Драгоций едва успел отбить огненный эфер, летящий в нас. Затем его руки подоткнули меня. Я припала к стене и, придерживаясь, пошаталась к выходу. Вокруг все гремело. Тело было слабым и вялым, словно меня морили голодом дня три. Каждый шаг становился маленькой победой. У самых дверей я оглянулась.
Время, будь на нужной стороне.
— Вельга? — родные руки подхватили меня, словно тряпичную куклу. Рэт сжал тело так крепко, что кости заныли. Но я лишь сильнее припала к нему, чувствуя, как горло дерут треуглы. — Мара, досталось же тебе…
Он несмело коснулся моих волос, а потом приподнял лицо. В голубых глазах было столько застывшей тоски.
— Держись, — прошептал он, — скоро все кончится… ты правильно поступила.
Мне не хватило смелости спросить, в чем именно заключалась моя правота. В том, что выдала Николь или подняла стрелу на учителя?
За нашими спинами раздался грохот, кажется, сломалась одна из колонн.
— Давай убежим, — я вцепилась в его плащ, словно Рэт мог раствориться, подобно Николь, — убежим так далеко, чтобы никто не смог дотянуться до нас.
— Нет, — он грустно улыбнулся. — Я не побегу. Но ты, Вель, в Змиулан не вернешься.
Я застыла, пораженная его словами. Неужели наши дороги расходятся… пальцы побелели, и ткань едва слышно затрещала. Не отпущу.
— Рэт… Нет, — я сама понимала, как он прав и нам действительно стоит на время забыть друг друга, но сердце мешало принять это. — Так правда надо?
— Я отправлю тебя в Драголис, а Астрагор узнает, что ты… затерялась во времени. Это даст время.
— Ты скажешь ему, что зачасовал меня?
Он ничего не ответил, а лишь склонился ниже. Его губы отдавали гарью и пеплом Во рту загорчило, но то была сладкая горечь. И кто знает, когда мне удастся почувствовать ее вновь. Я не отпускала Рэта, пока легкие не стало жечь.
Мы взглянули друг на друга. Время, храни моего волка от всех бед… и приведи его ко мне, серокрылой пташке.
— Не забывай меня, — а еще лучше беги со мной.
— Смеешься, — улыбнулся он, а потом махнул стрелой.
Готовый переход засветился в воздухе. Я замерла напротив воронки, а потом нырнула в нее.
Что-то кончается — что-то начинается.
========== Глава 15. Умение выживать ==========
«Если Вас завтра бросит под карету, значит ли это, что кучера можно будет причислить к лику святых, дорогая?»
Родион Хардиус, основатель Ордена Непростых — неизвестной даме.
Зимние яблоки были сладкими и хрустящими, как будто пропитанные морозцем. Я впилась зубами в румяный бок, понимая, что до ужина никакой другой еды не светит. В животе уже сводило от одного вида яблок, но голод делал свое дело.
— Смотри, наш Арис снова за тобой подглядывает, — усмехнулась Юста, кивая в сторону группы мальчишек.
Я пожала плечами, даже не став оборачиваться. Вся эта мышиная возня успела крепко достать. Арис был моим ровесником, щуплым заморышем, слабым волчонком в стае и, видимо, другие парни взяли его на слабо. Слабо зажать саму Драгоций, темную колдунью и ученицу Астрагора? Теперь этот парнишка всюду волочился за мной, нарываясь на вечные упреки.
— Ты бы хоть на реку с ним сходила, а то совсем пропадет бедный… у него, — Столетт доверительно наклонилась, — если честно, и так в деревне шансов нема. Если не найдет девицу до своей семнадцатой луны, госпожа Хронимара его за перевал пошлет.
— Что же ты сама с ним на речку не пойдешь тогда, коли так сердце рвется?
Юста рассмеялась, ничуть не смутившись.
— А я, может, тоже за перевал хочу… Скажи, у вас в замке много мальчишек же, небось все симпатичные, да? И важные… ты уже успела? — она замялась и повела бровью так, что я покраснела. Вот же… маровы Столетты, вечно у них только одно на уме.
— У нас с этим все строго, знаешь ли, — и все же по сердцу словно ножом провели, а в мыслях возникли знакомые голубые глаза. — Никаких…
— Эй, ты чего… я только тебя спросила, а у тебя уже все зенки выплаканы. Неужто по замку вашему так тоскуешь?
Я только и кивнула. Уж лучше в пятый раз выслушать о том, какое проклятое место Змиулан и как мне повезло сбежать оттуда, чем бередить свежие раны. К тому же, скоро ужин, а потом меня никто не будет трогать до первых петухов.
За пару недель я успела привыкнуть к жизни в долине. Не сказать, что мне пришлось по духу это место, но тут всяко лучше, чем в подземелье и здешние жители на меня хоть и косятся, но бить палками не спешат. Для них я чужачка, перебежчица, одним словом — Драгоций. И если бы не заступничество Александра, то ни один дом бы мне двери не открыл.
До сих пор снился лес и те три дня, что я блуждала по непроглядной чащобе. Я помнила, как страшно было засыпать в первую ночь и каждый звук, каждый шорох казался последним. В конце концов, мне удалось забраться на дерево, изодрав все ладони, но сон так и не пришел. Ни в эту ночи, ни в последующие.
Я думала о доме. Вспоминала Змиулан и гадала, как там теперь. Интересно, огонь в моем камине уже погас, а комната? Пахнет ли она мною… Но, конечно, куда больше я думала о Рэте, Василисе и Фэше. О тех, кто вместе со мной бросил вызов учителю, но бежать не стал. И Астрагор… теперь он точно расправится со мной. Дочь предателя оправдала свою гнусную кровь, таким одна плата — крест перед лицом.
Наверное, я бы сошла с ума. Или бы утопилась в проруби, а может просто свалилась бы в какой-нибудь овраг от усталости, не в силах больше бороться. Да и за что мне было бороться? Что хорошего могло ждать меня впереди? Вся моя жизнь определилась в тот миг, когда я сказала свое первое «нет» учителю. Но какой-то животный инстинкт гнал меня, заставлял вставать каждое утро, искать замерзшие ягоды и коренья, давиться ледяной водой в ручье и бездумно тащиться вперед. Словно все еще могло измениться.
Удача улыбнулась мне на третий день скитаний. Тогда я уже основательно продрогла, чихала, кашляла и мучилась от озноба. Костер разводить не получалось: часовать было страшно, а тереть камень о палку не выходило. Единственным спасением было найти людей. Проблема только в том, что каждый человек в ближайших ста милях признает во мне врага.
— Ну… ну, ну хоть искорку, ну пожалуйста, — руки уже жгло и кожа вся растрескалась. Я старалась разжечь мокрый хворост. А он, зараза, все оставался мокрым.
— Да чтоб тебя! — как же меня достало все, но почему… почему эти маровы деревяшки не хотят гореть! Ну что им стоит отдать хоть капельку тепла, хоть уголечек.
Я, зарычав, отбросила камень. На руках уже краснели свежие мозоли поверх едва затянувшихся старых, но намного больше меня волновал спускающийся вечер. Здесь, в долине ночи были холодные от степных ветров, а вчера еще и выпал снег. Скоро спустится зима, и если я не выберусь отсюда до ее прихода, то впору плести саван.
Взгляд снова упал на поблескивающую стрелу — решение всех проблем. И самый быстрый путь в могилу, услужливо подсказал внутренний голос. Стоит призвать на помощь часодейство и местный владыка тут же прознает, что в его землях завелась надоедливая блоха. А кто придет по мою душу: Хронмара или Астрагор, уже не так важно. Хотя с первой я бы еще могла договориться… если бы великая Столетт стала бы слушать сопливую девчонку, сбежавшую от своего учителя.
— А я все равно выберусь! Слышите вы все! Я выживу! — иногда на меня находили странные приступы отчаяния, когда хотелось либо реветь, либо орать во весь голос. — Я, Вельга Драгоций, мара вас дери и я не умру от какого-то холода…
Пожалуй, этот крик и стал моим спасением тогда. Его услышал человек, которому я уже была обязана жизнью и чья судьба тесно переплелась с моей — ведь он всегда оказывался рядом, стоило мне перестать надеяться.
— Верно, тут ты умрешь не от холода, а от обычнейшей простуды, Вель. От которой у тебя воспалятся легкие.
Человеческая речь показалась мне куда более волшебной, чем любое часодейсво… Время, как я успела соскучиться по ее плавным переливам, а этот звук… звук моего имени… мара, я готова была расплакаться и почти сделала это, даже не понимая, кто это говорит.
