========== Глава 1. Встреча с прошлым ==========

Чикаго встретил его промозглой серой погодой. Подняв ворот своего пальто, Николас взглянул на свинцовое небо, готовое вот-вот разразиться проливным дождем. Где-то над Мичиганом вспыхнула молния.

Проклиная свою несостоявшуюся мать, забравшуюся черт знает куда, Ник старался поймать такси, повторяя уже заученный адрес многомиллионного особняка в пригороде, но по воле судьбы или из-за происков сатаны ни одна машина так и не остановилась, оставляя его замерзать в сумерках.

Напротив предательски горели огни проката автомобилей, но светиться было нельзя: один в чужой стране, он был легкой мишенью своих афганских друзей, которые в одночасье стали врагами, жаждущими его смерти. Было слишком опасно пересекать Атлантический океан, но желание увидеть женщину, бросившую его при рождении, заглушало чувство самосохранения, поселив в душе лишь ненависть, медленно сжигавшую его изнутри. И слова его верных соратников более не значили для него ровным счетом ничего.

От мыслей его отвлекла подъехавшая старая машина, с проржавевшим крылом, жалобно заскрипевшая возле его ног. Такую Николас видел в детстве, когда еще был жив его отец, с трепетом оберегавший свою малышку, так несвойственную для Лондона. Вот только отец оказался вовсе не отцом…

— Такси ты будешь еще вечность ждать, садись, а то окоченеешь совсем тут, — склонившись и открыв окно, на Ника смотрел сморщенный худой старичок, лицо которого было все в морщинах, а седые волосы небрежно зализаны назад, скрывая лысину на макушке.

— Мне в пригород, вряд ли нам по пути, — ответ вышел несколько грубым, с усмешкой, но водителя, казалось, он совершенно не смутил, он лишь добродушно улыбнулся, открывая пассажирскую дверь.

— И мне в пригород. Садись давай, не брезгуй, я помочь тебе хочу, вижу ведь, человек ты хороший, нельзя таких бросать.

Ник едва ли не рассмеялся в лицо этому наивному ничего не ведающему старичку, совершенно не разбиравшемуся в людях. Но лишь криво ухмыльнулся, еще раз окинув машину критическим взглядом, и все же оказался в теплом салоне, в котором на удивление так вкусно пахло свежей выпечкой.

— Жена пирогов напекла для внуков, вот везу им, а то они занятые такие, сами никогда проведать стариков не заедут. Ты угощайся, такой вкуснятины никогда не ел.

— Слушай, отец, — сев в пол-оборота, Николас взглянул на водителя. — Мне не интересно, куда ты едешь, что везешь и чем заняты твои внуки. Просто довези меня и все, наши дороги разойдутся, и ты обязательно расскажешь все своему другому болтливому попутчику. Мне плевать на это. Ты везешь, я плачу. Кстати, — достав из внутреннего кармана пальто изрядно помявшуюся бумажку, на которой был написан нужный адрес, он протянул ее старичку, несомненно обидевшемуся, но скрывающему это.

Лишь короткий кивок был ему ответом, больше старичок ничего не сказал ему, и тишину в салоне нарушал лишь тихий голос незнакомого кантри-певца, льющийся из старой, немного шипящий магнитолы. За окном медленно проплывали огни Чикаго, погрузившегося в темноту, но вскоре и они сошли на нет, больше не было высотных зданий и ярких вывесок, лишь двухэтажные домики за высоким забором. Пироги, лежащие в плетеной корзинке на заднем сидении, предательски вкусно пахли, разжигая аппетит, и на полпути Ник понял, насколько проголодался, ведь приземлившись в Чикаго несколькими часами ранее, он так и не удосужился перекусить.

— Я попробую пирог? — все же переборов свою гордость, парень взглянул на удивленного водителя, на лице которого тут же появилась добродушная улыбка.

— Конечно пробуй. Там с картошкой есть и с капустой, с капустой вообще просто пальчики оближешь, так что не стесняйся.

И пирожки действительно оказались до безумия вкусными, наверное, такой и должна была быть домашняя еда, вкус которой Ник не помнил. Не помнил он и своей приемной мамы, умершей от рака, когда он был еще совсем ребенком, а отца едва ли можно было назвать гуру кулинарии.

— Ну вот, приехали, — обратился к нему старик, остановившись на обочине в ста метрах от высоких ворот, возле которых стояла охрана. — Дальше не поеду, они и близко никого не пускают, все боятся всех, будто каждый их убить хочет. Ну да не нам обсуждать их и осуждать. Бог их рассудит и осудит.

— Конечно осудит, — ухмыльнулся парень, доставая портмоне и протягивая ошарашенному водителю сто фунтов. — Спасибо, что довез, отец. Передавай жене спасибо за пирожки, — и, не дожидаясь ответа, он всунул в руку деда деньги, вылез из машины, громко захлопнув за собой дверцу и распрямившись. С улыбкой на лице он пошел в сторону особняка. Слишком долго он ждал эту встречу.

Перед ним возвышался шикарный дворец, до неприличия огромный и до безумия напыщенный — настоящий дом миллиардера, за которого так удачно выскочила замуж его мамаша.

— Цель визита? — возле ворот, ведущих на территорию дома, Николаса встретил рослый парень, мускулистый и высокий, слишком похожий на служившего где-нибудь в горячей точке, с гордой осанкой и суровым взглядом.

— Я к миссис Кроуфорд по поводу ее благотворительного фонда, она ожидает меня. Николас Блэк, — усмехнувшись, добавил он свое имя, когда на лице охранника не отразилась ни одна эмоция, и он явно не собирался пускать незнакомца в святую святых.

— Мистер Блэк, проходите, миссис Кроуфорд ожидает Вас. Вас проводят.

И Николаса проводили по вымощенной дорожке к парадным дверям дома, где его встретила молоденькая и очень даже симпатичная горничная, которая при виде гостя вся засияла, но не успела и слова сказать, как в гостиную величественно, словно настоящая королева, спустилась хозяйка дома.

Ник мог поставить пару миллионов фунтов на то, что на ее лице пробежала тень, когда она увидела его. Скорее это было удивление, смешанное с нечто подобным страху, но оно было, и появившаяся мгновением позже вежливая улыбка едва ли переубедила бы его.

— Мистер Блэк, рада наконец приветствовать Вас лично в моем доме. Безумно хотела познакомиться со столь щедрым человеком, детям действительно нужна была эта помощь. Прошу, присаживайтесь, — она указала ему на кожаный белый диван грациозным движением руки, и Ник невольно сравнил ее с кошкой, затаившейся черной пантерой, скрывающейся за красивой внешностью. — Не хотите чего-нибудь выпить?

— А я как рад, миссис Кроуфорд, этой встрече, — он небрежно улыбнулся, без стеснения разглядывая женщину, стоящую напротив него. У него были ее глаза, такие же сине-зеленые и глубокие. Он был похож на нее, и от этой мысли он злился на нее еще больше, а злость становилось скрывать все сложнее. — С удовольствием выпил бы виски.

— Конечно, — она кивнула горничной, стоявшей возле двери, а сама последовала примеру гостя, устроившись в кресле напротив, положив стройную ногу на ногу. — И можете звать меня просто Андреа, не люблю все эти излишние формальности. К тому же я так восхищена Вашим поступком, не каждому человеку с другого континента будет дело до осиротевших детей из приюта. У них нет родителей, и такое внимание и помощь просто неоценимы. У Вас будут какие-нибудь пожелания, как стоит потратить пожертвованные Вами деньги, Николас? Надеюсь, Вы не против такого обращения.

— Ну что Вы, Андреа, я только за, — с ухмылкой он взял поданный горничной бокал виски, подмигнув той, отчего она едва ли не расплылась, и снова перевел взгляд на женщину напротив. — А пожеланий у меня никаких, всем сироткам нужна помощь, ведь это так больно и обидно остаться без родителей при живых родителях. Быть брошенными и одинокими, когда твои родственнички прожигают жизнь вместе с миллионами. Вам ли не знать, правда, Андреа?

— Вы правы, Николас, — она сдерживала свои эмоции за маской наигранного спокойствия, а ему так нравилось выводить ее. Нравилось смотреть на ее внутренние метания, иногда на мгновение появляющиеся на ее красивом лице. Он прекрасно понимал, что она знала, кто он такой, но не понимал того, почему сейчас, спустя тридцать лет, это до сих пор ее волновало. — Я сама провела свое детство и юность в приюте и как никто другой все понимаю, поэтому можете быть уверены, что Ваши деньги пойдут лишь на пользу детям.