— С глаз не спадет, сэр. Это маггловские контактные линзы. Но Вы правы. А Вы наш новый учитель ЗОТИ, сэр?
— Почему ты так думаешь, Гарри? — спросил Люпин, открывая дверь вагона.
— Стойка под уход от палочки, рука… Ну и реакция у Вас о-го-го, профессор! — про то, что каждый год в Хогвартсе меняются именно преподаватели Защиты, Гарри говорить не стал, дядьке и так было довольно хреново.
— Спасибо, Гарри. Разбираешься в этом?
— Дрался много, — пожал плечами мальчик, входя в купе.
— Ты прав, в этом году учить вас Защите буду я. Могу я попросить Вас об одолжении, мистер Поттер?
— Конечно, профессор! — ответил Гарри уже официальным тоном. — Не выходить из купе?
— Да. Мне… немного нездоровится, и я не смогу сопровождать тебя по всему поезду.
— Обещаю, сэр. Только я тогда сейчас сбегаю в туалет, хорошо?
Дождавшись кивка, Гарри вышел и двинулся к уборной. Дамблдор был в своем репертуаре: новый профессор, пусть и выглядел неплохим бойцом, одеждой изрядно напоминал Флетчера. «Себе на мантии Добрый Дедушка галлеоны находит, — зло подумал Гарри, — а как о своих позаботиться — ходите в штопаном, взять хоть тех же Уизли…»
В туалете Гарри снял с глаз линзы, достал из сумки очки и убедился, что его волосы уже действительно начали темнеть. Когда он вернулся, профессор уже пристроился в углу купе рядом с потрепанным чемоданом, к которому была прикреплена бирка с именем — видимо, профессор много... э-э-э… путешествовал (слово «бродяжничал» было недостаточно уважительным).
— Вы можете поспать, профессор! — сказал ему Гарри. — У Вас очень усталый вид. А я не собираюсь выходить из купе, честно!
— Я бы предпочел дождаться мадам Боунс, — заметил Люпин. — Не стоит ее волновать. А потом я с удовольствием воспользуюсь твоим предложением.
Платформа заполнялась народом, профессор Люпин героически боролся со сном, пока, наконец, минут за десять до отправления Гарри не увидел на перроне самого себя, окруженного рыжими головами — невысокий, если не сказать низенький, очкастый парнишка со здоровенным чемоданом и метлой садился в их вагон.
Впрочем, в их купе мадам Боунс вошла уже в своем истинном облике; как она справилась с одеждой и как рассчитала с такой ювелирной точностью время окончания действия зелья, Гарри не понял.
— Мистер Люпин, — мадам Боунс оглядела профессора с ног до головы, — счастлива видеть Вас в… адекватном, хотя и несколько усталом, виде. Надеюсь, никаких проблем не будет?
— Профессор был великолепен, мадам! — вступился за Люпина Гарри. — Все будет в полном порядке.
— Да, стажер Тонкс была изрядно впечатлена. Ваши вещи, мистер Поттер! — она движением палочки послала чемодан и метлу Гарри на полку. — И, надеюсь, в следующий раз мы поговорим только и исключительно о приятных вещах.
Гарри кивнул. Он тоже на это надеялся, хотя и не слишком в это верил. Впрочем, один раз — случайность, пусть и совершенная, два — совпадение, а третий год только-только начался, так что говорить о закономерности было — пока! — рано.
Начальница ДМП покинула купе, профессор Люпин накрылся латаной мантией и заснул.
Когда поезд уже вырвался за пределы Лондона и мимо проехала тележка со сладостями, в купе постучали.
Это была Гермиона с Живоглотом на руках. Девушка была изрядно расстроена: наверное, кот снова попытался съесть крысу Рона, так что подруге вместе с ним пришлось искать другое купе.
— Привет, Гарри. Почему ты меня не предупредил? — спросила она. — Я чуть не прокляла мадам Боунс!
— Мне самому только ночью сказали, — ответил Гарри. — И я тебя увидел, только когда по лестнице спускался. Хотел поздороваться, но не мог, сама понимаешь. Чужая операция же.
— Ну да. Я заметила тебя краем глаза и подумала, что это ты, но… потом увидела белые волосы и глаза другие совсем, и очков не было… А потом спускаешься вроде бы ты, но… совсем не ты. Я спросила тебя, точнее, ее, понравился ли тебе тот квиддичный альманах, который я тебе подарила на день рождения. Ты, точнее, не ты, сказал, что очень, в смысле, очень понравился, ну я и…
— Мадам Боунс сильно пострадала? — развеселился Гарри.
— Нет, — грустно сказала Гермиона, — вообще не пострадала. Она очень быстрая. Может быть, даже быстрее, чем настоящий ты. Она перехватила мою руку прямо под столом, наложила на меня «Силенцио» и быстро все объяснила. А потом она спросила, не дочка ли я Аластора Грюма, того самого. А я сказала, ну, она же «Силенцио» сняла почти сразу, что мои родители дантисты. «И ты, Гарри Джеймс Поттер, должен бы это, наконец, запомнить», — ядовитым тоном процитировала она.
— Здорово ты ее поддела, — улыбнулся Гарри. — Кстати, спасибо тебе за набор. Мне он здорово помог.
— Ты же не использовал метлу при магглах, Гарри? — с возмущением в голосе спросила мисс Грейнджер, поглаживая Живоглота, который с подозрительным выражением на плоской морде смотрел на спящего в углу профессора Люпина.
— Нет, конечно! — ответил мальчик. — Просто, когда случилась та история с надуванием тети, я старательно вспоминал этот набор. Иначе я бы тетей и ее бульдогом не ограничился бы, а разнес бы весь дом по кирпичику.
— Мистер Перси Префект, точнее, уже Староста Перси, назвал тебя везучим Морганиным сыном, — нахмурилась Гермиона. — Говорит, что министр жаловался кому-то, что ты развел его на индульгенцию.
— Министр дурак, я бы, если бы так прокололся, об этом точно молчал бы, — заметил Гарри.
— Гарри, ну нельзя же… — Гермиона надулась и повернулась к окну.
— Вот вы где! — услышал он голос Рона; за его спиной Гарри увидел физиономии Невилла Лонгботтома и Джинни Уизли, причем Джинни держала Невилла за руку. — Я запер Коросту в клетку и побежал вас искать. Здорово мадам Боунс обманула Блэка, да, Гарри? Гермиона чуть было не… А это кто? — спросил Рон, указывая на прикорнувшего в углу профессора.
— Это наш новый профессор ЗОТИ, его зовут Ремус Люпин, — объяснил Гарри. — Вроде крутой дядька, понимающий. Не надо его трогать, он устал сильно. Видимо, там все всю ночь бегали, операцию готовили. Тонкс тоже умотанная была, я-то думал, она ту книжку читала, но, наверное, она тоже…
— Тонкс? — с подозрением спросила Гермиона. — Это та лахудра, с которой ты вниз спускался?
— Ага. Она меня на скутере сюда привезла, прямо через барьер. Здорово водит, между прочим.
— И держаться за нее, наверное, приятно было, да, Гарри? — подколола его Джинни, не отпуская руки Невилла.
— Главное было не описяться, — отшутился мальчик, — особенно когда она прямо через барьер рванула.
За окном потемнело: небо закрыли тучи, и пейзаж скрылся за пеленой мерзкого затяжного дождя.
— Что это? — спросил вдруг Невилл.
Гарри потрогал сумку, в которой что-то жужжало и вибрировало, затем запустил в нее руку и достал вредноскоп. Стеклянный волчок теперь светился и вертелся не как полицейская, а как пожарная машина, причем спешащая на срочный вызов.
— Сломался, наверное? — предположил Рон. — Честно говоря, он был из самых дешевых. Все-таки съездить в Египет ввосьмером — довольно дорогое дело, так что на карманные деньги нам не очень много оставили.
— Вроде нормально работал, — пожал плечами Гарри, — меня, например, о тетушке предупредил. Может, Малфой собирается нанести свой ежегодный визит?
— Малфой нарвался на мадам Боунс, — хихикнула Джинни. — На платформе еще. Сейчас лечит больное самолюбие. Она заклеила ему рот и пошла дальше. Только сказала: «Вашему отцу, Наследник Малфой, я напишу лично». А он решил, что это ты. Так что вряд ли Драко рискнет еще раз.
— Наверное, вредноскоп все-таки сломался, — сказал Рон. — С дешевыми вещами всегда так, — и вздохнул.
За окном темнело, дождь лил все гуще, и поезд начал замедлять ход.
— О, вроде подъезжаем? — обрадовался Рон. — Скорее бы на пир.
— Нет, — заметила Гермиона, — нам еще долго ехать. Но почему мы останавливаемся?!
