Он был в замке. Клятва была исполнена. Гарри увернулся от Филча и профессора Бэрбидж, бегущих к дверям со здоровенными маггловскими огнетушителями в руках, и нашел свободную нишу в первом же коридоре.

Все.

Пора.

Время.

Он проверил сумку на плече, сорвал и сунул в нее серый галстук, выпростал из-под воротника рубашки жегшую ему кожу цепочку, нащупал на ней миниатюрные песочные часы и повернул их один-единственный раз, поскольку даже часа ему хватило бы с приличным запасом.

Время вокруг Гарри мигнуло, рев пламени, крики учеников и заполошные команды профессоров — все стихло в одно мгновение. Его никуда не понесло: ведь он и так стоял в коридоре у Главного Выхода. Коридор был безлюден: зрители уже проследовали к шахматному полю.

«…Драко Малфой, Слизерин, и… умнейшая ведьма Хогвартса (простите, профессор МакГонагалл!), бесподобная и устрашающая Гермиона… Гре-е-е-е-ейндж-же-е-ер, Дом…. Эээ… Извергнутая из Дома Гриффиндора! Встречайте!» — это снова был Ли Джордан из своей комментаторской кабинки.

Открыть сумку, два запасных магазина — в карман, сумка — на плечо под мантию-невидимку, капюшон мантии — на голову, палочка — в руку… Гарри выскочил за дверь и, стараясь не приближаться к полю, припустил вниз по травянистому склону. Из-за трибун он не мог видеть ни Гермиону, ни Драко, ни самого себя — и это было хорошо, потому что Гарри боялся не выдержать, побежать к ним, закричать, предупредить — и тем самым схлопнуть реальность.

Когда до Дракучей Ивы осталось не больше полусотни шагов, он остановился. Ива явно чуяла неладное: ее ветви качались туда-сюда, пытаясь нащупать смельчака, нарушившего никак не обозначенную границу, но мантия надежно скрывала мальчика, а кроссовки заглушали звук шагов.

Время еще было, и он осторожно, в полуприседе, приблизился к стволу. Ветки хлестали прямо над скрытой капюшоном макушкой. Гарри внимательно осмотрел ствол — да, крыса Рона нажала вот на этот выступ рядом с темной ведущей вниз дырой. Гарри попытался вспомнить, замирала ли Ива тогда, во время шахматной партии — но не смог. «Лучше не давать Драко повода насторожиться», — подумал он и нырнул вниз, едва увернувшись от хлестнувшей особенно низко ветки.

Соскользнув по глинистой поверхности, он оказался в низком тоннеле. Фред и Джордж говорили, что он ведет куда-то в Хогсмид, но сами братья из-за Дракучей Ивы им никогда не пользовались. Гарри достал Карту Мародеров и подсветил себе «Люмосом». Тоннель уходил за границу карты, и есть ли сейчас кто там, на другом его конце, было неизвестно.

Свет от палочки не пробивался через мантию, и Гарри был вынужден высунуть руку из-под тонкой шелковистой материи. Он вспомнил про Руку Славы из магазина Борджина — сейчас свеча, свет которой был невидим для всех, кроме него, была бы очень кстати. В конце концов, воры, разбойники и сотрудники Секретной Службы имеют довольно много общего, не в целях, а в методах. «Вальтер» с поднятым предохранителем уже был в его левой руке — на случай весьма вероятных сюрпризов.

Идти, согнувшись в три погибели, было трудно, а коридор категорически отказывался кончаться. По расчетам Гарри он прошел никак не меньше полумили, даже с учетом того, что временами ему приходилось чуть ли не ползти. Наконец, тоннель пошел вверх, и Гарри почувствовал слабое дуновение воздуха.

Вообще-то коридор был идеальным местом для засады, но… на него самого, а не на Драко-Или-Кто-Он-Теперь-Там: засранец мог пустить вперед прислуживающую ему крысу и обнаружить его, оставаясь невидимым. Тем более Люпин упоминал, что с Драко мог быть кто-то еще. А еще слизеринец мог прикрыться Гермионой, так что следовало идти дальше.

Конец хода был близок. Гарри погасил «Люмос» и накинул капюшон. Идти в полной темноте было еще труднее, но, наконец, он увидел слабый свет, освещающий поворот тоннеля. Гарри лег на пол, взяв палочку в зубы, и высунул за угол зеркальце Парвати в подаренном ею же кожаном футляре.

В зеркальце отразилась полуразгромленная комната, заваленная разбитой почти что в щепки мебелью. Со стен свисали клочья обоев — словно гигантский Живоглот драл их когтями. Пол был покрыт грязью, однако часть его была слегка утоптана: в этой комнате явно кто-то бывал, причем сравнительно недавно.

В принципе, тут уже можно было устраивать засаду, но сначала следовало убедиться, что в доме точно никого нет: ощущение злобного взгляда во время своей вылазки в Хогсмид он помнил прекрасно.

Гарри прислушался. Кроме легкого подвывания ветра в заколоченных досками окнах — ничего. Он осторожно зашел в комнату. Пусто.

Утоптанная полоска грязи вела к единственной двери, за которой обнаружилась темная прихожая с наглухо заколоченной дверью. «Это действительно Визжащая Хижина!» — понял Гарри. Насколько он помнил из своей тайной прогулки в Хогсмид, хижина была двухэтажной и, скорее всего, лестница наверх должна была быть где-то здесь.

Так и оказалось. Протоптанная в пыли дорожка вела вверх по ступенькам, скрип которых оказался неприятным сюрпризом, потому что означал, что самостоятельно наложенные им на кроссовки чары тишины развеялись и, как назло — в самый неподходящий момент.

С открывшейся перед ним темной площадки вела единственная дверь. Гарри шепотом наколдовал «Гоменум ревеллио» — никого. Он приоткрыл дверь и просочился внутрь.

Эта комната была значительно больше нижней, но точно так же завалена сломанной мебелью. В нише стояла когда-то роскошная кровать под балдахином — видно было, что кто-то, довольно неопрятный кто-то, относительно недавно спал на ней, — а почти в центре комнаты Гарри с удивлением обнаружил полуразобранный концертный рояль.

Палочка была в правой руке, «Вальтер» — в левой. Сквозь мантию-невидимку комната казалась нереальной. О том, что это не очередной сон, напоминал только запах, точнее, даже не запах, а вонь немытого тела и прогорклой еды. Тарелки с объедками, куча дурно пахнущего мусора в углу — все говорило о том, что «неопрятный кто-то» обосновался здесь всерьез и надолго. А если Драко — кем бы он ни был, хотя, конечно, Гарри знал кем, — потащит Гермиону именно сюда, то вряд ли этот «кто-то», о котором догадался Люпин, был другом.

Это меняло многое, если не все. О засаде на первом этаже следовало забыть: не факт, что он успеет поразить двух (или даже трех, считая крысу) противников сразу, когда они будут проходить мимо него сюда, в эту комнату, где, очевидно, и должен был состояться допрос подруги и непременная напыщенная речь Того-Кто-Раньше-Был-Драко.

Гарри вжался в пыльный угол между покосившимися полками и стеной. С этого места он мог простреливать всю комнату, а вид на единственное относительно целое кресло, да и на полуразобранную постель, был почти идеальным.

Мальчик посмотрел на часы: он провернул хроноворот всего один раз, так что ждать оставалось недолго.

До его ушей донесся приглушенный расстоянием вопль нескольких сотен глоток: видимо, как раз сейчас Драко-Или-Кто-Там-Вместо-Него жег атакующие его шахматные фигуры Адским Пламенем. Собрав все ошметки спокойствия, которые у него остались, он создал в своей голове Терпеливого Гарри и стал ждать.

Ошметков было мало, и Терпеливый Гарри уже истончался и таял, когда, наконец, ухнуло и из заваленного взрывом хода до него дошла тяжелая волна воздуха.

Пыль взлетела и стала медленно оседать, посверкивая красным в пробивающихся сквозь щели закатных лучах, Гарри с удовлетворением обнаружил, что дорожка следов, ведущих в его угол, стала теперь совсем незаметной. Прикинув, что Драко будет тащить Гермиону по узкому тоннелю довольно долго, мальчик быстро снял мантию, стряхнул с нее осевшую пыль и надел ее снова. Он успел.

— Эта хижина зачарована, мой Лорд, — раздался снизу незнакомый, наполненный страхом, противно-высокий мужской голос: ну да, второй волшебник. — Дамблдор заколдовал ее так, что ее нельзя покинуть иначе, чем через подземный ход. А он теперь завален, и к тому же нас наверняка уже ждут под Ивой. Вы уверены, что это было мудрое решение, мой Лорд?