– Всех боеспособных – в патрули и на периметр, – добавляет Байра. – К искателям это тоже относится, – сухо кивает мне. Значит: убирайся, Даниель. Прячу руки в карманы плаща и отступаю:

– Принято, – вызовет позже, когда погасит истерический ажиотаж Рамона Хайме и узнает мнения о случившемся у всех членов Совета. Я иду медленно, замирая и словно изучая останки портала – выбирая на ощупь листочек с заклинанием прослушки. Опускаю ресницы, воскрешаю в памяти проблеск детского счастья, чтобы многократно усиленное эхо голоса Советника произнесло:

– Мы не можем себе позволить рисковать многими жизнями. Вначале стоит отправить малочисленный отряд: разведать обстановку. Связаться с Каном и остальными – я сомневаюсь, что они мертвы.

– Почему? – не понимает Рамон.

– Я проверил охранные чары и обнаружил, что вечером накануне побега твари Наас Мерезин и Айяка Корнелиус спускались в архив. Возможно, с ними была и новенькая…

– Которую не внесли в систему, – у меня холодеет в затылке.

– Верно. Зарин поселилась в комнате с Наасом и Тони Луизой с разрешения капитана блока, а потом все пятеро оказались на знаке. Занятное совпадение.

– Вы считаете, они освободили тварь? И хотели помешать поймать ее? – с усилием делаю шаг. Пора уйти, пока Байра не понял, что я слышу:

– Я не вижу причин подобному поступку, но собираюсь собрать больше данных и найти ответ.

***

Механически пробиваясь сквозь толпу в коридоре, игнорирую вопросы и сбрасываю прикосновение к локтю – Илай, хмурится и что-то выискивает в моем лице. Кусает губы.

– Что там? – выглядывает из-за его спины Мария.

– Идите к себе, – кончиками пальцев растираю лоб, надавливаю на веки. В огромном холле душно, тесно, мерцает свет. Люди кажутся фантомами, и на секунду я решаю, что сплю в своей комнате, под жаркой тяжестью одеял, и вижу сон – из муторных, тягучих, от каких сложно проснуться. Поэтому бумажно-тонкий Илай не исчезает, а подходит ближе:

– Они исправят формулу и попробуют снова. Это должен быть я, – белки глаз порозовели от лопнувших сосудов – словно красная радужка потекла. Зажмуриваюсь и трясу головой:

– Если восстановишься, – мерцание усиливается, звуки становятся плотнее. Я морщусь, когда огненный маг хрипло шепчет:

– Мое место там. Сирас видел.

– Сирас? – перебиваю, но он не обращает внимания:

– Я попаду в Отрезок так или иначе. Лучше скорее. Если мою силу сначала потратят на накопители, я потеряюсь. Мне больше нельзя, – гримаса ужаса мелькает вспышкой – моментальная фотография. Еще одна в моей обширной коллекции. За годы в Университете Илай лишился многих воспоминаний, каждое следующее может стать фатальным. – Скажи им, я лучше Мантикоры и Янни.

Киваю и стискиваю зубы. В черепе прокатывается чугунный шар. Отстраняюсь. Иду к лестнице. Каждый шаг будто дробит лицевые кости.

– Даниель! – не узнаю окликнувшего, но спешу протолкаться мимо очереди к лифту, взбежать по ступенькам на уровень, два, три вверх. Там ловлю парня с нашивкой медицинского блока:

– Обезболивающее. Сейчас, – прислоняюсь затылком, лопатками к прохладной колонне. С трудом сдержав ругань – к черту проверку, ты же знаешь, что открывали портал, знаешь последствия, какого хрена тянешь время?! – наблюдаю из-под ресниц, как целитель колдует: воздух, сгустившись до мутных нитей, неуклюже сплетается в сканирующий сигил. Краевые обводы провисают петлями, и маг задерживает дыхание. Новичок. Твою мать, вот так везение.

– Дыши ровно, чтобы оставаться здесь и сейчас, – застигнутый врасплох, парень шумно выдыхает, на щеках расцветают пятна румянца. – Концентрируйся на связи эмоции и тела, именно она рождает магию, – собственное тело готово сползти на пол и свернуться клубком от боли. Мимо проходят взбудораженные голоса, часы и годы. Ветерок забирается в волосы, оглаживая затылок. Прикосновение к плечу:

– Получилось. Возьмите, трех должно хватить. Еще одну перед сном и на утро, – подставляю ладонь. Маг ждет, пока я глотаю положенную дозу и прячу остаток в карман. Кашлянув, спрашивает:

– А что там случилось? Обычно порталы работают иначе…

– Этот открыли в Отрезок, – язык плохо слушается, но я ощущаю, как в животе теплеет. По позвоночнику взбирается дрожь: скоро станет легче. – Знаешь, что это?

Парень виновато улыбается:

– Не особо. Я тут недавно.

– Повезет, если не узнаешь, – качнувшись, выпрямляюсь. Кожей растекается покалывание, в голове – звенящая легкость. Мигрень продолжает бушевать на периферии нервных окончаний скорее знанием, чем чувством.

Дорогой к общежитию первого блока я мысленно перебираю досье подопечных. Результаты неутешительны. Примерно треть людей на заданиях, но остальные слишком хороши, чтобы избежать Отрезка. Допустим, сначала зашлют маленькую группу. Если они вернут беглецов, ученые попробуют открыть проход снова. И снова – через огненного мага. Наверняка Мантикора. Его ноги держат в саркофаге на случай вроде этого. Вторая группа пойдет с миссией установить драконий портал. Но тварь не позволит. Как?

– Эрлах, – Олаф и Смуглянка поднимаются из кресел в общей гостиной. Внутри будто холоднее, чем на улице. Я прячу руки в карманы пальто и сразу вытаскиваю: еще влажно. В комнате тоже. Высокие окна выходят на север, поэтому солнечные лучи никогда не касаются покрытых паутиной трещин стен. Под ботинками попискивает истершийся паркет, в рамах свисят сквозняки – слышно, если приблизиться ухом к стеклу. Мебель остается новой, а здание стремительно стареет и обретает голос. Ночью в коридорах царят шорохи и скрипы, иногда что-то гулко рушится в кладовых первого этажа. Редкие люди при встрече вздрагивают и виновато улыбаются: легко забыть, что ты не один – когда возвращаешься передохнуть и уйти вновь.

Никто не называет это место домом.

Я тоже, хоть прожил здесь половину жизни.

– Нужно сформировать патрули. По пять человек, один искатель на группу. Десяти отрядов хватит. Остальных рассредоточить по караульным вышкам и периметру. Техники позаботятся о сигнальных чарах, от вас я ожидаю внимания к среде. Охотники лишились капитана, поэтому будете руководить, – опасаясь конкуренции, Кан предпочитал единолично управлять блоком. Теперь к его возвращению должность присвоит сильнейший. Я склоняю голову набок, рассматривая помощников.

– Кан мертв? – спрашивает Смуглянка, пока Олаф рассылает сообщения. Зрачки расширяются, затапливая насыщенно-голубую радужку. По лицу не понять, растроен маг или рад, что главный соперник в борьбе за сердце прекрасной Энид сошел с дистанции.

– Пока сложно сказать, – я опускаюсь в кресло. – В любом случае, к вечеру ему найдут замену. – Смуглянка прикусывает губу. Его мысли явно далеки от обязанностей. – Поговоришь с ней завтра. Парень моргает. Олаф отрывается от телефона.

– Не думаю, что Энид будет рада твоему вниманию сегодня. А мне оно чертовски пригодится. Смуглянка криво улыбается:

– Ладно, капитан. Извини.

– Идите. Я скоро присоединюсь, – массирую виски и смотрю в спины уходящим. Скрип половиц сопровождает каждый шаг. Боль ослепительной иглой пронзает мозг.

– Принести обезболивающего, капитан? – низкий голос Олафа доносится как сквозь толщу воды. Взмахом руки отпускаю помощников:

– Я уже принял, спасибо.

Откинувшись на спинку кресла, пережидаю бушующую в черепе грозу. Мысли мельтешат и путаются, время от времени прерываясь белыми вспышками. Все реже – буря стихает, освобождая место ломоте в костях и свинцовой тяжести бессонной ночи. Я ощущаю, как рывками соскальзываю в грезы, к тонким черным тварям и огню под бледным небом.

– Я больше не могу, – говорит лежащий пластом Висия, и простынь под ним темнеет, выпуская прозрачные щупальца дыма. – Я закончился.

***

Вздрогнув, просыпаюсь. Тени поменяли цвет и плотность – который час?! При движении – неуклюжем, медленном, – поясницу будто пронзает ножами. Нашариваю телефон в кармане:

– Пятнадцать сорок восемь, – я проспал заседание Совета. С усилием поднимаюсь, приспосабливаясь к разбитому телу, убираю волосы с лица. На ходу завязываю хвост. Еще влажная одежда холодно липнет к коже. Хорошо, что темная: возможно, в суматохе никто не заметил.