— Вы… вы… — из ушей Перси Префекта, упершего взгляд в близнецов, только что пар не шел, и Гарри даже подумал, не подлили ли ему близнецы в тыквенный сок немного Бодроперцового Зелья.
— Мы, братец, мы!
— Это был наш маленький урок тебе и Ронникинсу.
— В основном, конечно, тебе.
— Ты станешь большой шишкой в министерстве…
— …И будет лучше…
— …Если еще в школе…
— …Кто-нибудь преподаст тебе…
— …УРОК НАСТОЯЩЕЙ ИНТРИГИ!
— Господа Уизли! — окликнула их МакГонагалл. — Реванш зачтен.
И только когда по мановению палочки Дамблдора стены Большого Зала окрасились в желтый и черный цвета, до хаффлпаффцев, наконец, дошло, что они победили.
====== Тонкие Нюансы Победы ======
— Грейнджер! — раздался голос Рона; она, Гарри и Лаванда шли по коридору в сторону Гриффиндорской Башни, в которой не были уже несколько месяцев. — Подожди, Гермиона!
— …Спасибо, Лаванда, — улыбнулась та подруге, — я так и думала, что если это заклинание действительно существует, то ты просто обязана его знать. Слушаю Вас, мистер Уизли! — обернулась она к рыжему.
— Ну… Это… Мне жаль.
— И?
— Ну… мне очень жаль.
— Это я уже слышала. Правда, без слова «очень», но оно на самом деле мало что меняет.
— Ну… я… Я тогда пытался думать, как Гарри. В смысле, как эти, кремолисты.
— Криминалисты, Уизли. Не кремолисты, а криминалисты. Вообще-то я наблюдала, как мыслит Гарри. Он ищет не только те факты, которые подтверждают его версию, но и те, которые ей противоречат. И если находит то, что противоречит — меняет версию или отбрасывает. Даже когда он подозревал Седрика, он всегда рассматривал и другие варианты. Например, на финале он решил следить за Малфоем, а не за Диггори, которого мы подозревали и против которого было намного больше улик, чем, например, против меня.
— Диггори? Седрика?!
— Он летел прямо за Терри, когда его «Молния» задрожала, и у него был мотив проклясть его метлу. Он имел огромный зуб на Клювокрыла, Невилла и его бабушку. Наконец, если бы он победил Малфоя — а если бы это действительно был он, он мог бы на это рассчитывать — ему было бы намного проще играть в финале против меня, а не против тебя, Уизли. Это, между прочим, тоже мотив. Да, я признаю, что ты играешь в шахматы лучше меня, — в каком бы жалком положении ни находился Рон, от этой ремарки он, тем не менее, приосанился.
Впрочем, Гермиона не обратила на это никакого внимания и продолжила:
— Но все равно — Гарри, не имея точных доказательств, рассматривал и другие варианты. И если бы не эта его привычка, я уже была бы мертва. А может быть, и не только я.
— Но я же…
— Тебе даже в голову не пришло подумать, что, если бы я решила обмануть тебя на матче, я не стала бы демонстрировать свои способности не то что на твоих фигурках, но и вообще в твоем присутствии!
— Ты просто слишком заботилась о Поттере из-за метлы этого слизня! — Рон явно имел в виду Хиггса, и Гарри чуть не хрюкнул: хитрый и шустрый Хиггс на слизня не походил ну нисколечки.
— Да, — не стала отрицать очевидного мисс Грейнджер. — Как и Гарри заботился обо мне. И… Тебе не приходило в голову, что мне хватило бы одного «Конфундуса», самого первого? Трибуны шумели, и мало кто разобрал, какой именно приказ ты отдал, так что никто тебе не поверил бы. Да, ты играешь лучше, но имея ферзя форы…
— Это бы мы еще посмотрели…
— Я уже не говорю о том, что, в отличие от тебя, Гарри верит мне… и в меня тоже… даже когда… сомневается.
Она слегка повернула голову и улыбнулась так, что Гарри чуть не наколдовал Патронуса на голом счастье, невербально и без палочки.
— Спасибо тебе, Гарри! — сказала она, наклонив голову и прижавшись виском к его плечу.
— Ты… он… — Рон пригнулся, казалось, он был готов броситься на Гермиону с кулаками. Лаванда поигрывала палочкой.
— Да, — подтвердила Гермиона. — Я и он.
— Но я же… и ты.
— Нет, — ее улыбка растаяла. — Никаких «я и ты» не существует. Мы даже не друзья. Все мои друзья меня поддержали.
— Ах вот как! — завелся побагровевший Рон. — То есть ты со мной просто играла!
— Нет. Я правда думала, что у нас с тобой что-то может получиться, — Гермиона оторвала голову от плеча Гарри и выпрямилась. — Но я ошиблась. Прости меня, Уизли. И за то, что не сообразила вовремя сдаться, тоже прости, пожалуйста. И… Я хочу попросить прощения еще кое за что. Знаешь, Живоглот действительно убил Коросту. Перекусил ей хребет. Только это случилось не тогда, когда ты устроил скандал, а вчера вечером.
— Значит, ты и правда специально натравливала на бедную Коросту своего зверя! И в конце концов он ее убил!
— Вообще-то это был я, — заметил Гарри, опуская сумки на пол. — В смысле, это я попросил Живоглота следить за ней. Еще летом, — о том, что это было его второе лето и про то, что на самом-то деле с Живоглотом говорил Сириус, он, разумеется, умолчал. — И вчера… сначала я ранил ее… его, еще когда он был человеком, а уж потом… Ты, наверное, уже слышал, кем на самом деле оказался твой Паршивец?
— Мало ли что говорят! Это была Короста! — набычился Рон. — Эта крыса жила у нас в семье двенадцать лет и…
— Вот именно это я и имела в виду, Уизли, — нахмурилась Гермиона. — Ты веришь только в то, во что хочешь верить, и отбрасываешь все, что тебе не хочется принимать во внимание. Мы уже обсуждали с тобой, еще до всей этой истории, тот факт, что двенадцать лет — слишком долгий век для крысы. Более того, ты сам отмечал, что временами она вела себя… несколько нехарактерно для грызуна.
— Сама ты грызун, — окрысился Рон.
— Ну и, в конце концов, трое свидетелей подтверждают, что эта крыса на самом деле была анимагом Питером Петтигрю, предавшим родителей Гарри, — внешне спокойно закончила мисс Грейнджер. — Даже Малфой.
— Вы верите словам Малфоя?
— Мы верим своим глазам, Рон! — Гарри сохранял спокойствие только потому, что Гермиона все-таки удержалась от слез. — Мы оба тоже видели Петтигрю и его превращение обратно в Коросту!
— Вы такие же, как этот слизень!
— Нет, Рон, — ласково сказала Лаванда, — это ты точно такой же, как милашка Драко. Такой же завистливый, такой же ленивый, такой же тупой и… ты даже оскорбляешь Гермиону теми же самыми словами, что и он. Тебе осталось только произнести слово «грязнокровка», и, я думаю, вы с мистером Малфоем станете прекрасной парой, — проворковала она.
— Ах ты… «СЛА…»
Быстрый подскок, короткий удар под дых — и Уизли, схватившись за живот, осел у стенки, выронив палочку.
Гарри присел на корточки рядом:
— Профессор Снейп неплохо натренировал меня терпеть оскорбления в мой собственный адрес, — улыбнулся он, призвав на помощь Маленького Люпина. — Но в отношении Гермионы я… эм-м… несколько более нервный. А теперь я выяснил, что у меня рвет крышу, еще и когда кто-то пытается проклясть Лаванду. Я ей должен, знаешь?
Он обернулся:
— Я, Гарри Джеймс Поттер, признаю свой долг перед Лавандой Роуз Браун.
— Между друзьями не бывает долгов. И это относится не только к тебе, Гарри, но и к тебе, Гермиона, тоже. А вот мистер Уизли этого так и не понял. И я даже не буду говорить, что мне жаль, — задумчиво сказала Лаванда.
Рон попытался вдохнуть. Получилось плохо.
— Ради нас с Гермионой Лаванда пошла под Адский Огонь, — продолжил Гарри. — И ты серьезно хотел напугать ее слизнеблюйным заклинанием?
Глаза Рона сфокусировались на повязке Лаванды и расширились. Гарри боялся, что, если рыжий пройдется по ее внешности, он не сможет удержать себя от чего-то страшного.
— Знаешь, — задумчиво сказал он, чтобы хоть немного остыть, — меня всегда удивляло, что в жизни ты не способен подумать не только на шаг — на полшага вперед, при том, что в шахматах считаешь ходов на десять. Неужели это так трудно — сначала думать, а потом блевать идиотскими словами или так же по-идиотски действовать?
Он криво усмехнулся, поняв, что его речь слишком напоминает речи Снейпа по отношению к нему самому. Но, с другой стороны, Снейп, при всей своей мерзости, все же не раз помог ему, так может, и Рона удастся научить хоть чему-то?
