, заявив, что он это и так знает, потому что открой она старушкам их секрет, первым же абзацем в той самой записочке была бы настоятельная рекомендация порвать с мисс Грейнджер все отношения. Так что он ей по-прежнему доверя…
На этом «доверя…» мисс Грейнджер фыркнула, заявила, что очень это ценит, развернулась и ушла. И хорошо, а то разговор чуть было не скатился к тому же самому непотребству, что и полтора года назад, в пустом классе с подушками.
На тренировки Гермиона тоже ходить перестала, отговариваясь необходимостью подготовки к матчу с Мэнди Броклхерст, который должен был состояться в субботу. Так что Гарри пришлось заниматься с Лавандой (с которой мисс Грейнджер теперь тоже не разговаривала, причем как бы не более вежливо, решительно и непреклонно, чем с Гарри), и в результате большая часть тренировочного времени уходила на подтягивание блондинки до минимально приемлемого уровня.
Хорошо еще, что в среду ему удалось вытащить на тренировку еще и Невилла, а тот явился вместе с Джинни. Поодиночке Гарри справился с ними обоими без особого труда, Лаванда проиграла Невиллу и выступила с Джинни на равных, а вот когда Невилл достал завернутый до того в медвежью кожу меч и с ухмылкой предложил попробовать парой против пары…
Если бы Джинни могла колдовать невербально, Гарри с Лавандой продули бы с позорным счетом: Невилл с легкостью отбивал его заклятья фамильным мечом, а под его прикрытием Джинни умудрилась достать Лаванду и пару раз попасть в самого Гарри, точнее, в его щиты. Но когда у девочки кончилась дыхалка, Гарри все-таки смог вывести ее из строя. Невилл в ярости попытался резко сократить дистанцию, но пролетел мимо (в ловкости Гарри его все-таки превосходил, да и действия против холодного оружия, пусть даже и не такого серьезного, Лесли и МакФергюссон с Гарри отрабатывали) и получил ватноножное в спину.
После феерического боя они немного посидели, приводя дыхание в порядок, и Гарри высказал свои замечания. Лаванда с видимой завистью вздохнула и сказала, что против скоординированной пары им все равно ничего не светит. Гарри задумался о том, что к двум сложившимся двойкам — близнецам и Джинни с Невиллом — следовало бы добавить еще несколько. К сожалению, они с Лавандой в бою друг друга не чувствовали…
Сколачивать боевую пару из Гермионы и Рона? Почему-то это казалось ему очень плохой идеей. Рон стал слишком сосредоточен на себе, чтобы прикрыть подругу. Гарри не был уверен, что нынешний рыжик решился бы бросить своего коня вперед, под каменную булаву. Судя по всему, зависть и честолюбие съедали его душу медленно и неотвратимо, и что с этим делать — было непонятно.
За завтраком в субботу сова принесла Невиллу письмо. Тот вскрыл его и с воплем задрал руки в победном жесте.
— Мы выиграли! — закричал он. — И Хагриду даже бензопила не понадобилась! Ба пишет, что дело Клювокрыла прекращено за неподсудностью! Он с Хагридом возвращается в Хогвартс!
Гарри отложил конверт, доставленный ему крайне официального вида совой. Мадам Боунс оказалась столь любезной, что прояснила подоплеку атак на Клируотеров и Финч-Флетчли: группа столпов волшебной экономики под водительством того самого Амоса Диггори, что выступал в качестве обвинителя по делу Клювокрыла, не слишком обрадовалась новым участникам игры и попыталась придушить потенциальных конкурентов в зародыше.
При этом особую опасность они видели именно в магглорожденных волшебниках; мадам Боунс объясняла это дурным, с точки зрения столпов, примером заместителя начальника Отдела по Связям с Гоблинами Дирка Крессвелла, который, будучи выходцем из обычного мира, шажок за шажком менял закостенелую финансовую систему Магической Британии (успев при этом оттоптать несколько особенно старых мозолей), и вот-вот должен был занять место начальника отдела. Помянутые столпы крайне опасались, что магглорожденные, пользуясь знаниями и навыками большого мира, изрядно потеснят их с занимаемых позиций не только в финансах, но и в бизнесе.
Мадам Боунс с удивлением отметила, что Лорд Малфой, к которому еще в начале года обратился Диггори-старший, вежливо, но решительно отказался участвовать в удушении выскочек. В отличие от мадам Боунс Гарри понимал причину: вынужденно данная Малфоем клятва запрещала ему вредить магглорождённым хоть словом, хоть делом, хоть золотом. Пожалуй, стоит прояснить этот момент суровой ведьме: с союзниками следует играть честно, — подумал Гарри.
Он бросил быстрый взгляд на слизеринский стол. Младший Малфой сидел прямой, как швабра, и буравил Наследника Дома Лонгботтом тяжелым взглядом. Гарри подумал, что Дракусик обязательно попытается испортить Невиллу торжество, но беда пришла с другой, хотя и тоже ожидаемой, стороны.
— Пять баллов с Гриффиндора за вопли в Большом Зале, мистер Лонгботтом, — процедил подошедший к их столу Седрик Диггори. — И не думайте, что, прикрывшись Блэком, вы сможете безнаказанно выставлять нашу семью идиотами!
— Блэком?! — броня Гарри дала трещину. Майор же писал, что…
— О, как я вижу, мистер Лонгботтом не соизволил посвятить приятеля в некоторые забавные детали дела? — яду в голосе Седрика было столько, что его вполне можно было бы принять за Малфоя. — Ну что ж — если этот факт оказался сюрпризом для моего отца, почему бы ему не стать таким же сюрпризом и для тебя, Поттер?
— Я… Я не знал, Гарри! Я правда не знал! — Невилл был красным, как рак. — Ба только сейчас пишет, что… Вот сам посмотри.
— «…то, что Клювокрыл принадлежит Сириусу Блэку, а значит, Древнейшему и Благороднейшему Роду Блэк, оказалось для бедного Амоса Диггори таким сюрпризом, что он не смог вымолвить ни слова. Признаться, я сама, получив подписанную Блэком и Хагридом купчую, была несколько шокирована…» — прочитал Гарри.
— Ты же не сердишься, Гарри? — Невилл был таким же потерянным, как на зельеварении в начале года.
— За что? — спокойно спросил мальчик. — Ты же ничего не знал. Тут разве что с Хагридом надо говорить. А то и мотоцикл у него блэковский, и гиппогриф… Опять «совершенно случайные совпадения» косяками летают.
