— Спасибо, Наруто-кун, — сказала Хината с лёгкой дрожью в голосе.

— Был неподалёку? — спросила Сакура.

— Тренировался с Саске, — сказал Наруто, указывая большим пальцем на тренировочные поля. — Сейчас я направляюсь в Ичираку, Ирука-сенсей сегодня меня угощает.

— Как идут тренировки? — задала она вопрос, снимая перчатки. Несмотря на то, что они мало продвинулись, Саске настоял на продолжении их совместных тренировок, чтобы найти способы контролировать Девятихвостого. Пока что, кроме того, чтобы вырубить Наруто, они нашли очень мало других вариантов.

Наруто скорчил гримасу.

— Не спрашивай.

— Настолько плохо?

— Хуже, — он нахмурился. — Он уже несколько дней в отвратительном настроении.

— С Саске-куном всё в порядке? — спросила Хината.

— Думаю, он порвал с той гражданской девушкой, — сказал Наруто. — Всякий раз, как я дразню его по этому поводу, он начинает орать и прекращает сдерживать силу своих ударов, — он ухмыльнулся. — Отличный способ вывести его из себя.

Сакура потёрла лицо ладонью.

— Меня всегда удивляло, что вы двое не можете просто поговорить.

— Мы говорим, — сказал Наруто, хотя его оборонительный тон говорил о многом. Сакура не могла не улыбнуться — из того, что он знал о личной жизни Саске, и из того, что Саске был хорошо информирован о ситуации с Хинатой, она давно поняла, что оба парня привыкли говорить друг с другом не только о ниндзюцу.

— Знаю, — сказала Сакура, погладив Наруто по голове. — Увидимся на тренировке команды в среду, хорошо?

— На девятом тренировочном полигоне в восемь часов. Я уговорил Какаши-сенсея присоединиться к нам!

— Нашего уважаемого и печально известного своей ленью Хокаге? — Сакура улыбнулась Хинате, которая изо всех сил старалась сдержать улыбку. — Да, это похоже на Какаши.

С лица Наруто сползла ухмылка.

— Он не придёт.

— Не-а, — засмеялась Сакура. — А может, и придёт, как обычно, на три часа позже.

Наруто пробормотал проклятие, увернулся от Сакуры, когда та двинулась, чтобы стукнуть его, и отскочил на несколько шагов назад.

— Прости, Сакура-чан! Рад тебя видеть, Хината! — с этими словами он бросился прочь.

— Саске-кун с кем-то встречался? — спросила Хината, когда они собирали свои вещи.

— Только по понедельникам, — заметила Сакура, думая о чем-то другом. Только когда Хината перестала убирать свои вещи, она подняла глаза и обнаружила, что Хьюга смущена. — О, насколько я поняла, ничего серьезного.

Хината присела на корточки и долго смотрела на неё, покусывая нижнюю губу.

— Ты ведь знаешь, да, Сакура-сан?

— О чём?

— Что Саске-кун влюблён в тебя.

Сакура помолчала.

— Знаешь, раньше я считала себя наблюдательной и умной. Но все разбираются в этих вещах раньше меня, и я всерьёз начинаю думать, что со мной что-то не так.

Хината улыбнулась.

— А вот и нет.

— И давно ты это знаешь?

— Уже несколько лет.

— Несколько лет? Да не может быть.

— Может, — заверила её Хината. — А он…

— Нет, — Сакура села на траву.

— Но ты…

— Да.

— А Итачи—

— Нет, — её голос звучал тихо.

— О.

— По крайней мере, я так не думаю.

Хината кивнула.

Они сидели молча, омываемые солнечным светом.

— Ты должна ему сказать. Я имею в виду Саске-куна, — прошептала Хината. Когда Сакура недоверчиво подняла глаза, Хината продолжила: — Если ты не скажешь ему, и он узнает… Это будет гораздо хуже, не так ли? Я не знаю, что между ними произошло, но мне так кажется.

«Его старший брат убил весь их клан по приказу Конохи, и я не могу держаться от него подальше, потому что безумно люблю его, и мне больно находиться вдали от него», — подумала Сакура.

— Если я скажу Саске, он никогда меня не простит.

Хината умирала от желания узнать, почему бы и нет: после нескольких месяцев еженедельных тренировок Сакура дошла до того, что могла читать её с лёгкостью. Но она должна была сохранить секрет клана Учиха, так же как и остальные члены Команды Семь хранили молчание.

— Это неприемлемо, Сакура-сан, и несправедливо.

Правда в этих словах ранила её глубже, чем она могла себе представить.

Это было несправедливо.

И это неприемлемо.

Она не могла провести свою жизнь вот так, скрывая радость и счастье от одного из самых важных людей в своей жизни, потому что боялась, что он возненавидит её за это. Они с Итачи не могли вместе поесть темпуру в Сазаэ или данго в Янаги-ан, как он планировал на их первое свидание. Они не могли проводить спарринги в лесу, или вместе отрабатывать новые приёмы Мокутона, или даже вместе гулять по деревне.

Вместо этого они были вынуждены жить в ограничивавших их четырёх стенах, зная, что новообретённое счастье станет ничем, как только они выйдут.

Она не была уверена, было ли дело в глубоком понимании в жемчужных глазах Хинаты, или её — впервые с тех пор, как она призналась Итачи — поразила реальность, но остановить слёзы стало невозможно. В ушах стучала кровь, сердце болезненно колотилось, а зрение исказилось.

«Трясущиеся руки, покалывание в ногах, учащённое сердцебиение», — перечисляла её рациональная сторона, даже когда она начала задыхаться. — «У меня приступ паники».

В оцепенении Сакура смотрела, как Хината вскочила и подбежала к ней. Сакура откинулась на траву, вспоминая уроки Цунаде: она сложила ладони рупором и заставила себя дышать медленнее, закрыв глаза, чтобы остановить их болезненное жжение. Хината гладила её по волосам, шепча слова ободрения, пока Сакура плакала навзрыд. Вскоре дыхание вернулось в норму.

На следующий день после того, как она впервые занялась любовью с Итачи, она наблюдала за ним по дороге домой и представляла себе свою жизнь с ним. Она мечтала о том, как проведёт ночь в его доме и научит его делать яичницу по утрам, или как они будут вместе корпеть над свитком Мокутона и объединят свои умственные способности, чтобы воссоздать давно ушедшие техники. Как она читала бы книгу на диване с Итачи, и когда Саске возвращался бы домой по вторникам, она поддразнивала бы его насчёт того, с кем он встречался бы в данный момент. Она представляла себе миллион маленьких мгновений счастья, и все они лопнули, как мыльные пузыри, не прошло и нескольких часов.

Потому что во всех них была Команда Семь, дополняя картину.

Саске наблюдает, как Итачи впервые готовит яичницу, и ест её за мраморной кухонной стойкой, Наруто восхищается её мастерством Мокутона, Какаши рекомендует ей книги для прочтения, и Саске принимает её как часть семьи.

Но теперь, думая об этих мгновениях, она испытывала отчаянную печаль. Чем ближе она чувствовала себя к Итачи, тем дальше она была от Саске, и её сердце разрывалось пополам в слабой попытке удержать их обоих в своей жизни.

— Я в порядке, — сказала Сакура хриплым голосом, убирая руки. Она открыла глаза и увидела нависшую над ней Хинату. — Я в порядке, — повторила она.

Хината кивнула и отодвинулась, чтобы дать ей место.

— Прости, мне не следовало ничего говорить.

— Нет, — сказала Сакура, вытирая слезы. — Ты права. Это несправедливо и неприемлемо. Я просто чувствую себя парализованной, потому что, что бы я ни делала, я потеряю одного из них.

— Они братья, — сказала Хината. — Даже если один из них становится стеной, которую другой должен преодолеть, даже если один из них может обидеться на другого, между ними много любви. И нет другой такой любви, как любовь к родному брату или сестре, — улыбнулась она. — Я знаю.

— Что же мне делать? — спросила Сакура.

— Я не могу сказать, — осторожно ответила Хината. — Я не знаю всей истории, а если бы и знала, то не думаю, что могу посоветовать тебе что-то, кроме как следовать зову сердца.

Сакура тяжело вздохнула и встала, чувствуя себя лишённой всякой энергии. Она доковыляла до реки и плеснула немного ледяной воды в лицо, принимая предложенное Хинатой яблоко.

— Спасибо, Хината.

— Всегда пожалуйста, Сакура-сенсей.