Она не сдается:

– А ученые? Администрация? Техники, да новички же в конце концов! У многих нет шансов даже против полтергейста, а ты предлагаешь сразиться с Высшей тварью! – Тони кладет руку Айяке на плечо.

– Если захочешь, после обсудим моральную сторону вопроса, а сейчас – за мной, – не дожидаясь ответа, направляюсь к месту проведения ритуала.

– Пойдем, – уговаривает Тони. Ответ девушки я не слушаю.

Лучи пронзают темноту за спиной, шаря в поисках проложенной мною тропы. Вскоре маги догоняют – когда я успеваю загнать злость поглубже, привыкнуть к едва стерпимому жжению, разлившемуся по груди и шее, и начать сигил для вскрытия захоронения:

– Сам ритуал простой, проблемы начинаются, если дух не хочет уходить, а Советник не захочет. Основная наша задача – заставить его постоять спокойно, пока Зарин проведет изгнание. Единственное незавершенное дело Тлалока – тварь, которая отныне стала твоей, – поднимаю глаза на Зарин. – Он откажется принимать это, но ты заставишь.

Девушка краснеет:

– Понимаю. Я уже участвовала в подобном… только те духи не сопротивлялись.

– Мы запрем его в жесткий барьер, чтобы не рыпался, – Эдвард Анна бесшумно выбирается на поляну. За ним тенью следует Мара Кейтлин. – Главное – удержать, иначе свалит. Технически, духи привязаны к останкам или особенным местам, но призрак Советника может оказаться очень сильным. Не хватает еще, чтобы принялся шастать по всему парку.

– В Университет ему не попасть, уже неплохо, – пожимает плечами Наас.

– Если сбежит – хрен поймаем. Гарантирую, – Эд лезет в рюкзак за элементами защитного контура. Хорошо.

– Верно, – я заканчиваю знак, вспарывая шилом землю. – Мы должны сосредоточиться на поддержании защитных чар. Кан, пожалуйста, наколдуй стазис.

Кан скрещивает руки на груди, когда все смотрят на него. Не унимается:

– Зачем тебе это?

– Разве ты сам не нарушил правила, помогая Зарин?

– Она спасла Нину. Я вернул долг. И никто не пострадал.

Хмыкаю, поднимаюсь с колен:

– Вот теперь пострадает. Отведи ты огненного мага в администрацию, к Адамону, мы бы здесь не стояли.

Кан, в обход правил, доставил Зарин к Валентину, который занизил показатели в отчете и дал старинный артефакт, монету, что блокирует силу, – подарил шанс на выживание в Университете.

Шанс для твари в том числе.

– Не вали это на меня! – повышает голос парень. – Отвечай! За каким чертом тебе подрывать безопасность Университета?!

Я пытаюсь спрятать горькую улыбку. Причина? То, что заставляет меня просыпаться по утрам, выпивать горсть Гийотовых таблеток и горький кофе, терпеть жар и продолжать жить:

– Висия.

– Что? При чем здесь…

– Висия, – говорю громче. – Мантикора. Янни. Илай. Наас. Нина. Зарин. И еще десятки имен, – причин, чтобы попытаться сломать систему. Эта тварь особенная. Она даст нам ответы. Возможности. Свободу. Или тебе нравится нынешнее положение дел в Университете?

– Нет, но…

– Я уже говорил, что у тебя нет выбора?

Кан морщится. Сжав губы, поднимает кулак. Я склоняю голову набок. Волосы падают на лицо теплой волной. Рука сжимает шило. Что ты сделаешь? Ты ведь понимаешь, кто я?

Убираю оружие в карман, когда вокруг парня из воздуха проявляется вода, по щелчку пальцев сплетается в равновесный сигил.

Эдвард преувеличенно цокает языком:

– Неплохо.

Я снова опускаюсь на корточки и накрываю ладонью свой рисунок. Закрываю глаза. Вспоминаю кусочек детства: мы с папой едем на машине, он позволил мне сидеть на переднем сиденье – как взрослому. Я вижу его профиль в теплых закатных лучах, слышу голос и очередную сказку о волшебниках, сражающихся с нечистью.

Обернувшуюся былью сказку.

Конец у нее несчастливый, но картинки, вспышки удовольствия хватает, чтобы земля отозвалась, рванула навстречу из могилы, обнажая старые кости в истлевшей мантии.

Наас подходит к краю ямы и светит вниз, а Эдвард и Мара начинают строить барьер. Двигаясь поразительно слажено, они рассыпают философскую соль и раскладывают мешочки с заговоренными камнями. Первые нити колдовства протянулись за девушкой – изящные, лаконичные. Мне стоило лично переговорить с ней и Эдом. Все еще стоит – после. Извиниться, что впутал в эту историю.

А пока подзываю Тони, лучшего друга Нааса и сильного мага, даю копию сигила:

– Помоги мне воссоздать. Я займусь центром, ты – периферией.

В центре узор сложней. Пыль и мелкие камушки образуют линии и окружности, буквы и схематичные рисунки, закручиваются в спирали, поднимаются на уровни выше и ниже сердца знака. Порывы ветра дергают, силясь порвать, узор. Тони доплетает мышцы, связки, я помогаю с кровеносной системой и кожей. Вскоре все готово. Теперь – время слов. Произносим заклинание хором, и сигил поднимается выше, смещаясь к распахнутой могиле.

Обернувшись к Зарин вижу, что девушка обняла себя за плечи. Карие глаза прикованы к яме, брови сведены на переносице. Красивая в своем страхе, она наверняка будет прекрасна в ярости, как и всякий сильный маг огня.

– Зарин, иди сюда, – зовет Тони, понимая правильно мое молчание. – Наас! Ты тоже.

Когда ребята подходят, я говорю:

– Тлалок и Плутон связаны с помощью тьмы, поэтому нужна твоя сила, чтобы вскрыть замок. Чары Заповедника дали трещину, когда ты приняла клятву, и разлом растет, поэтому будет несложно: мы просто подтолкнем, и система рухнет. Я хочу, чтобы ты закрыла глаза и вспомнила момент, когда тебе было до смерти страшно. Попытайся воссоздать это острое чувство, пережить заново. Не торопись. Когда будешь готова – коснись здесь. Вы оба, чтобы наверняка.

Здесь – в точке разрыва. Наас заправляет волосы за уши, как всегда, когда нервничает. Поясняет:

– Пока Кан отдувается, есть время сконцентрироваться. Как только его силы кончатся, дух вылезет. Будет очередь нашего заклинания. Ребята подстрахуют, все должно пройти нормально. Для тьмы достаточно первого импульса. Если что, я помогу, – маг становится рядом с девушкой, притираясь плечом. – Держи нож. Ты знаешь, что делать.

– А если у меня не получится?

– Получится, – отвечаю за парня. Усмехнувшись, киваю на ее сжатую в кулак руку. Даже сейчас, среди обученных магов, она готова сражаться за свою жизнь. Наверняка Зарин приходилось защищаться не раз, ведь завязанная на ярости и страхе сила огненных притягивает не только тварей, но и людей. Злых, отчаявшихся, способных на все. Уверен, мало кто пережил встречу со столь яркой вспышкой пламени:

– Я знал мага вроде тебя. Скольких ты убила? Неужели среди них не найдется достаточно страшного воспоминания?

Девушка делает шаг назад. Врет:

– О чем ты?

– Зарин? – Наас вновь подходит ближе.

– Можешь солгать мне сейчас, – трогаю камни в заклинании. Оно отзывается дрожью. – Сказать, что никогда не отнимала ничьей жизни. Или – случайно. А может, просто защищалась… Мы все здесь говорили подобное. Чаще всего – самим себе. Верно, Наас?

– Перестань, – взвивается ветер. Самоконтроль у него ни к черту.

Продолжаю:

– Только так магия не работает. Сила начинается с правды. Висия не понял этого, и теперь он мертв. Наас отрицает, и – ты ужасный маг.

Наас скрещивает руки на груди:

– Иди к черту.

Качаю головой:

– Видишь: отрицает. Будь честна, когда дотронешься до знака. Иначе весь пережитый тобой страх ничего не стоит.

Я отхожу к могиле, где собрались остальные. Кан бледен до синевы, вот-вот сорвется. Зарин стоит поторопиться.

– Зарин… – говорит позади Наас.

– Оставь меня, – дрожащим голосом произносит девушка. Умница.

Вспоминать лучше в одиночестве. Я смотрю на серую от волнения Айяку Корнелиус, долго смотрю – заставляя нервничать сильнее, – когда нити знака натягиваются до звона в груди – тонкого, надсадного. Окрашиваются золотом. Я оборачиваюсь. Маги огня замкнули узор.

– Приготовиться, – мы синхронно расступаемся, открывая доступ к яме. Глаза Зарин светятся хищным желтым, зрачок исчезает в огне. Наасовы лишь бликуют… Знак вспыхивает и резко меняет форму, перерождается в солнце. У меня останавливается дыхание. Никогда прежде я не встречал такого огня: ровного, мощного, согревающего – не пожирающего самое себя, как у прочих… Как она смогла остаться такой?…