Он крутанулся на все триста шестьдесят, отгоняя дементоров остатками серебристого сияния так же, как Маугли в той старой книжке разгонял Красным Цветком рыжих псов. «Горячая кровь яростного сердца» — мелькнуло смутное воспоминание. Жаль, что они так и не поняли, как именно это работает. Ну что ж, он хотя бы попытается.

Темные фигуры отпрянули, но щит, не подпитываемый более идущей из сердца радостью, моргнул и погас. Казалось, дементоры переглянулись и, после короткого совещания, пятеро из них медленно двинулись вперед, протягивая покрытые влажными струпьями костлявые пальцы к хрупким сосудам, скрывающим пять отчаявшихся душ, способных утолить их вечный голод.

Гарри выронил на траву палочку и перехватил кинжал обеими руками, лезвием к себе.

«Будет вам горячая кровь из яростного сердца, твари…»

Занесенный кинжал сверкнул серебром. Не мертвым лунным, а живым серебром полного радости и счастья волшебства. Гарри выдохнул.

Серебряная птица спикировала из-под облаков, с налета ударив когтями одного из дементоров. Тот взвыл и рванулся прочь, а крылатый Патронус, заложив сделавший бы честь любому ловцу вираж, атаковал остальных. Отчаяние отступило.

— Феникс… — прошептала Гермиона. — Это же феникс? Феникс Дамблдора, как тогда, на матче?! И их… Их же…

Гарри хотел было сказать, что, похоже, этому фениксу кто-то ободрал хвост и набил морду, в смысле, клюв, отчего он стал непохож на себя, но не успел. Силы, наконец-то покинули его, и в очередной раз наступила тьма.

— Браво, профессор Снейп, браво! Это было великолепно! В такой ужасающей ситуации Вам удалось не только сохранить жизнь ученикам, но и поймать беглого преступника, скрывавшегося от заслуженной кары целый год! — Гарри узнал этот голос, это был Фадж. — Орден Мерлина второй степени, не меньше! Первой, если мне удастся уговорить Визенгамот!

— Благодарю, Вас, Министр Фадж, но…

— Нет-нет-нет, профессор Снейп! Я уважаю Вашу скромность, но сейчас, в эти трудные времена… Мерлин мой! Оборотень, Блэк, да еще и дементоры! Следует разобраться, почему они покинули свои посты и напали на вас, да-с, следует тщательно в этом разобраться. Запишите, Долорес! Но, Северус… позвольте мне называть Вас так… Вы ранены?! Это Блэк?!

— К сожалению, нет. Это Поттер. Он обезоружил меня, и я ударился головой о камень.

— Поттер?! Гарри Поттер?!

— И его подружка. К сожалению, они наглы и дурно воспитаны, их… авантюры регулярно сходят им с рук, и, к тому же, Блэк, вероятно, околдовал их. Они утверждали, что… Впрочем, я не могу дословно передать измышления Поттера. Он продемонстрировал мне труп какой-то облезлой крысы и утверждал, что это, представьте себе, Питер Петтигрю!

— Какой бред! — раздался неприятный голос той самой розовой тетки. «Долорес… Долорес Амбридж», — вспомнил Гарри фамилию помощницы министра. — Мальчишка настолько любит славу, что хочет опорочить награжденного орденом Мерлина покойного героя Войны?!

«Почему бы Снейпу не жениться на ней? — подумал Гарри. — Долгими вечерами они будут сидеть на диванчике, держаться за руки и перемывать мне косточки!»

Он огляделся. Разумеется, это было хорошо, даже, пожалуй, излишне хорошо знакомое ему Больничное Крыло Хогвартса. Он поднял руку — это получилось с трудом, она словно налилась свинцом — и пощупал спинку кровати. Судя по следам от когтей феникса, это была та самая кровать.

Его очки лежали на тумбочке рядом с его палочкой. Он быстро надел их и осмотрелся. Видимо, студентов эвакуировали вовремя: во всем Больничном Крыле были заняты лишь три койки, да из отдельной палаты просачивался свет ночника. Почему-то Гарри был уверен, что там Лаванда. В дальнем углу мадам Помфри склонилась над Малфоем, он опознал его по белобрысой макушке. На соседней кровати лежала Гермиона. Ее глаза неподвижно смотрели в потолок. Но, видимо, услышав шебуршание с его стороны, она подняла руку — видно было, что ей это тоже далось с трудом — и приложила палец к губам.

— Ну-ну-ну, — примирительно отвечал между тем Фадж, — не стоит так уж сразу думать о мальчике настолько плохо. Тем более, что мистер Малфой, если я не ошибаюсь, тоже говорил что-то о…

— О Питере Петтигрю. О вполне живом Питере Петтигрю, — раздался голос Дамблдора.

— Он тоже был околдован! — взвизгнула Долорес. — Блэки издавна практикуют темнейшую магию, запрещенную Министерством!

— Тем не менее, нам необходимо понять, что же вынудило сына Лорда Малфоя, — эти слова Фадж произнес с немалым пиететом, — устроить это… опасное представление.

Гарри не мог видеть министра, но почувствовал, как того передернуло. Он резко сел на кровати. К счастью, сумка стояла рядом с ней, он подхватил ее и встал.

— Немедленно ложитесь, мистер Поттер! — прошипела мадам Помфри, оторвавшись от Малфоя. — Вам нельзя вставать.

— Но надо, мадам! — возразил Гарри и вышел из палаты в приемную, прежде чем медиковедьма успела поставить на тумбочку рядом с Драко поднос, вроде бы с шоколадом, и схватиться за палочку.

— Господин министр, — поклонился он Фаджу. — Мадам! — да, рассмотрев мадам Амбридж поближе, он понял, что погорячился: даже Снейпа он ненавидел недостаточно сильно для того, чтобы пожелать ему такую жену. — Профессор Дамблдор, профессор Снейп!

— Рад видеть тебя в добром, ну или, точнее, в достаточно добром здравии, Гарри, — спокойно приветствовал его Дамблдор; его голова была перевязана, на левой щеке и на обеих руках были видны следы мази от ожогов, борода порядком подгорела, но мантию директор сменить успел. — Но не мог бы ты сказать, какая причина вынудила тебя вызвать неудовольствие мадам Помфри, встав с постели?

— Эээ… Информация, сэр. Важная информация. В смысле, я могу ответить на Ваш вопрос, господин Министр. Я знаю, почему Драко Малфой сжег эти фигуры. Ну и… еще разные вещи делал. Вот, смотрите! — он открыл сумку и вытащил из нее обломки диадемы.

— Это же Диадема Рэйвенкло! — выпучил глаза Фадж. — Она… Мерлин, ее считали утерянной тысячу лет назад!

— Да, сэр. И… Волдеморт…

— Не сметь называть его по имени! — квакнула Амбридж, она действительно была похожа на розовую жабу, как и говорил Хагрид. — Это противоречит политике Министерства!

— Это не его настоящее имя, мадам. На самом деле его зовут Том Орвол Реддл. Я… я встречался с ним…

— Этого не может быть! — воскликнул Фадж. — Он, Тот-Кого… Он же давно мертв!

— Не совсем, сэр. Он… пытался вернуться уже трижды. И… он заключил часть своей души в эту диадему. Потом… Потом Петтигрю убедил Драко надеть ее и… Вол… Том… Короче, Тот-Который-Ну-Вы-Поняли, захватил его. И именно он…

— Гарри, — преувеличенно-ласково обратился к нему министр, — я понимаю, что этот день был для тебя… непростым. И я уверен, что твои галлюцинации…

— Прошу прощения, господин министр, — раздался за спиной Гарри голос медиковедьмы, — насколько я могу судить, мистер Поттер находится в достаточно здравом уме. А вот мистер Малфой действительно демонстрирует… некоторые остаточные следы одержимости.

— Одержимости?! — озабоченно переспросил Фадж. — Ну конечно! Если Блэк… Хорошо, — сказал он, внезапно просветлев лицом. — Это же просто замечательно! Если молодой мистер Малфой был одержим, значит, он может и не нести ответственности за… сегодняшний случай!

Гарри хотел было возразить, но прикусил язык: если он будет настаивать, Малфой все равно выкрутится, а вот с министра и Малфоя-старшего станется раскопать подноготную прошлогодних нападений и обвинить в них Джинни. Судя по блеснувшим глазам Дамблдора, он одобрил невысказанное решение Гарри по той же самой причине.

— Долорес, — продолжил министр, — составьте предварительный протокол о том, что юный мистер Малфой находился под влиянием темной магии и не несет ответственность за этот прискорбный инцидент. Мы обсудим его с Лордом Люциусом завтра. А что касается Блэка…

— Это был Петтигрю, сэр! — горячо, слишком горячо воскликнул Гарри, — я сам видел его и… — он запустил руку в сумку и выложил на стол завернутый в платок Люпина трупик Коросты. Послышалось скептическое хмыканье: слишком уж это тельце оказалось… маловнушительным.