Катя вздохнула.
–Послушай. Ты не должен так убиваться из-за этого. Ну подумай сам, что было бы, если бы ты не подписал акт? Если бы ты один взял и выступил против, послушали бы они тебя?
Доктор отрицательно мотнул головой.
–Главный бы сам его подписал, он имеет право.
–Вот! Так чего убиваться?! Ты высказал ему несогласие, то есть сделал, все, что мог… хотя и этого делать не следовало, – добавила она уже тише.
Мойша посмотрел на нее влюбленными глазами. В трудные минуты поддержка любимого человека способна творить чудеса. А друг, как известно, познается в беде. То участие, которое она сейчас проявила по отношению к нему, сказало о ее отношении лучше тысячи слов. Он встал из-за стола, подошел к девушке, обнял ее искренно и тепло. Она ответила ему взаимностью. «Значит, точно понравился», – улыбаясь, думал Мойша.
-Здорово, Митрич.
Грустный председатель брел по колхозному полю. Он пережевывал в зубах папиросу, тяжело переживая полученную новость. Пока он даже не знал, как сообщить о ней колхозникам.
–Здорово.
–Чего нос повесил? – не унимался Степка, веселый молодой парень, местный конюх.
–Да… В городе был.
–И чего?
–Новости хреновые. Колхоз наш закрывают.
–Вот те раз! За что же?!
–Какую-то заразу в городе нашли, вот и закрывают.
–А мы тут причем?
–А кто все продукты в город поставляет?
–Так у нас все чистое, свежее!
Председатель вдруг вскипел:
–Да ты что, в самом деле?! Я, что ли, всю эту галиматью выдумал? Поди втолкуй мэру, слушать ничего не хочет!
–А ты найди слова! Чего ты? Ты хоть понимаешь, чем все это может кончиться? Сколько народу без работы останется опять как тогда, после перестройки? Помнишь, что тут творилось? С каким трудом удалось все восстановить, заново отстроить, а ты – руки опускать?!
Все это председатель знал и без его увещеваний, а от постоянного повторения печальных истин легче ему не становилось. Он отмахнулся от конюха и побрел дальше.
Степан же, которого со вчерашнего дня мучило похмелье, вмиг отрезвел и побежал на МТС, где обычно собирались после работы все колхозные мужики. С треском из динамиков, с покручиванием ручки приемника заработало сарафанное радио.
–Слыхали, мужики?! Колхоз закрывают!
–Да ну?
–Да ладно, кого вы слушаете? Опять лишнего принял да шутишь поди?
–Гадом буду. Сейчас Митрича встретил, идет чернее ночи. Я – чего? А он – мэр колхоз закрывает. Якобы нашли в городе какую-то заразу, и мы теперь виноваты как поставщики продуктов.
–Что за ерунда?
–Погоди, погоди, а я чего-то такое слышал. В газете, кажись, писали, что от водки какой-то бомжи стали помирать в Озерске.
–А причем тут мы и водка?
–Не знаю, – не унимался Степка, – только из-за этого и закрывают.
–Быть не может! – отрезал пастух Кузьмич, старейший из колхозников. – Что-то тут не чисто. Наверняка мэр с нашим Митричем затеяли чего-то. Гляди сейчас закроют под видом борьбы за качество, а Митрич колхозное добро в карман, Иванычу доляну и за бугор. А мы тут живи, как хошь!
–Верно говоришь, Кузьмич… Я тоже думаю, решили и наш колхоз под нож пустить. Мэр вечно жалуется, что средств в бюджете не хватает. Ага, на взятки да на виллы не хватает ему, козлу! Давно уже к нам присматривается, да не знает, как начать. А тут, видать, сговорились с Митричем – и решили с молотка нас пустить, а себе мошну набить!
–Не бывать этому! – завопил Степка.
–А что делать-то, дурень?
Посмотрел на спорщиков Кузьмич и, махнув рукой, подозвал к себе – идите, мол, скажу чего.
Вечером у дома председателя собралась толпа с вилами и прочим подручным инвентарем. Завидев такое, Митрич выскочил из дома как оголтелый.
–Вы чего? Чего тут?
–Правду говорят, что колхоз закрывают?
–Ну.
–А ты чего?
–А я чего? Я как и вы – мэру сказал, а ему хоть бы что! Считает, что от нас отрава идет. Сезонная потрава мяса коровьего, он и думает, что из-за этого люди помирают.
–Да они от водки мрут!
–Ему про это и скажи! Чего здесь-то орать? Мне, думаешь, хорошо от того, что закрывают колхоз? Я работы лишаюсь, а у меня трое детей на шее!
–Мы все лишаемся, только по-разному, – рассудительно произнес Кузьмич. – Говорят, и кошка терпит на печи, и собака под забором. Ты вон завтра с денежками да с паями нашими в город – фить! – и только тебя и видели. А мы тут с голодухи подохнем!
–С какими паями?
–С теми самыми, что потом продашь городским браткам, чтоб они на наши землях бордели устраивали… дома досуга, мать его!
–Да ты чего несешь, Юрий Кузьмич?!
–А ничего! Только не верим мы с мужиками тебе!
–И что мне прикажешь делать в таком разе?
–А давай-ка нам денежный эквивалент паев наших! И тогда можешь закрывать колхоз и что хочешь делать! А нет – силой возьмем!
–Ну бери! Что найдешь – все твое!..
Русского человека о таких вещах, как экспроприация, два раза просить не надо – тут он впереди планеты всей! Разграбили дом председателя за два часа. Его самого избили до полусмерти – хорошо, что не убили. Следователь же приехал только через сутки после случившегося. Понятное дело, что никаких следов не осталось, и никто из колхозников ни в чем сознаваться не спешил. И не потому что ответственности боялись, совсем нет – просто если бы сознались, пришлось бы отдавать награбленное, а это в планы лихоимцев никак не входило.
Только Кузьмич, выходя от следователя, не досчитался среди его сегодняшних посетителей одного человека, который грабил бойчее всех, а теперь спрятался куда-то – Степки-конюха.
Степан же на следующее же утро после ограбления председателя решил отправиться покорять райцентр. Приехав в город, первым делом отправился… конечно, в дом досуга. Деньги жгли карман, и не спустить их на какую-нибудь городскую красавицу было ниже гусарского достоинства.
Явившись в дом досуга, ударил толстой пачкой сотенных купюр по столу перед администраторшей и скомандовал:
–А-ну, подавай мне самую красивую, что тут у вас есть.
Администраторша уже знала, кого пригласить.
Настена явилась в красном кружевном белье – глаз не отвести. Мало того, что сама красавицей была редкой – родительские гены сделали свое, без преувеличения, замечательное, дело, так еще и обмундирование сегодняшнее не позволило пройти бы мимо даже трупу. Молодой, пышущий здоровьем организм Степана среагировал на столь же молодой и здоровый организм Насти, встретились сначала их взгляды, а уж потом и генофонды – да причем между первой и второй встречами ладно, если несколько секунд прошло. Администраторшу чуть током не ударило от соприкосновения двух перезаряженных частиц.
А их било – дай дороги! Причем до самого вечера! Уж так молотило, костей не соберешь. «Уж сегодня-то Настена все денежки до копейки отработает, изъездит ее этот молодец», – злобно перешептывались девахи в курилке. А ей все ничего! Вечером вышла, воды попила – и опять за работу, в «ночное»! Стахановка! Многостаночница!
То-то и вышло, что воротился Степка в родное село к ночи. Кузьмичу не спалось – стоял, повиснув на плетень у своей калитки.
–Где шлялся?
–О, здорово, дядь Юр, чего не спишь?
–Где шлялся, спрашиваю?
–Не поверишь! В городе был! В доме досуга ихнем!
–Ишь ты! Ну и как там? Как шлюхи?
–Зря ты так, дядь Юр! Очень даже справные девицы. Особенно одна – Настька-Машинистка, что раньше в городском суде служила! Огонь! Ммм!
–А слюни-то распустил! Неужели лучше наших?
–Ага!
–Врешь!
–Точно. Женюсь, наверное.
–Чего?! Я тебе женюсь! – замахнулся на парня Кузьмич. – Вон вишь у Маньки свет горит?
–Ну.
–Весь день про тебя спрашивала.
–Ну и чего?
–Чего-чего, дурень! Ступай! Сравнишь! И подумаешь, на ком жениться-то надо!
Много ли парню надо?! Хохотнул, молочка парного испил – и снова в бой, нечего, понимаешь, Настькам всяким уступать! И Кузьмича-старика порадовал, и демографию родного села улучшил. Вот только… как пишут в медицинских справочниках, «география болезни расширялась».
