У меня будет целый день, чтобы намозолить ей глаза. Надеюсь, что в день рождения мне уже повезет. Главное действовать и не отступать. Она ведь любит меня.

Кажется, я ее тоже.

Эта мысль обожгла, едва мы выехали за пределы города. Потихоньку, словно бусины на ниточку я нанизывал идеи, которые сложились в стратегию, а потом и в полноценный план. Женька прав. Сто раз прав. Я предложил Асе уехать, но при этом не подумал о гарантиях, в которых нуждается любая нормальная девчонка. После Алены я вообще не хотел ничего гарантировать женщинам. А после моих выходок Ася скорее с чертом в ад согласится спустить, чем поедет со мной в Штаты. Что ж… Будем исправлять ситуацию.

Едва эти мысли устаканились в голове, я уснул. Проспал до самого аэропорта, а потом и во время полета сладко дремал, предвкушая встречу.

Уже в Праге я взял такси. Водитель многое мне подсказал и терпеливо ждал, пока я закончу дела по дороге в отель. И… о чудо. Едва мы притормозили у гостиницы, Ася буквально упала мне в руки. Это же судьба. Или знак. Все получится.

— Последний раз спасаю, — проговорил я, поймав свою неуклюжую зайчишку.

Она вся в этом. Не окажись меня рядом, отбила бы себе зад. А то и голову.

Нет, я обязан быть с ней все время рядом. Это банальный вопрос безопасности. И он не обсуждается.

*Оберон — язык программирования высокого уровня, разработанный Никлаусом Виртом, для исполнения программ на котором предназначена одноимённая операционная система.

**ЦЕРН (CERN) — Европейская организация по ядерным исследованиям, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий. Также иногда переводится как Европейский Центр ядерных исследований

— Ты? — выпалила я, с ошарашенным возмущением.

Кирилл улыбнулся, прижимая меня к себе крепче.

— Я, зайчишка.

— Ты! Какого черта, Нечаев! Откуда ты тут взялся?

Придя в себя, я начала по привычке громко возмущаться, выбираясь из его объятий. Кирилл не удерживал силой, но снова прихватил за локоть, потому что мои ноги опять заскользили.

— Ты ходячая катастрофа, Аська, — посмеивался он. — Тебя нельзя отпускать одну в серьезные путешествия. Вот и приехал присмотреть.

— И можешь катиться обратно, — заявила я громко.

Вырвав руку, я поспешила убраться подальше от отеля, но краем глаза видела, как швейцар достает его чемоданы и приглашает пройти внутрь. Кирилл последовал за ним, а не за мной. Слава богу.

Похоже, Алка подставила с этой поездочкой. «Давай, это же мечта», — пели они с Женькой мне в уши, а сами, наверно, заранее сдали Киру. Гады. С такими друзьями врагов не надо.

Я быстро шла, глядя под ноги и ругаясь мысленно всеми известными крепкими выражениями. Приехала, называется, в город мечты. Теперь, как и дома, придется ждать, что из-за угла на меня выпрыгнет Нечаев и задушит поцелуями.

С этими невеселыми мыслями, кипя и негодуя, я не заметила, как дошагала до Пороховой башни.

Блеск. Устроила, называется себе пешую экскурсию. А ведь на карте, которую я забыла дома, отмечала по дороге кафешку, в которой хотела попробовать маринованные сардельки. В телефоне остался маршрут, но без пометок. И надо было забыть дома едва ли не самую ценную вещь. Я, конечно, помнила почти все, что отмечала, но вот в таком раздрае забыла.

И вообще!

Я разозлилась, решив, что внезапное появление Кирилла не испортит мне эти дни. Особенно завтрашний. Вот ничего не изменит Нечаев. Пусть хоть расшибется, а я буду веселиться, как планировала. Иначе никакой Праги не увижу, а я тут не каждый день бываю.

Вместо намеченной сардельки, я прямо на улице взяла себе кусок печеной на углях рульки, подкрепилась и с насильно приподнятым настроением пошагала к Карлову мосту. Вот уж там я точно смогу наслаждаться Прагой так, как хотела.

Добравшись до берега Влтавы, я замерла, пораженная красотой и величием моста, который встречал меня триумфальной аркой Староместской башни. В толпе туристов и под взглядами статуй я дошла до середины, чувствуя тот самый трепет и блаженство, которые всегда настигали, когда я смотрела на фотографии. Только сейчас все было усилено эффектом присутствия в сотни раз.

Я встала чуть поодаль от статуи Яна Непомуцкого, смотрела на воду и берега. Сама себе не верила. Моя Прага. Неужели я здесь? Волшебство.

Туристы фотографировались и терли барельеф статуи. Я абстрагировалась от суеты и впитывала в себя дух места, которое видело так много, впитало в себя эпохи, события, эмоции. Здесь невероятно чувствуется, что у города есть душа. Каждый камень — живой. Каждая статуя смотрит именно на тебя. Жутко и торжественно.

Я чувствовала, как заряжаюсь темной готикой, обретая странную силу и смелость. Я буду делать здесь все, что хочу. Это Прага. И у меня завтра день рождения к тому же.

— Завораживает, да? — услышала я голос Кирилла.

Вздрогнула. Первое, что попыталась — сбежать. Как обычно. Но он поставил руки на широкие каменные перилла моста, прижался ко мне сзади, заключив в ловушку.

— Не убежишь, зайчишка. Я тебя поймал.

— Будешь стоять так вечно? — огрызнулась я.

— Не исключено. Вид прекрасен, вдвоем не замерзнем. И если статуя соизволит исполнить мое желание, то не должны и с голода помереть.

— Подготовился?

— А как же.

Я замолчала. Видимо, колдовство Праги работало, раз этот чертов кудесник каким-то образом меня нашел. Нет, очевидно, конечно, что все туристы прут на Мост. Но я ведь могла пойти вчера, а сегодня гулять по Пражскому граду или Еврейскому кварталу. Откуда он знал, а?

Стало немного жутко.

— Ты в курсе, что этого дяденьку замучили и сбросили в мешке в реку прислужники короля? — Кир кивнул на статую Непомуцкого.

— Угу, и в данный момент ужасно хочу повторить их черный подвиг, — буркнула я, желая утопить самодовольного Нечаева во Влтаве. — Какого черта ты приперся, Кир? Мало портить мне жизнь дома, еще и тут необходимо все загадить?

— Я еще ничего не сделал, — проговорил он, разворачивая меня к себе лицом.

— Но ведь сделаешь! — я знала наверняка.

Кир кивнул.

Он смотрел так серьезно, без тени усмешки, что звучала в его голосе. Глаза такие грустные и… настороженные? Волосы растрепаны, под глазами круги. Он до боли хорош в простом черном свитере с высоким горлом и темно-сером пальто. Господи, это невыносимо.

Я поджала губы. Хотелось зареветь от безысходности. Никуда мне не деться от его жестокого совершенства. Куда не пойди — везде он. Уехала в другую страну — и опять. Правда, Кир теперь не ходит ко мне на работу. Да и в клуб я сама потащилась, ожидая, что он там будет. Но Прага! В Прагу зачем? За что? Почему, черт, подери?!

Пока я боролась с истерикой, которая грозила вылиться бурной руганью и слезами. Кирилл отпустил меня, сунул руку в карман пальто и начал… опускаться на одно колено.

— Т-т-ты чего делаешь? Сдурел, Нечаев? — зарычала я на него шепотом, потянув вверх за рукав пальто.

Я осмотрелась. На нас уже глазели. И если бы Кир бухнулся в духе рыцаря, точно начали бы фоткать. Кошмар. Этого мне еще не хватало.

Кир на удивление легко поддался.

— Уф, хорошо, что ты против всех эти преклонений. Я бы вряд ли исполнил красиво. Да и штаны марать не очень хочется, — обрадовался Нечаев.

Он опять стоял передо мной, только теперь держал в руке маленькую бархатную коробочку. О, нет.

— Выходи за меня, — выдал это псих и поднял крышку.

У меня ноги подкосились, а в глазах потемнело. Кольцо из белого металла с дорожкой из темно-синих камней было бесподобно. Паника сковала горло. Я едва дышала, с трудом оставаясь в сознании. А Кирилл просто стоял и ждал. Я молчала, хлопая глазами, а он ждал. Ждал. И ждал. На нас снова стали глазеть.

— Не нравится? — спросил Кир.

— Н-нравится. Очень, — выдохнула я.

Еще бы мне не понравилось. Я как-то говорила, что не люблю желтое золото, золото вообще. Бриллианты меня не впечатляют. Другое дело холодное серебро и глубокие сапфиры. Не думала, что Кирилл запомнил, а вот ведь… Хотя на серебро не очень похоже.