Земмельвайс оторвался от книг и взглянул на свои руки. Будучи главным инструментом хирурга, орудием спасения человеческих жизней, они так же могли служить и орудием ее погибели. В эту секунду он почувствовал себя Архимедом, и захотелось закричать что есть сил: «Эврика!»

Грустный идет Моисей Самуилович на работу. Невесело ему. Первый блин комом. Только попытался зарекомендоваться на новом месте должным образом, как натолкнулся на чиновничий произвол. Ну что же это такое? Повесил нос Моисей Самуилович, призадумался.

Красивая рыжая деваха только и подняла ему настроение. Как ждала, как знала, что именно этой дорогой пойдет молодой доктор – специально что ли дожидалась его у старой скамейки возле больничного сада?

–Привет, – уже несколько дней как взяла она быка за рога, перейдя с ним на «ты». Да и он вроде особо не сопротивлялся, так даже проще.

–Привет.

–Чего загрустил?

–Да все то же…

–Из-за забегаловок этих, что ли? Фи, тоже мне, нашел, из-за чего переживать. Там правда был рассадник один, ну не из-за тебя, так по другой причине закрыли бы, давно следовало. Там же одни БОМЖи отирались!

–Да не в этом дело. Я сообщил об угрозе общественному здоровью, а никто и в ус не дует.

–Послушай, – Катя уж и придвинулась к нему поближе, и за руку взяла – ну, чтобы доверительнее слова ее звучали, чтоб из ушей прямо в сердце шли, – этому обществу глубоко плевать на свое здоровье и свою жизнь уже давно. С тех самых пор, как несколько лет назад Белый дом расстреляли… Тебе одному больше всех надо! Пора думать по-новому…

–А воспитывали меня по-старому, – не унимается Мойша. – Чтобы о других сперва, а потом уж о себе…

Ласково посмотрела Катя на Мойшу – упертый ей достался паренек. Однако сразу же подумала она, таким и должен быть настоящий мужчина. Пусть таким и остается до поры. А там – перевоспитаю. Улыбнулась. А руку все ж не отпускает. Так и ведет до самой больницы. И ему вроде как по дороге светлее стало, надежнее, спокойнее. Только вот у входа расцепиться все же пришлось – мало ли чего больные могли подумать.

Как раз в канун праздновали день рождения Виктора Акимова. Пользуясь временным отсутствием больных, решил Мойша навестить своего нового товарища на рабочем месте.

А у того все кипело – одна операция за другой, сложно было застать его в ординаторской без дела сидящим. Не отрывался от производственного процесса молодой доктор, все горело в руках.

–Что у тебя за ажиотаж с утра? – спрашивал Мойша.

–Да черт знает что. Третий бомж уже поступает с признаками отравления алкоголем.

–Вот те раз. Каким?

–А ты не понимаешь? Боярышником!

–Что за напасть? А раньше такого не было?

–В том-то и дело, что нет. Раньше они спокойно столовались в тех забегаловках, ну… ты понял, в каких. Там наливали дешевую водку. Хреновая конечно, в рот взять нельзя, а все же акцизами облагается, и за качеством администрацию следить заставляли. Ну, одним словом, не сдохнешь. А сейчас…

–То есть, как по-твоему, выходит, что я оказался виновником смертей этих несчастных?

–Да нет конечно, что ты. Их бы и без тебя закрыли, закрывали ведь уже раньше, так что дело времени… Просто понимаешь… В нашей стране существует правило круговой поруки. Или, как писал Тютчев, «нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Ты-то за благое дело ратовал, и предвидеть не мог тех последствий, которые наступили, а оно вишь как все…

Не много оптимизма вселили слова коллеги в Мойшу. Видя это, Виктор похлопал парня по плечу.

–Пустяки. Не грузись. Слушай, мне к тебе заскочить надо, проконсультироваться по одному вопросу. Тебе когда удобно?

–Да хоть когда.

–Нет, мне так, чтобы народу не было.

–Давай ближе к пяти.

–Договорились. А пока, старик, извини, в оперблок надо.

День разгорался – к Моисею Самуиловичу потянулись больные.

Первым на пороге показался местный адвокат, заведующий юридической консультацией. Ему и представляться не надо было – молодой доктор сразу понял, с кем имеет дело. Еще бы, не каждый ведь является в больницу в пенсне и с кожаным портфелем под мышкой. Да еще в галстуке-бабочке.

–Не удивляйтесь, молодой человек, – забормотал посетитель. – Это у нас в диковинку, а на западе уже давно принято представителям моей профессии носить галстуки-бабочки и пенсне.

–Простите, не знал, но как бы то ни было, очень и очень стильно.

–Благодарю покорно. Вы знаете, у меня проблемы по Вашей части.

–Я догадался, что Вы не чаю попить зашли.

–Что-то очень чешется в паху и даже, кажется, какой-то фурункул образовался…

Осмотрел доктор пациента – и сразу разочаровал.

–Должен Вас огорчить. Это не фурункул. Это твердый шанкр!

–Простите?

–Первый признак сифилиса.

–Бытового?

–В паху? Шутить изволите? Венерического конечно!

–Однако! – искренне удивился адвокат. – Откуда бы ему взяться?

–Я, конечно, не знаю всех подробностей, но мне кажется, что Вы недавно побывали в одном учреждении, хоть и новом, но уже хорошо мне знакомом…

Тот спрятал глаза.

–Я хочу просить Вас, чтобы это осталось между нами.

–Врачебная тайна для меня закон, но я все-таки поостерегся бы на Вашем месте…

По глазам адвоката Мойша понял, что его услышали.

–…Ахахахаха!!! – на всю ординаторскую раздавался смех коллег-врачей, когда Мойша рассказал им о своем утреннем пациенте. В обеденный перерыв сотрудники поликлиники собрались здесь, чтобы перекусить, перекурить, поиграть в шахматы, а также поделиться врачебными сплетнями – какая профессия без них.

–Ну что Вы! – обижался и недоумевал молодой доктор. – Я ведь не для этого! Я к тому, что эпидемия шагает по городу, а мер никаких не принимается!

–Да ты не обижайся, парень, – похлопал его по плечу заведующий отделением кардиологии. – Мы без злобы. Это ведь дальше стен больницы никуда не уйдет. А все же этому старому жидовскому прохиндею так и надо… Знаешь, сколько он народу объегорил? Ничего, пускай теперь помучается, с него не убудет…

Мойша надулся. Доктор не понял, что обидного он сказал, пока Виктор на ухо не шепнул ему, что тот, мол, тоже еврей.

–Тьфу ты, сынок. Я ж без задней мысли, – пустился в извинения старый врач. – Везде люди есть, и везде они разные. Ты вот хороший парень, а этот ну… жид какой ни на есть, проходимец редкий. Ты на свой счет не принимай! А все же хорошо, что он намотал…

Мойша был несколько удивлен такой постановкой предложения, но промолчал.

После обеда явился к нему сантехник в прошлом, а ныне – замглавы городского ЖКХ Буравлев. Грубый, посредственный, хамоватый, он даже не соизволил представиться.

–Мне наверное того… анализы наверное надо? Заболел я.

–Чем, простите?

–Вши вроде, – вполголоса, слово стесняясь, проговорил Буравлев.

–На голове?

–Нет… тама…

–Понятно. Как диагностировали?

–Да ты чего?! Что ж, я не вижу или не понимаю?

–Что ж, сдайте анализы и приходите…

–…Есть Бог на небе! – ударил ладонью по столу Витя Акимов.

–Чего ты?

–Этот Буравлев людям столько крови попил. Стольких обобрал, еще будучи простым сантехником, а уж когда должность дали, тут уж совсем берега видеть перестал…

–И ты тоже считаешь, что в болезнях Циммермана и Буравлева есть социальная справедливость?

–Ну знаешь… Я такого не сказал, но уж из-за этих двух подлецов явно не стал бы землю рыть.

–Ладно, учту. Что с тобой такое?

–Щепетильная история…

У Мойши похолодели руки. Начало было интригующее и пугающее. Доктору казалось, он знал, что его коллега произнесет в следующую минуту.

–Я тут давеча перед днем рождения подарок решил себе сделать. Ну и посетил одно место прекрасное… И, по-моему, хламидиоз… Чешется жуть. И боли при мочеиспускании…

–У меня к тебе только один вопрос.