От Невилла с Августой Гарри досталась тоненькая, не толще четверти дюйма, карманная фляжка. Подумав, Гарри залил в нее остатки флегматизатора, то есть Новолунного Спокойника, и не очень удивился, когда выяснилось, что во фляжку форматом не больше кредитной карточки влезает не меньше полупинты жидкости. Парвати удивила кожаным футляром для зеркальца, которое Гарри позаимствовал у нее еще для дуэли в самом начале первого курса, да так с тех пор и зажал, отдарившись другим, заколдованным на нетеряемость. Гарри немедленно запаковал зеркало в футляр: ведь если набрать ему достаточно серьезную историю, как-нибудь на каникулах можно будет заглянуть к Кровавому Таннеру.
Дин, Джинни и близнецы ничего не прислали, но Джинни в приложенном к свитеру письме намекнула, что свой и папин подарок они вручат сразу после каникул, отчего у Гарри заметно поднялось настроение.
А мистер Эндрю Прюэтт прислал Гарри красивую открытку и финансовый отчет.
На ланч они с Роном и появившимися ниоткуда близнецами не пошли, перекусив пирогом Молли и немного поиграв во взрывного дурака.
Когда они, Гарри и трое Уизли, спустились к праздничному ужину, факультетские столы опять были отодвинуты к стенам.
Посреди зала стоял один общий, окруженный изящными стульями стол, на котором было накрыто на двенадцать человек. За столом уже расположились сам Дамблдор, все четыре декана: МакГонагалл, Снейп, Спраут и Флитвик, – профессор Люпин, относительно трезвый профессор Хагрид и завхоз Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки.
Студентов, кроме них самих, не было: из-за окружавших замок дементоров на каникулы уехали почти все.
— Веселого Рождества! — поздравил вошедших Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. Садитесь, мы вас ждем.
Все четверо гриффиндорцев уселись на свободные места с дальнего края стола.
— Разбирайте хлопушки! Это Ваша, Северус! — Дамблдор протянул Снейпу большой усыпанный серебристыми блестками цилиндр.
Снейп неохотно протянул руку и взял его. Немного помедлив, он дернул за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у Снейпа очутился островерхий колпак, на верхушке которого красовалось чучело грифа.
Гарри перекосило от чувства неловкости и парадоксального сочувствия своему врагу. Он посмотрел на Снейпа и поймал три исполненных ненависти взгляда, брошенных зельеваром: на Дамблдора, на бесстрастного профессора Люпина и на самого Поттера.
Затем Снейп изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак Дамблдору, директор тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы.
— Ну, что же вы? Угощайтесь! — Дамблдор с сияющей улыбкой оглядел сидящих.
Едва Гарри протянул руку к блюду с жареным картофелем, как дверь в зал снова открылась и вплыла — по-другому не скажешь — профессор Трелони. На ней было длинное зеленое платье, расшитое блестками, в нем, с учетом закрывающих половину ее лица толстенных очков, не уступающих очкам Эрни Пранга, она походила на стрекозу-переростка.
— Гримм! Черный пес смерти Гримм! — сходу заявила она и взвизгнула: тихо сидевшая на коленях Рона Короста вскочила и ринулась к выходу, прошмыгнув прямо под юбками прорицательницы, которая немедленно грохнулась в обморок.
Рон ринулся было за своим питомцем, но замер, остановленный взглядом Люпина.
— Давно у Вас эта крыса, мистер Уизли? — спросил профессор.
— С первого курса, сэр! — ответил тот, плюхаясь обратно. — Ее зовут Короста, профессор!
Гарри помнил, что Рон ненавидит упоминать о том, что все, что у него есть, до недавнего времени доставалось ему от старших братьев, так что умолчанию о том, что еще раньше Короста принадлежала его брату Перси, он совершенно не удивился.
— Да, она выглядит достаточно старой, — кивнул Люпин, и Гарри вспомнил, как в прошлом году Гермиона говорила, что обычные крысы живут три-четыре года или около того.
— Ага, профессор, — согласился Рон, наблюдая, как МакГонагалл и Спраут приводят в чувство Трелони. — Мне пришлось даже витамины для нее покупать!
Тем временем две деканши аккуратно подвели все еще пошатывающуюся предсказательницу к столу и усадили напротив быстро наколдованного Дамблдором дополнительного прибора.
— Вы в порядке, профессор Трелони? — спросил Дамблдор.
— О, директор! Хрустальный шар поведал мне, что, спустившись сюда, я встречусь с тем, кого не видела много лет; я увидела, как я покидаю свое одинокое убежище и спускаюсь к вам. Разве могу я бросить вызов судьбе? И я поспешила сюда. Но…
— …Но, видимо, крыс отпугивают от Башни Прорицаний изумительные ароматы Ваших благовоний, Сивилла, — поджала губы МакГонагалл. — Неудивительно, что вы не видели их столько лет!
— По крайней мере, в моей скромной обители пахнет не кошками, дорогая, — не осталась в долгу Трелони.
Теперь губы поджал еще и Филч.
— Так что Вы говорили о Гримме, дорогая Сивилла? — решил прекратить препирательства Дамблдор.
— Я спешила донести до вас благую весть, открывшуюся моему Третьему Глазу, — блеснула очками Трелони, — но, пожалуй, я не вовремя.
Прорицательница отложила салфетку, которую мяла в руках, и совсем уже было собралась встать, но вдруг побледнела.
— Ох, Минерва, Помона! Что же вы наделали?! — вопросила она.
— Поясните, пожалуйста, что Вы имели в виду, Сивилла?
— Нас тринадцать! — трагическим шепотом произнесла профессор Трелони. — Когда я спустилась сюда, к вам, вас было двенадцать, а когда вы усадили меня за стол… Нас стало тринадцать! Не забывайте: когда вместе ужинают тринадцать человек, тот, кто первым встанет из-за стола, тот первым и умрет!
— Ну раз уж эта неприятность все равно произошла, — лукаво подмигнул Директор, — предлагаю все-таки отдать должное искусству наших поваров. А эту проблему мы как-нибудь решим попозже, совместными усилиями.
Гарри заметил, что близнецы переглянулись и быстрее заработали челюстями и столовыми приборами.
— Так все же, профессор Трелони, поведайте собравшимся открывшуюся Вам благую весть! — Дамблдор явно решил не отцепляться от предсказательницы, и этому, как подумал Гарри, просто обязана была быть причина.
— О, я видела Гримма, преследовавшего нашего бедного мальчика! — Трелони простерла длань в сторону Гарри. — Но он уходит! Он удаляется, и я молю Высшие Силы, чтобы на его место не пришло что-то более страшное! О, Ремус! — Трелони вцепилась в руку Люпина своей птичьей лапкой. — Ты выглядишь нездоровым, и мне будет так горько, когда ты оставишь нас! Ты же сам знаешь, что твое время на исходе, и, наверное, поэтому ты тогда покинул меня, стоило мне предложить тебе посмотреть в магический кристалл!
Гарри подумал, что его догадка о том, что Люпин вполне мог бы замутить с Трелони, кажется, подтверждается. Тем более, что сам профессор выглядел теперь не только больным, но и смущенным. И, судя по их возрасту, они могли бы даже учиться приблизительно в одно время и, соответственно, быть старыми знакомыми.
— Полагаю, профессору Люпину, как и мистеру Поттеру, ничего не угрожает, — сказал Дамблдор все так же приветливо, но все же слегка жестче, чем обычно. — Северус?
— С зельем все в порядке, Директор, — слегка поклонился Дамблдору декан Слизерина, и Гарри вновь увидел ненависть в его брошенном на Люпина косом взгляде. — Новая порция будет как раз завтра к вечеру.
Гарри попытался вспомнить, поили ли его какими-то необычными зельями до этого, но не преуспел: видимо, «новая» порция предназначалась не ему.
— В таком случае, предлагаю всем отведать этого замечательного супа с потрохами, — улыбнулся Дамблдор.
Когда они отведали и супа с потрохами, и свиных сарделек, и индейки — Хагрид умял не меньше четырех здоровенных птичьих тушек — и еще множества вкуснейших блюд, завершив пирогами, Дамблдор весело посмотрел на близнецов.
— Позвольте мне тоже сделать небольшое предсказание, Сивилла, — улыбнулся он профессору Трелони. — Мне кажется, господа Фред и Джордж Уизли уже придумали решение нашей маленькой застольной проблемы. Не так ли?
