— Я слишком хорошо знаю палочку Сьюзен, мадам. А Джастина окаменили в коридоре второго этажа, а не в совятне.
— Если тебе будет нужна работа, Гарри, обращайся ко мне. Кстати, лучше все-таки звать меня «Сьюзен».
— А Джастин нас случайно не возревнует? — подняв бровь, спросил Гарри. — А то мне Перси Уизли хватает. Не хотелось бы еще и с барсуками ссориться.
— Это было бы серьезной опасностью, Гарри, я имею в виду барсуков, но Джастин как раз сейчас показывает одной симпатичной девочке имение Финч-Флетчли, — усмехнулась директор Департамента Магического Правопорядка мадам Боунс, замаскировавшаяся под собственную племянницу. — Кстати, сейчас к нам подойдет «Ханна Аббот», и на нее наводить палочку тоже не надо. Ее учит сам Грюм, и у нее рефлексы.
«Ханна», ученица самого Грюма, взойдя по ступенькам, чуть не снесла своими рефлексами ближний ко входу столик, и Гарри решил, что эту девушку он тоже знает.
Гарри зауважал мадам Боунс еще больше: трое однокурсников — мальчик и две девочки-подружки — обсуждают прошедший учебный год. Что может быть естественнее?! Ну, а то, что две девочки постоянно хмурятся, а блондинистая делает какие-то записи — это вполне в пределах нормы.
Кроме того, хотя Гарри и знал, что на стуле напротив сидит не самый мелкий начальник Магической Британии и вообще довольно пожилая строгая дама, ему все равно было легче общаться с ней в облике сверстницы.
— Меньше всего мне нравится даже не упоминание Герпия, — заметила «Сью», когда он завершил рассказ, — а то, что Директор не соизволил поделиться этой информацией ни с кем.
— Главное, чтобы тебе не пришлось тереть память «Ханне», — пожал плечами Гарри. — Директор действительно тихушник еще тот, но… есть вещи, которые лучше знать одному. Ну представь, что об этой гадости стало известно друзьям Томми. Или Томми стало ясно, что его секреты открыты.
— Согласна, — кивнула «Сью», — но у нас есть свои методы сохранения тайны. Боюсь, что «Ханне» придется провести в ритуальной комнате не меньше часа, — «Ханна» скривилась, и Гарри показалось, что ее волосы на мгновение потемнели.
— Меня беспокоит, что таких дневников было явно больше одного, — пробормотала «Ханна». — Знаешь, «Сью», я не из слишком-то светлой семьи… Но даже большинство моих родственничков, за исключением, разве что, тетушки Беллы, сочли бы такую гадость слишком мерзкой.
— Ладно, Гарри, спасибо, что поделился с нами свежими сплетнями, ведь мы, девочки, так их любим! — улыбнулась «Сьюзен». — Чего ты хочешь взамен?
— Почему Дамблдор был так против того, чтобы я побывал в Годриковой Лощине, что примчался туда встречать нас с Министром? — рубанул Гарри.
— Этого я не знаю, — прищурилась «Сьюзен», — но постараюсь узнать. Кстати, — «Сьюзен» потянулась рукой к глазнице, как будто хотела поправить несуществующий монокль, — замечу, что министр Фадж потребовал от Департамента Магического Транспорта и Аврората всячески пресекать как твои попытки воспользоваться каминной сетью, так и попытки выйти в маггловский мир. Если ты действительно собирался только в Годрикову Лощину, то мне проще было бы выделить парочку авроров, чтобы свозить тебя туда-обратно и успокоиться, но… Приказ есть Приказ, а Закон есть Закон.
— Хорошо, что он не вспомнил про метлу, и хорошо, что я вовремя задал ему неудобный вопрос, и он забыл взять с меня обещание не соваться к магглам.
— Это предупреждение? — подняла бровь «Сьюзен».
— Почему-то именно с тобой, «Сью», мне хочется играть честно. Давай пари? — разумеется, если бы мадам Боунс сидела перед ним в своем натуральном облике, он вряд ли решился бы на такую наглость. Хотя если выпустить вперед Маленькую Деллу и поспорить на шляпу…
— Условия? — удивительно, но мадам Боунс ничего не имела против спора с третьекурсником.
— Если я до конца каникул, точнее, не позже, чем за три дня до конца каникул, добираюсь до Годриковой Лощины, до того обелиска, что стоит там на площади, ты рассказываешь мне все о деле Блэка. Почему-то мне кажется, что и Директор, и Министр считают, что Блэк сбежал, чтобы добраться до меня. Но, разумеется, не говорят этого.
— Это я рассказала бы тебе и так, но… я не против устроить учения. Тем более что в Годриковой Лощине и так есть пост авроров, а Блэк не очень хорошо ориентируется в маггловском мире.
— А твои авроры? Они ориентируются?
— Уже собираешь данные, Гарри?
— Нет. Меня тошнит от ботинок из драконьей кожи, когда их надевают вместе с полицейской формой. Буэ-э-э.
— Отлично. Тогда, если проигрываешь ты, ты описываешь все ошибки, допускаемые Авроратом в этой области.
— Это я тоже тебе и так рассказал бы, «Сью». Так что… встреча не позже, чем за три дня до начала учебного года, время и место — на ваше усмотрение?
— Прекрасное предложение, Гарри. «Ханна», разбей!
Еще давным-давно, из разговоров с миссис Тогда-Еще-Бересфорд и суперинтендантом МакФергюссоном Гарри узнал, что вежливо здороваться с теми, кто втихушку следит за тобой — плохая идея. Хуже будет только измотать и задергать их так, что тебе одним прекрасным вечером немножко поломают ноги совершенно незнакомые личности — так, чтобы ты уж точно никуда не убег. Так что больше походов в Лютный под отцовской мантией-невидимкой он не совершал, благо Хедвиг в нужные ему лавки летала исправно.
И вообще: к окружающим (особенно к окружающим тебя по казенной надобности) людям надо относиться хорошо и облегчать их жизнь всеми силами. От этого они приходят в благодушное настроение, и, как бы их ни накручивало начальство, и какими бы ответственными они сами ни были, их мозг рано или поздно встает на рельсы привычной и расслабляющей рутины, и вот тут главное не зевать.
Разумеется, и столь близких тебе людей, и их рельсы надо знать. Тут, правда, была проблема: способов менять внешность у волшебников было намного больше, чем у обычных людей. Ну и как тут изучить привычки людей, чьи одежда, лицо и даже фигура каждый раз разные?
Подумав, Гарри решил плясать от самих привычек: их-то хотя бы Оборотное зелье не меняет.
Первыми он вычислил Младшую и Старшую.
Каждый день — когда утром, а когда вечером, за один и тот же столик присаживались две женщины. Иногда это были мама с дочкой, иногда две подружки, временами — обсуждавшие что-то коллеги-волшебницы. Но несколько деталей во всех этих случаях оставались неизменными: какой-нибудь заковыристый цвет волос одной из них и чернильные пятна на руке другой.
При этом Мисс-Яркие-Волосы явно была подчиненной Мисс-Или-Миссис-Чернильные-Пальцы. Во-первых, она больше слушала, чем говорила, причем слушала с явным почтением. Во-вторых, прежде чем что-то предпринять, Мисс-Яркие-Волосы почти всегда бросала короткий вопрошающий взгляд на Мисс-Или-Миссис-Чернильные-Пальцы. Подумав, Гарри таки обозвал их про себя: Младшая и Старшая.
Учитывая, что Младшая в дополнение к нестандартным цветам шевелюры практически каждый день демонстрировала чудеса неловкости, то разбивая стакан, то бодая лбом дверь дамской уборной, то запинаясь о не такой уж высокий порог, Гарри сделал вывод, что фамилия Младшей — Тонкс.
Гарри задумался, не является ли Старшей сама мадам Боунс (а если это было так, то ему следовало выбрать для прорыва другую смену — тетка Сьюзен казалась ему довольно опасной колдуньей, плюс предупреждение предупреждением, а обижать столь влиятельную персону лично было бы плохой идеей). Однако против этой версии работала, во-первых, все же недостаточная почтительность Младшей, во-вторых, отсутствие чернильных пятен на руках собственно начальницы ДМП, а в-третьих, у столь высокопоставленной ведьмы явно была масса других дел помимо слежки за строптивым пацаном.
Третьим оказался Методист. Это не было названием церкви или профессией — просто довольно высокие, от шести до шести с половиной футов, мужчины, появлявшиеся в кабаке практически одновременно с уходом Младшей и Старшей либо, напротив, сдававшие им смену, выпивали ровно по одной маленькой кружке сливочного пива в час и ровно через четыре часа после начала своей восьмичасовой смены заказывали либо ранний ланч, либо что-то вроде легкого ужина. К тому же Методист, войдя в зал, рефлекторно кивал дежурящему в зале аврору, получая ответный уважительный кивок. Гарри предположил, что это Старший Аврор Долиш — рыбий взгляд Методиста казался ему знакомым. Второй раз выставлять дураком какую-никакую, но все же шишку, пожалуй, тоже не следовало.
