— Так и с тем товарищем она очень недолго тянула. Кто мне даст гарантии, что история не повторится?

— Я.

— Очень мило, зайчишка. — Кир похлопал меня по коленке. — Только ты пристрастна.

— Женька отличный парень.

— Угу. Хоть сто раз отличный. Иногда из-за денег у людей сносит крышу, Ась. И они творят то, что от них совсем не ожидал. И вообще, неудачник он. Женька ваш.

За Женьку мне стало обиднее, чем за Аллу.

— Как ты смеешь вообще так говорить? Если он деньги лопатой не гребет, значит неудачник? Я тоже неудачница, по-твоему?

— Ты девочка, Ась. Это совсем другое.

— Почему другое? Что за двойные стандарты? Оба мы голодранцы-неудачники, — продолжала кипеть я. — Мне с тобой рядом тоже нечего делать.

— Не надо равнять всех, — парировал Кирилл. — Мужчина обязан быть успешным. Он должен зарабатывать, должен заботиться о своей женщине. А девочкам можно просто любимым делом заниматься, не задумываясь о деньгах. Не знаю, сколько у вашего сисадмина оклад, но полагаю, Лялька имеет в месяц раза в три больше.

— Звучит, как приговор, — фыркнула я.

— Потому что так и есть. В их отношениях нет перспектив из-за материального неравенства. Рано или поздно это проявится.

— А у нас значит вагон перспектив, потому что я задрипанка, а ты сельский Рокфеллер?

— После таких фраз я совсем не могу думать о перспективах. Но вагон проблем нам точно обеспечен с твоим рвением вечно спорить и вмешиваться в мои дела.

Я закусила губу, чтобы не наговорить гадостей, и надулась. Да, очень зрелая позиция, но мне и не тридцать четыре, а двадцать.

Кирилл, видимо, посчитал, что разговор закончен, и завел машину. Он привез меня к дому, и прежде, чем я успела гордо удрать, стал целовать меня. Это работало лучше всех объяснений и уговоров. Мне стало плевать на Женьку, на Аллу, на наше неизбежное неравенство во всех возможных плоскостях. Гори все огнем, только пусть не прекращает.

— Давай не будем ругаться из-за других людей, — проговорил Кир мне в губы. — Мы и друг другу прекрасно выносим мозг. Особенно ты.

— Особенно ты, — вернула я ему любезность. Даже не пыталась более быть серьезной и обиженной. Зачем? Пусть я глупая, импульсивная, мнительная, но лицемерить больше не буду. Это пройдённый этап.

— Заберу тебя завтра, ладно? — уточнил Нечаев аккуратно.

— Давай сама приеду. Зачем тебе мотаться? — я решила быть милой и внимательной.

Он сегодня ждал меня, хотя мог отложить разговор до выходных. Моих или его. Или просто забыть, что я есть на этом свете.

Надежда снова затеплилась в моем сердце. Я не просто увлечение. Кир дорожит мной, нашими встречами. После ссоры как нельзя остро я почувствовала, что мы не просто партнеры по постельным забавам. У нас отношения. Над ними придется работать, их придется беречь и лелеять, но они есть.

Как и обещала, я приехала к Кириллу на следующий день и застала его в постели с ноутбуком. Он клевал носом и тер глаза, пока я умывалась и чистила зубы перед сном.

— Еле дождался тебя, зайчишка, — признался Нечаев, тут же сворачивая работу.

— Мог бы не ждать, — мурлыкала я, целуя его кратко, чтобы не увлекаться. — Я бы посветила телефоном.

— И не получить поцелуи? — возмутился Кир.

Он прихватил меня за попу, но тут же отпустил, потому что зевнул. Заразившись от него, я тоже чуть не порвала рот.

— Я бы съел тебя, но боюсь, ты отключишься в процессе даже самого фееричного секса.

— Фееричного? Ты такого высокого мнения о своих способностях, — поддразнила я, забираясь к нему под одеяло.

— Утром ты пожалеешь об этом, — пообещал Кир, погасил лампу и почти сразу засопел.

Кажется, я только закрыла глаза, а уже настало утро, и ладони Нечаева скользили по моему телу, начиная заставлять жалеть обо всем нелестном, что я когда-либо говорила в его адрес.

Я бесстыдно терлась попой о его пах, побуждая не медлить, но Кирилл долго изводил меня, гладя, целуя плечи и спину, растирая и пощипывая, кусая и водя языком. Нужно было напомнить, что он спешит в офис, что нужно поторапливаться, но у меня не было сил складывать слова в предложения. Только скулила, мычала и звала его по имени, прося еще и больше и сжалиться надо мной наконец. Он дал мне желаемое, когда я почти кричала в потолок от перевозбуждения. Даже этого Нечаеву было мало. Он сгреб меня в охапку и потащил с собой в душ. Там уже было не до игр и растягивания удовольствия. Кир прижал меня к стенке, прихватил за бедро, чтобы получить лучший доступ и проник сразу глубоко, двигался быстро, мощно, словно пытался выбить дух. Я цеплялась за него, царапая спину, висла на шее, буквально подпрыгивала, чтобы встречать его, отвечать, быть еще ближе, чувствовать сильнее, острее.

— А еще говорят, что секс для мужчины не так уж и важен, — оговорилась я, словно между прочим, жуя сэндвич. Сна после душа не было ни в одном глазу, и спустилась позавтракать с Киром и проводить его заодно.

— Это кто такие глупости говорит? Импотенты? — поддержал беседу Нечаев.

— Женька, — сдала я соседа, почему-то ни капли не задумавшись.

Кир приподнял бровь, глядя на меня скептически. Да уж, Андреев, страстно целующий Аллу, задирающий подол ее платья вряд ли был похож на импотента или мужчину, которому совсем не важен секс. И это я еще не говорила Кириллу, что они виделись второй раз в жизни. Возможно, Кирилл был отчасти прав. Алла та еще авантюристка. Пусть сами разбираются. Больше не полезу в их семейные разборки.

Прежде, чем уйти, Кир подошел ко мне, крутнул высокий барный стул, чтобы я оказалась к нему лицом, положил руки мне на бедра.

— Ась, — заговорил он, заглядывая мне в глаза, обжигая своими углями, — давай договоримся. Если мы ссоримся, ты больше не убегаешь.

Я сжала губы, не зная, что сказать на это. Кирилл продолжил, апеллировать аргументами:

— Мы оба взрываемся за секунду, но и отходим быстро. Так что давай брать маленькую паузу, чтобы остыть. Мне не хватало тебя. Уверен, все можно было решить в понедельник вечером. А так, только время потеряли.

— Пытаешься уговорить меня остывать здесь, а не у себя, чтобы потом мириться с помощью секса? — раскусила я его план.

Кир не спорил.

— Не исключено. Более того, если мы не остынем, то сможем выпустить пар в спальне, а потом уже выяснять, кто прав.

— Боже, какой ты хитрый, Нечаев, — рассмеялась я, поправляя ему галстук, смахивая с пиджака несуществующие пылинки.

— А как с тобой еще? До вечера.

Он подмигнул, чмокнул меня в губы, взял портфель и вышел.

Вроде бы между нами все наладилось, но меня не оставляло какое-то странное предчувствие. Словно это был первый звоночек. Мы слишком разные. У нас слишком мало общего. Разве что страсть и темперамент, но ведь на этом далеко не уедешь. Я боялась признаться даже себе самой, что хотела бы ехать с Кириллом до самого конца. Но ум категорически отказывал мне в надежде на такие перспективы, а сердце упрямо строило карточные домики из иллюзий.

В таком раздрае между разумом и чувствами я пребывала постоянно. Очень скоро мои тревоги стал подпитывать и Кирилл. Он часто теперь был хмур и мрачен, иногда мог молчать весь вечер или за обедом не сказать мне ни слова. Дома его дергали по работе чаще обычного, и очень много времени Нечаев проводил в кабинете, решая какие-то вопросы, просиживая за компьютером выходные и ночи будней. Часто до моих ушей доносилось имя партнера Кирилла. Он поминал Стерна преимущественно громко или через ругательства. Очевидно, у Нечаева были проблемы с бизнесом, а Макс Палыч не спешил помогать их решать.

Лишь раз я попыталась поговорить с ним о работе, узнать, что случилось. Он же делился со мной раньше. Пусть я не понимала ничего толком, но выслушать точно могла. Кирилл лишь отмахнулся.

— Все в порядке, зайчишка, — вымученно улыбался он. — С чего ты взяла, что у меня проблемы? Рабочий момент. Бывает. Не бери в голову.