— Ты не имеешь права держать меня здесь.

— Имею, еще как имею. Если ты не можешь сама отвечать за свою жизнь и думать головой, то это за тебя сделаю я. И прежде чем ты будешь обижаться на меня или обвинять меня, то хочу тебе напомнить о существовании мамаши Маркуса, которая далеко не мать Тереза и которую смерть любимого сыночка явно расстроила. А когда Энди расстраивается, она мстит. Как думаешь, как она отомстит Тому? Убьет его? Это не месть, это прощение, а вот твоя смерть принесет Тому гораздо больше боли, а ей — удовлетворения. В Чикаго я не смогу защитить тебя, а здесь — смогу, и я буду тебя защищать, — Ник усмехнулся, отпустил Эми и сделал шаг назад, а только она захотела заговорить, тут же продолжил, не давая ей и слова сказать: — Я бы мог сказать, что это твое дело и решать только тебе, но черта с два, маленькая, решать буду я. И мое решение обсуждению не подлежит.

— Ты не можешь так со мной обращаться, Ник, я не твоя пленница.

— Ты не моя пленница, ты просто моя, я обязан тебя защищать. Ты можешь обижаться на меня сколько угодно, но в Чикаго ты все равно не улетишь. Если понадобится, я оплачу твоему брату хорошего адвоката, но о большем даже не проси.

Она смотрела на него, чуть прищурившись, поджала губы и сложила руки на груди, чуть вздернула подбородок и сглотнула. Хотела что-то сказать, даже открывала рот, но так ничего и не произнесла, просто молча обошла Ника и вышла из комнаты, хлопнув дверью. А он лишь посмотрел ей в след.

Единственное, что омрачало то утро, было обидой Эми. Она молчала и старательно избегала общество Ника. Даже не смотрела на него, отводила взгляд и делала вид, будто его и вовсе не существовало рядом. Но завтрак все равно приготовила и накрыла на стол, а за всей ее демонстративной обидой Николас отчетливо видел лишь переживание за брата и слепое желание ему хоть как-то помочь. Только помочь она ему никак не могла, а он прекрасно знал, на что подписывал ее, подставляя Тома. А еще он прекрасно знал, что она обязательно с этим со всем справится. Хотя смотреть на нее все же было немного совестно. Но лишь немного.

Оставлять ее одну даже на мгновение не хотелось, но нужно было идти, его дела всегда не требовали отлагательств и не давали места личному. Эми так и не попрощалась с ним, не поднялась на носочки и не улыбнулась, нежно поцеловав в губы и пожелав удачного дня. Так и сидела в мягком кресле к нему спиной и тщательно делала вид, что книга интересует ее куда больше. Только вот она уже несколько минут бездумно пялилась на одну и ту же страницу, Ник даже усмехнулся этому, сам подошел, чмокнул в макушку и вышел из спальни, чувствуя спиной пристальный взгляд. Одну он ее действительно не оставил: позвонил одному из своих парней и приказал присматривать за Эми как за самим собой.

Об убийстве Маркуса по тв и в интернете не говорил разве что ленивый, все же не каждый день убивали сына одного из богатейших людей.

Николас сидел в своем кабинете в кожаном кресле, потягивал виски со льдом и наслаждался очередной сигаретной затяжкой, доставляющей ему особое удовольствие. На экране компьютера перед ним красовалась статья одного американского издания, где были фотографии прямо с места убийства. И Ник не мог отделаться от мысли, что смотрел не на убийство собственного брата, а на кадр из какого-нибудь высокобюджетного фильма про гангстеров тридцатых годов.

Маркуса убили прямо на улице, стоило ему выйти из собственного дома. Как и в мафиозных фильмах расстреляли из автомата прямо из окна черного тонированного джипа, который в следующее мгновение со скрежетом тормозов скрылся за ближайшим поворотом. А потом крики людей, вой полицейской сирены и лужи крови, растекшиеся под изрешеченным автоматной очередью бездыханным телом его брата. И черт возьми, смерть была ему к лицу.

Машину полиция нашла практически сразу же, а в ней отпечатки Тома и пару его волос, лишний раз подтверждавших, что он в этой машине был. А потом нашли и самого Тома, автомат и остатки недогоревшей одежды, в которой он был во время убийства, в мусорном баке за домом, служившим его временным пристанищем. Слишком много неопровержимых улик, отсутствие алиби и присутствие слишком мощного мотива, чтобы у кого-то возникли сомнения в виновности Тома. Человек, нанятый Френком, который встал Нику в кругленькую сумму, оказался мастером своего дела, что даже Андреа не смогла бы подкопаться. Впрочем, у Френка словно был нюх на профессионалов, и Ник всегда ему безоговорочно доверял. И никогда об этом не жалел.

Убийство собственного брата действительно далось ему легко, даже легче, чем он предполагал. Никаких угрызений совести, сожалений и размышлений, что он стал Эриком. Только лишь удовлетворение, будто это было единственно верным решением, который принял бы абсолютно каждый.

Единственное, что вызывало у него сомнение, было решение, стоит ли звонить матери. Он ни разу с момента своего первого отлета из Чикаго не звонил ей. Лишь она пару раз предпринимала попытки поговорить с ним, но наталкивалась лишь на его нежелание начинать разговор и односложные ответы, после которых вскоре она попытки свои оставила. И вот Ник сидел, держал в руках смартфон и задумчиво разглядывал вид за панорамным окном, решая, что будет вызывать подозрение: его звонок или его молчание.

Трубку Андреа взяла не сразу, а когда взяла, Ник даже голос ее не сразу узнал, таким поникшим и безжизненным он ему показался.

— Слушаю.

— Мам, привет, — было так странно называть ее матерью вслух, слово даже чуть не застряло поперек горла.

— Ник? — она была удивлена, даже помолчала пару мгновений и вздохнула. — Здравствуй, милый.

— Я слышал про Маркуса, соболезную.

— Я до сих пор не могу поверить, что это случилось. Мне иногда кажется… — она снова замолчала, только молчала на этот раз куда дольше, Ник тоже молчал, не нарушая повисшую тишину. — Это так странно и слишком вероломно.

— Так бывает в нашем мире. Ты как вообще, держишься?

— Стараюсь, милый, правда стараюсь. Прилетишь на… похороны?

— Извини, слишком много дел. Я просто позвонил спросить, как ты.

— Как я могу быть? — она грустно усмехнулась. — Не буду занимать твое время своими разговорами, милый, просто пообещай, что будешь беречь себя.

— Обещаю. Мне правда очень жаль, мам. Если что понадобится, звони.

— Спасибо, сынок, для меня это важно.

Жаль ему не было, только вот после разговора с Энди на душе почему-то остался какой-то осадок, от которого он не смог избавиться до самого конца дня.

Домой Николас вернулся уже после заката, взглянул на сидящую на диване в гостиной Эмили, которую снова какой-то фильм, идущий по телевизору, интересовал больше, чем его возвращение. Ник усмехнулся, окинув Эми взглядом, и без слов поднялся наверх, в ванную, где наконец смог насладиться прохладными струями под душем, подставляя им лицом и отгоняя все многочисленные мысли.

Эмили заговорила с ним лишь перед самым сном, долго перед этим лежа к нему спиной, а когда он уже потянулся к ночнику, наконец повернулась и неуверенно на него взглянула.

— Ник… — тихо позвала она, а Ник тут же взглянул на нее, так и не выключив свет.

— Да, маленькая моя?

— Ты правда оплатишь Тому адвоката?

— Конечно, я ведь обещал, — он улыбнулся и притянул ее к себе, она доверительно устроилась у него на плече, а он обнимал ее, поглаживая нежную кожу. — Я сделаю все, что смогу для тебя и твоего брата, только отпустить я тебя не смогу, я не прощу себе, если потеряю тебя.

— Я понимаю, — Эмили тяжело вздохнула и замолчала, сомневаясь, стоит ли вообще начинать тему, а когда все же решилась, приподнялась и внимательно посмотрела Нику в лицо. — Я думала об этом весь день… Обо всем этом. Кто-то ведь убил Маркуса, это был не Том, я уверена в этом, тогда кто…

— К чему ты клонишь?

— Не знаю, как лучше спросить это. Только пообещай, что не обидишься на мой вопрос.

— Я вообще на тебя никогда не обижаюсь, — хмыкнул он.