И снова пару глотков, больше не обжигающих горло.

Какие-то сопливые мысли. Какого черта он размышляет о вере и лжи? Усмехнулся. Совесть или алкоголь? Не смог решить.

Снова несколько глотков.

Спать. Только кровать слишком далеко. Диван в гостиной отлично сойдет.

Он рухнул на диван и тут же вырубился, чувствуя, как щенок жмется к свисающей руке.

Новый день начался с похмелья, затекшего тела и голодного щенка. На кухне больше никто не готовил завтрак, а в квартире стало как-то особенно холодно и серо. Мертво. Вместо завтрака обжигающий кофе и желание скорее уйти, с головой погрузившись в дела. Но Ник не ушел, дождался, пока придет Маргарет. Не хотел оставлять щенка в одиночестве.

— Николас, все нормально? — нахмурился Фрэнк, ждавший Ника на улице в машине.

— Да, чутка перебрал вчера, — хмыкнул тот в ответ, натянул черные очки и откинулся на сидение.

Голова более-менее прошла только к обеду, а вот день закончился как-то слишком быстро, солнце скрылось за горизонтом, город оказался во власти ночи, а Ник во власти маленького живого существа, к которому нужно было возвращаться домой. Возвращаться не хотелось. Покрутил в руке телефон, сидя на белоснежном диване в клубе, намеревался позвонить, чтобы миссис Стил забрала Зевса к себе, но в последний момент передумал и, прихватив пиджак, покинул клуб.

Снова давящие мертвые стены и чертова бессонница. Виски еще плескался в бутылке, и Ник с ноутбуком устроился за стойкой в кухне, снова отпивая прямо с горла, когда его отвлек звонок в дверь. На мгновение промелькнула надежда, что это была Эмили. Что она все же решила вернуться, дав второй шанс. Он хранил эту надежду, пока не открыл входную дверь, увидев на пороге мать.

— Ты чего пришла?

— Хотела узнать, как у тебя дела, — она окинула захмелевшего сына взглядом.

— Узнала?

— Впустишь?

— Ты ведь все равно не уйдешь, даже если я скажу нет.

— Хочешь, составлю тебе компанию?

Пить с матерью было странным, но он понимал, что ему было это нужно. Она не расспрашивала его об Эмили, не читала нотаций, просто была рядом, отпивая обжигающий виски. А когда Ник прилично захмелел, устроилась рядом с ним на диване, погладив по волосам. Он даже не сопротивлялся.

— Боль не пройдет со временем, милый.

— Говоришь, как эксперт в этой области.

— Я и есть эксперт. Она не пройдет, просто станет привычной, ты научишься с ней жить. Алкоголь тебе в этом не поможет, только все усугубит. Ты потеряешь не только ее, но и себя. А я не хочу, чтобы ты потерял себя.

— Да брось, я тот еще мудак. Мир вздохнет свободно.

— Дурак ты, Николас, — усмехнулась Андреа, притянув его к себе. Помедлив, он все же устроил голову на ее коленях, а она ласково перебирала мягкие волосы, — Ты столько шел к этому, столько достиг. Ты сильный, целеустремленный и смелый. Порой жизнь не оставляет нам выбора, как жить. Нужно просто выжить. И ты выжил. Выжил среди зверей. Сложно при этом самому им не стать. Думаешь, я хотела такой жизни для тебя? Для себя? Думаешь, мне нужны все эти богатства, власть, положение в обществе. Думаешь, об этом я мечтала? Я хотела семью, небольшой домик, где бы мы жили втроем. Но жизнь не оставила мне выбора. Мне пришлось выживать, мне пришлось привыкать к боли. Я выжила, хоть порой хотелось сдаться. Я не сдалась, и ты не сдашься, понял меня? Ты не позволишь себе больше слабости. Мы в джунглях, милый, слабый здесь умирает. На мгновение расслабишься и в следующий миг тебя съедят. Эмили было не место в этих джунглях, ты ведь сам это понимаешь. Она не создана для этого мира, она комнатный цветок, который бы быстро погиб. Разве ты бы простил себе, если бы погубил ее? А так ты дал ей шанс на счастливую жизнь. Иногда лучшее, что мы можем сделать для любимых, это отпустить их. Пусть будет лучше больно нам, чем им.

Ник не заметил, как погрузился в сон. А когда проснулся, солнце еще не показалось на горизонте. Снова болели голова и тело, он кое-как приподнялся и взглянул на дремлющую мать, откинувшуюся на мягкую спинку дивана. Это была конечная. Его слабость была конечной. Дальше только пропасть, нужно было брать себя в руки. Потер лицо руками и с трудом поднялся, разбудив Энди.

— Кажется, я задремала, — нахмурилась она и выпрямилась, размяв затекшую спину, — сколько время?

— Еще даже четырех нет. Можешь расположиться в гостевой спальне, куда ты пойдешь посреди ночи.

— Спасибо, милый.

Ник больше не уснул. Сначала долго пытался взбодриться под холодной водой, а потом с сигаретой в руках наблюдал, как с наступлением утра, оживает город. Он действительно позволил себе слишком многое. Позволил показать свою слабость, свою уязвимость, которой могли воспользоваться его враги. Минутное помешательство могло стоить ему всего, к чему он шел столько лет. А потерять это было бы фиаско. С такой же легкостью он мог просто все бросить, уехать вслед за Эмили и жить законопослушной жизнью. Только понимал, что просто не умел жить иначе, и мог лишь гадать, на сколько бы его хватило. Лучше жить с болью в груди, знать, что его маленькая девочка счастлива, хоть уже и без него, чем извести ее, стараясь быть тем, кем он не являлся.

— Ну, как ты? — на пороге кухне оказалась Андреа, и выглядела она явно лучше, чем он.

— Больше никаких телячьих нежностей, мамуль, — хмыкнул он, а она искренне улыбнулась.

— Вот и замечательно. Хочешь, сварю тебе кофе?

— Валяй.

Вечером домой он все же не вернулся. Был слишком великим соблазн снова сорваться, а такого он больше себе позволить не мог. На этот раз собаку себе забрала горничная, и теперь его точно никто не ждал.

Николас оглядывал девушек в клубе, лениво прикуривая сигарету, но взгляд не мог зацепиться ни за одну симпатичную мордашку. Все были какие-то однотипные, словно с конвейера, а в голове всплыл образ кошечки в красном платье. Она просила предупредить ее о визите, только вот телефон он ее так и не взял. Да и какая разница, о чем она просила.

По дороге он купил розу, кроваво-красную, с острыми шипами, о которых они разговаривали в тот вечер. Надавил на звонок, и через несколько мгновений на пороге появилась Лорена, в коротком платье и с вечерним макияжем.

— Ник? — удивленно вскинула бровку, но накрашенные красной помадой губы все же растянула в улыбке, — я ведь просила предупредить.

— А я решил твою просьбу проигнорировать. Это тебе, — протянул ей розу, привалившись к косяку двери, — пустишь?

— У меня свидание через полчаса, — розу она все-таки взяла, понюхав.

— Так отмени.

— Я не могу, Ник, я очень ждала это свидание, — Лорена закусила губу, с интересом разглядывая Ника, а тот хмыкнул и выпрямился, подойдя к ней вплотную, приблизившись к лицу.

— Правда ждала? — шепнул он в губы, — а по-моему, ты ждала, пока я трахну тебя у какой-нибудь стены.

Она задумалась, не сводя с него взгляда, а потом все же за ворот рубашки втянула в квартиру, целуя.

— Сегодня я хочу возле двери.

Он овладел ею прямо возле входной двери, усадив на бедра и задрав платье.

— Не хочу сидеть дома, — уже после оповестила Лорена, поправляя платье и разглядывая свое отражение в большом зеркале, — ты мне макияж испортил.

— А как же свидание, которое ты так давно ждала?

— Я все равно на него уже опоздала, — улыбнулась она, глядя на него через отражение в зеркале, — Так прогуляемся или снова уйдешь?

— И где же ты хочешь прогуляться?

— Как насчет покататься где-нибудь за городом в обществе дорогого французского вина и меня? Только за рулем я.

Он протянул ей ключи.

Ее общество немного уменьшало боль в груди, почти нестерпимую. Или она просто отвлекала от нее внимание своей жизнерадостностью и улыбкой. Лорена весело подпевала исполнителям в колонках автомобиля, смеялась и болтала о какой-то чепухе, в суть которой он не вдавался. Только расслабленно откинулся на спинку сидения и наблюдал за ней, прикуривая сигарету. С алкоголем от греха решил не баловаться, права на ошибку у него больше не было. Может, это ошибку простило бы общество, но себе он больше не позволил проявлять слабость.