— Какая жалость, — Дум аккуратно сделала шаг в сторону. — Даже находясь в агонии, больной будет сопротивляться до конца, не видя возможности излечиться и избавиться от проклятия Кхтона. Что ж, позвольте мне облегчить ваши страдания.

— Стоять, — Яна вздохнула. — Знаешь что, Дум?

Её глаза были тусклы и мертвы.

— Ты убила того, кто по факту помог мне со всем этим.

Кривая улыбка растянулась на её лице.

— Анна всегда говорила странные вещи, — Цепеш сжала кулаки. — Она говорила, что горда быть вампиром точно так же, как человек горд быть человеком. Ведь часто люди отказываются от становления кем-то вроде нас только для того, чтобы оставаться «людьми».

Правительница вампиров смотрела в глаза правительнице людей.

— Она говорила, что у неё — у нас — должна быть гордость, — её алые глаза сузились. — И это не гордость высшей расы, что так любима очень многими, не только лишь вампирами, это обычная гордость разумного, чувствующего существа, которое не приемлет жизнь в рабстве, предпочитая свободу и смерть кандалам или тёплой собачьей конуре.

Аура вокруг Яны начала уплотняться, когда её лицо наконец исказилось:

— Скажи, ты сама-то хоть знаешь, каково это — отстаивать свою несовершенную форму и природу, когда она явно ущербна, но ты горд и рад тому, что ты — это ты, и ты готов быть собой до самого конца?!

Она рванула на Дум первой из многих в очевидно самоубийственной атаке, готовая отдать свою жизнь и душу самому Владыке Тьмы, возможно, просто так — не ради чего-либо.

— Хэй, Яна? — знакомый голосок оторвал её от чтения; ей что-то сунули под нос —мягкое пирожное!

— Держи! — Анна абсолютно искренне улыбнулась, совсем не как древний кровосос, а как простая девочка. — Я пыталась повторить человеческий рецепт!..»

Из глаз правительницы брызнули слёзы.

***

— Нами правят чертовы фашисты, коррупционеры и алчные торгаши! Не за этих людей мы с вами отдавали голоса, чтобы они нагло нам врали, разоряя нашу страну! — столь мощные, переполненные праведным гневом слова принадлежали высокой, статной девушке. Судя по её одежде, она была офицером полиции. Точнее сказать, раньше им была, так как минутой ранее сорвала с формы жетон и выбросила фуражку, распустив длинные черные волосы. Взобравшись на припаркованную машину класса люкс, она прислонила к губам громкоговоритель, чтобы каждый мог слышать её послание.

Перед ней расположилась внушительная толпа таких же недовольных людей, что заполонила длинную улицу. Разношёрстная человеческая масса, будь это бедняки или обеспеченные люди, присоединились к народному волнению. Большинство из них были безоружны, лишь некоторые вооружились палками и жестяными крышками от мусорных баков. Многочисленные самодельные плакаты возвышались над людской массой — среди них трудно найти те, где не написали грубого слова.

А на другой стороне улицы, сомкнув ряды, расположились стройные ряды полицейских в тяжелой броне. Их и толпу протестующих разделяла импровизированная баррикада, созданная наспех сотрудниками правопорядка. Некоторые из них нервно сжимали гранатометы со слезоточивым газом. Рев сирен полицейских машин, громыхание лопастей вертолетов и крики командующих офицеров не смолкали ни на минуту. Сейчас они были всем, что отделяло Белый Дом от наплыва разгневанных граждан.

И в это мгновение, как никогда, общество нуждается в герое. В том, кто сможет вразумить и успокоить людей.

Часовая наблюдала за всем с высоты птичьего полета. Её лицо было омрачено и переполнено скорбью.

— Какое жалкое зрелище, — рядом с защитницей справедливости материализовалась черная, сотканная из мрака женская фигура с двумя острыми, абсолютно белыми разрезами под глаза и парой клыкастых ртов, открывавших путь в пустоту. При этом голос у существа представлял оба начала — мужское и женское, что сливались воедино, образуя нечто ужасающее. — Никчёмным людишкам показали толику правды, и они собираются лезть на амбразуру. Ха-ха-ха!

— Ты не права, — Часовая не обращала внимание на порождение Забвения. — Тебя вообще не существует.

— Ложь… и ложь, — Пустота издала нечто, отдаленно напоминающее смешок. Но Часовая испытала прикосновение чего-то холодного, древнего и могущественного, отчего её нутро сжалось, а в горле будто застрял ком. — Бегство от правды… Как низко с твоей стороны. Человек, что всегда решительно смотрит вперед, боится взглянуть на меня.

Руби сделала тяжелый вдох и зажмурила глаза. Она чувствовала, как этот паразит постепенно одерживает верх в неравной борьбе. Темная сущность одолевает её, и теперь это лишь вопрос времени, когда она окончательно вырвется на свободу.

— Мое время скоро придет, — Пустота предстала перед Часовой, изменив свою фигуру и став похожей на мужчину. — Тебе некуда бежать, негде прятаться. Жалкие божки и так называемые герои тебя не спасут. Ничто тебе не поможет. Твои страдания тщетны. Ты пытаешься противостоять неизбежному, только продлевая свою агонию.

— Заткнись! — девушка собрала все свои ментальные силы в кулак и ударила по темной сущности. Результат ожидаем: изображение Пустоты поплыло рябью, но не исчезло.

— Да-а-а, — протянул монстр. — Сопротивляйся, жалкая девочка. Трать свои силы и теряй контроль над телом. Забавляй меня.

— Прочь из моей головы!

На этот раз силы хватило, чтобы полностью расщепить фигуру Пустоты. Но присутствие этой сущности никуда не делось.

Твои сопротивления тщетны.

Твоя агония бессмысленна.

Ты сражаешь против себя в глупой надежде отсрочить неизбежное.

Но в глубине души ты понимаешь, насколько людской род недостоин существования.

И когда мое время придет, я избавлю тебя от страданий.

От страданий жизни.

Впусти Забвение в свою душу.

И, как назло, в этот самый момент толпа протестующих достигла накала и сорвалась с места. Часовая с великой грустью наблюдала, как полицейские с особой жестокостью подавляли восстание.

В этот самый момент она почувствовала себя абсолютно бессильной женщиной.

***

— …приём, Радуга? — наушник зашипел, вырывая девушку из мыслей. — Радуга!

Она моргнула несколько раз и решительно нахмурилась.

— Это Рейнбоу, как слышите? — ответив на сигнал, она услышала сразу несколько тихих облегчённых вздохов на фоне. — Где-то нужна моя помощь?

— Где ты была?! Мы не могли связаться с отрядом подавления, и ты не была доступна около часа, — человек по ту сторону явно нервничал. — Гиперион запрашивает поддержку!

— Я поняла. Предоставьте это мне, — девушка тяжело вздохнула и прервала связь.

Она не нуждалась в том, чтобы ей говорили, где находится Гиперион. Она могла понять это и так. Как именно?

Радуга не знала и сама.

А затем героиня, поправив юбку зеленого платьица и перевязав мягкий синий платочек на шее, сделала небольшой, аккуратный шажок с края крыши и полетела вниз с весёлым визгом, только почти у земли взмыв воздух. Она быстро-быстро полетела вперёд по извилистым, полным людей улицам, оставляя за собой радужный дым, что заставлял людей поднимать удивленные взгляды в небо.

Радуги всё ещё сияли над этим миром.

Даже если он был в огне людской ярости и гнева.

Радуга неслась с такой скоростью, что пролетала целые районы за секунды. В какой-то момент, едва не врезавшись в фонарный столб, она остановилась, зависнув в воздухе рядом с огромным светодиодным экраном, на котором транслировался эфир новостей.

Ведущая, молодая, но очень уставшая женщина, — видимо, последствия столь нервной в последнее время работы не могли скрыть даже гримёры — зачитывала последние сводки новостей из Нью-Йорка. Кажется, трансляцию вели «Дейли Бьюгл»… Когда это они умудрились превратиться из обычной газеты в телеканал такого масштаба?..

Весь эфир слова ведущей сопровождались любительскими и профессиональными кадрами различных погромов и столкновений, произошедших за последние дни. Сейчас шел репортаж был о том, что Гиперион, сотрудничая с героями-одиночками и Верховным Эскадроном, разнесла мегакорпорацию, создавшую и покрывавшую команду Патриота, от низов до самой верхушки, просто вломившись к Совету директоров и уничтожив организацию.