Несмотря на то, как была далека от этого сама Радуга, она всё понимала, и у неё снова выступили слёзы на глазах. В конце концов, Патриот и его компания были известными личностями — примерами, кумирами, за краткое время ставшими столь же популярными и любимыми, как и Мстители, Эскадрон или Фантастическая Четвёрка.

Кто мог знать, что такое случится с ними?..

Она всхлипнула, вспомнив то нечеловеческое выражение лица Гиперион в тот день, когда она и тот суровый мужик ворвались внутрь первыми. Ведь тогда она, Радуга, была рядом с ними. И впервые за долгое время девочка позволила себе быть… Другой, тёмной Радугой.

Задрожав, героиня, спрятав личико, снова ускорилась, теперь двигаясь даже быстрее. Очень скоро она приблизилась к месту, где чувствовала присутствие своей подруги.

Она приземлилась перед Мэри в фирменной супергеройской позе, подсмотренной у Старк и Руби.

— Хай-хоу! — Радуга силилась улыбаться, как и всегда, вопреки блестящему от слез личику. — Меня звали?

Гиперион посмотрела на неё немигающим взглядом.

— …Привет, Радуга, — женщина наконец пришла в себя и, дружелюбно улыбаясь, подошла к девочке, чтобы погладить её по пушистым волосам. От её прикосновений Радуга захихикала. — Ты пришла?..

— Помочь Вам, мисс Гиперион! — Радуга искренне улыбнулась в ответ, окончательно отойдя от прежних переживаний. — Я чувствовала, что Вы здесь!

Мэри подозрительно изогнула бровь, и девочка, чуть стушевавшись, отвела поникший взор.

— И… Ц-центр сказал, что у Вас п-проблемы… И они не могли с-связаться ни с кем…

— Ясно, — глубоко вздохнув, Гиперион присела рядом с подругой. — Послушай, Радуга… Я всегда рада твоей помощи…

— Что-то не так, м-мисс Гиперион?..

— Всё не так, сестрёнка, — она сказала это так тихо, что Радуга даже не заметила этого пропавшего, казалось бы, навсегда обращения к ней. — Тут слишком много проблем для прелести вроде тебя…

— Но как же так? — девочка перебила Гиперион. — Я же… Я могу помочь! Я хочу помочь! Я знаю, как помочь!..

— И как же?

Прямой вопрос и прямой взгляд.

Девочка потерянно оглянулась. Окружающие старались не смотреть на двух подруг, но всё-таки у окружающих людей проскальзывали усталые, раздраженные или даже сочувствующие взгляды, направленные на них.

— Я придумаю!..

Она проиграла этот раунд, и она это знала.

Она пришла, чтобы помочь, тогда как ей пытались помочь тем, что отсылали её прочь.

Но почему?

Она могла быть полезной!

Почему они не могут позволить ей?..

Почему они… Защищают её, а не людей?

Что может быть хуже, чем-то, что уже творится и о чём она уже знает? От чего они хотят её уберечь? От ужасов войны?..

Она прослезилась, вспоминая Войну.

Она была там.

Она теряла друзей и родных.

Она позволяла себе то, чего не должна была.

Может быть, по всем этим причинам ей не позволили вмешаться?

***

Вечером Радуга сидела на крыше небоскрёба и смотрела вниз, на город, полный огня и злобы. Мир пылал, пока радуги сверкали над ним.

Она распрощалась с грустной Гиперион, что экстренно отправилась в Супрем-сити, на главную базу Эскадрона. Поэтому не было ничего удивительного в том, что, оставшись наконец в одиночестве, Радуга пришла сюда. В голове маленькой леди начали всплывать события последних дней и лет, которые заставляли её от ужаса произошедшего сжимать зубы и закрывать ладошками слезящиеся глаза.

Тогда, пару часов назад, толпа людей, среди которых были как бывшие полицейские и военные, так и сменившие лагерь герои и злодеи, ворвалась на площадь. Ведома она была несколькими людьми: седым, умудрённым жизнью детективом, который до недавнего момента думал, что прознал всю истинную сущность этого мира, но понял, что он не знал и половины; молоденькой девушкой, вероятно ещё школьницей или студенткой, чьё лицо было покрыто свежими ранами, частично закрытыми бинтами и пластырями разной свежести, а глаза выражали гнев и мрачную решимость; каким-то героем из второго-третьего эшелона, который в знак солидарности многим именитым личностям сменил свой яркий и отчасти придурочный, клоунский костюм на стильный, мрачный и немного пугающий чёрный.

Они были готовы встретить сопротивление полиции и имели решимость бороться с ней как с защитниками уродов и мразей из верхушки правительства. Вместо этого они увидели, как напротив них на землю плавно опускался один из немногих оставшихся незапятнанных героев этой планеты.

Это была Гиперион. А затем она заговорила.

Она говорила долго и проникновенно. Рассказывала о том, каким было её детство, когда она не понимала, кто она и кем была; как впервые применила свои силы, чтобы помочь другу и как её ругали приёмные родители; как она тайно была героем годами в своей маленькой, но уютной деревеньке в Канзасе, и впервые вышла в свет.

Она сказала, что отец часто рассказывал ей о Захватчиках и Легионе Свободы, о Ви-батальоне, Двенадцати, Золотом Агентстве и Ревущих Коммандос — героях времён Второй Мировой Войны, о которых ему рассказывали уже его отец и дед, ставивших своей целью и обязанностью помогать простым людям, даже когда мир вокруг со всей своей цивилизацией нёсся к полному своему уничтожению.

«Когда ты будешь готов явить миру себя, мир будет готов тебя принять», — так она сказала.

Она говорила о том, что, несмотря на то, какие люди разные и как тяжело быть понимающими и сочувствующими друг другу, этому нужно научиться.

О том, что как бы плохо и отвратительно не было всё то, что они узнали, это не было поводом для того, чтобы вести свою страну и весь мир следом к уничтожению.

О том, что в сей тёмный час, когда в мире так много злобы и боли, и он и эта планета как никогда более нуждались в героизме каждого из её обителей: героизме не «пафосном и понтовом», как она это обозвала, а в настоящем. В готовности стоять насмерть ради друг друга, ради жизни и счастья, и вести в светлое будущее общество своими действиями, какими бы малозначимыми они не казались.

И ещё, ещё очень многое подобное.

И, в конце концов, лидеры этой толпы потеряли решимость.

Они оглядывались, с ужасом смотрели друг на друга, на повреждённые столкновениями улицы, на взбешенных людей… Наконец печаль и вина настигли их, когда они осознали, что всё это время лишь приводили одних простых людей драться против других, только усугубляя ситуацию и практически бездействуя против тех, кто действительно был виновен.

Обе стороны опустили оружие. Обе стороны раскаялись и пролили слезы, и Радуга плакала вместе с ними. Она сидела на крыше, смотря на заходящее солнце, и позволяла себе плакать от ощущения своей бесполезности в этот миг, когда миру нужны были радуги, а не пожары.

— Привет, Рейнби, — чуть тихий, грустный голос, раздавшийся за спиной, выбил Радугу из мира собственных мыслей.

Звуки портала, из которого неожиданно появилась женщина, Радуга не услышала, глубоко задумавшись, а теперь бросилась навстречу к ней.

— Мария! — Радуга тихо заурчала, чувствуя одновременно грусть и радость от встречи с подругой. — Как ты?! Я давно не слышала от тебя вестей. Милая, что…

Она замерла, глядя в лицо Марии.

— Что?.. — она чуть отошла. — Что происходит?

Она вспомнила, почему не смогла сразу понять этот голос: всё было просто, надо было лишь увидеть это лицо.

Мария фон Шварцлихт никогда не была такой печальной. Вернее, Радуга никогда не видела в её глазах столько боли и сожаления.

— Что случилось, Мария? — более настойчиво спросила Радуга.

Её сердце, казалось, было готово разорваться, когда её подруга втянула её в портал, ведущий в просторный и темный зал, в котором Радуга ощущала присутствие других живых существ… И не совсем живых.

А потом на крыше вспыхнул свет, лучом устремившийся в небеса на краткий миг — и всё пропало, будто бы ничего и не было.

========== Глава 22-ая. Сэр Джаспер. Иллюминаты собираются вновь. Старк. ==========