Эйольф коротко вскрикнул, когда утбурд вонзил в него свои когти, но смог достать нож левой рукой, и попытался отрубить державшие его длинные крючковатые пальцы. Но сделать это воин не успел. Извернув голову, на мгновенно удлинившейся шее, утбурд сомкнул на Эйольфе пасть, с чудовищной своей силой мертвеца, и проткнул своими зубами человека в тысяче мест, легко как иголка протыкает шерстяную ткань. А потом утбурд дернул головой, и оторвал от Эйольфа голову и правое плечо с рукой, все еще сжимающей нож. Кольчуга брызнула в стороны разорванными кольцами. Утбурд поднял голову, заглатывая добычу, словно змея. По тонкой, в руку человека, шее прошло утолщение. Утбурд снова вцепился в тело Эйольфа, норовя оторвать следующий кусок. Именно в этот момент Хродвальд и отрубил ему голову.

Ярл не помнил, как он подобрался, просто именно в этот момент он почувствовал что достаточно близко, и ровно так же, как тысячи раз до этого в тренировочном кругу, сделал шаг вперед, и ударил с широкого замаха топором. Меч был бы лучше, топор был тяжеловат, и быстро добавить второй удар, если первый вышел не достаточно хорошим, Хродвальд бы не успел. Поэтому, не желая рисковать, ярл выпустил топорище и отскочил назад. Мудрое решение — прямо по тому месту где секунду назад стоял ярл, хлестнула, дробя камни лапа утбурда. Хродвальд оглянулся вокруг, но поблизости не валялось никакого оружия.

Хродвальд достал нож.

— Ну вот и все, драуг, когда я достаю нож, шутки кончаются! — прохрипел Хродвальд.

Но утбурду и так было не до шуток. Он умирал. Голова стремительно уменьшалась в размерах, снова превращаясь в головенку черного и злобного младенца. Хродвальду показалось, что она пытается сраститься с телом, которое тоже уменьшалось, истекая зловонной черной грязью, и выталкивая из себя черные и трухлявые, словно сгнившие, древки стрел. Но черные жгутики сплетались и рвались, под напором зеленого сияния. Сияние исходило от медленно подошедшей к утбурду Алкины. Похоже, кроме друзей детства, ярла не бросил никто.

— Я держу его — громко сказала некромантка. — А вы добейте.

Голос её, властный и строгий, заставил Хродвальда действовать. Спрятав нож, он выудил из зловонной жижи топор, и словно ребенок играющий в грязи, побил черную склизкую лужу, в которую превратился утбурд. К нему присоединились Клепп с копьем Эйольфа, и Айвен со своим копьем. Утбурд истончался, черная плоть исчезала, истаивая под ударами стали, сгорая в едва видимом зеленом пламени, оставляя после себя кости. Много гостей. Груды.

— Что у вас стряслось! — заорали сзади, да так громко, что Хродвальд вздрогнул. Обернувшись ярл увидел Вальдгарда, сжимающего в руках свои смешные маленькие топорики. Метательные топоры Брунгильды и то были больше.

— Колодец копаем, не видишь штоле? — отозвался Нарви, который так и не рискнул приблизиться к утбурту.

Хродвальд посмотрел на Алкину и уточнил:

— Он мертв?

Та отрицательно покачала головой, а потом грациозно присела, и выудила из остатков утбурта длинную черную кость. Спаянная из множества костей, в первый момент он могла показаться веткой. Очень уродливой веткой. Целенаправленно разгребая остальные кости утбурда, Алкина радостно вскрикнула, и залезла в кости обеими руками. Хродвальд вздрогнул — прямо среди старых, перекрученных и деформированных костей, лежали куски Эйольфа. От черепа отошла, плоть, да и вообще вид у него такой, будто его два часа в котле варили, не узнать прямо. Но Алкина бесцеремонно отпихнула кусок Эйольфа в сторону, чтобы наконец достать свою находку. Это оказался крохотный человеческий череп, размером с яблоко, не больше. С острыми и тонкими зубками. Алкина насадила найденный черепок на свою палку, закрыла глаза, и Хродвальд увидел знакомую зеленую вспышку. Такие же предвещали появление боевых заклятий некромантов. Но ничего не случилось, хотя ярлу показалось, что детский черепок на палке Алкины выпустил лапки, и словно паук устроился поудобнее, превращаясь в навершие длинного и узловатого черного посоха.

— Теперь все — сказала Алкина. И ткнув в груду костей, добавила — Это надо сжечь.

— Во имя Одина, что тут происходит! — заорал Вальдгард. Хродвальд повернулся к племяннику, и заглянул ему за спину.

— Ты что один пришел? — спросил ярл.

— Твои друзья наплели всякие небылицы, и остальные побоялись идти со мной — хмуро ответил Вальдгард.

— Ладно — отмахнулся Хродвальд. Он очень устал, все тело болело. А внизу, в долине, уже совсем не далеко виднелся стадир, и вился гостеприимный дымок. Хродвальд одновременно захотел поспать и поесть. — Оставляю это на тебе. Собери людей. Кости сжечь. Вон там, у камня, было его лежбище, поищи клад. Я пошел в стадир, скажу чтобы зарезали барана и достали мед.

Хродвальд развернулся и зашагал по тропе дальше. Его люди медленно потянулись за ярлом.

— Так что тут было? — повторил Вальдгард, уже обескуражено.

— Утбурд — хмуро бросил ему через плечо Клепп.

— Ты лжешь — дернул подбородок вверх Вальдгард. Клепп пожал плечами. А вот Хродвальд остановился и повернулся к Вальгарду. Перехватил поудобней топор.

— Ты забыл кто наш ярл, парень — добродушно хохотнул Нарви — он драугов по шотне за раз рубит.

— Молодец что пришел на помощь, и я ценю твою храбрость — выдавил из себя Хродвальд — Поэтому оставляю тебя за главного. Собери людей, похороните Эйольфа, и догоните нас. Хорошо? — дождавшись кивка племянника, Хродвальд снова повернулся чтобы уйти.

— В следующий раз не убивай ничего легендарного без меня! — крикнул Вальдгард. Хродвальд расхохотался, и отмахнулся.

— Я ему напомню — очень серьезно сказал идущий мимо молодого воина Веслолицый, и похлопал Вальдгарда по плечу.

Вечером того же дня, Хродвальд сытый и чистый, сидел на почетном месте в длинном доме стадира Бродди. Длинный дом был на стадире всего один, и половина его была отдана под хлев. В оставшейся половине было темно, крохотный очаг едва тлел, потому что дым не вытягивало в дыру в стене, все еще не до конца открытую с зимы. Очень воняло, а стол был так мало, что за ним едва поместились его люди. Да и угощение было скудным.

Сам Бродди, молодой парень лет двадцати, сидел с ними, настороженно прислушиваясь к крикам и смеху снаружи. Остальные гребцы догнали Хродвальда через пару часов. По густому черному дыму над лесом, было ясно — Вальдгард смог сделать все правильно. По крайней мере, остатки утгарда он сжег.

Придя в Броддистадир Вальдгард протянул Хродвальду искусно сделанный меч в истлевших ножнах.

Как Хродвальд и думал, под лежбищем утгарда отыскался клад. И множество вещей оставшихся от его жертв. Взяв меч в руки, и стряхнув осыпающеся остатки дерева и кожи, Хродвальд обнаружил отливающий голубоватым клинок крепкой стали, до сих пор сохранивший полировку и остроту лезвия. Искусно сработанная из меди рукоять лежала в ладони так, словно меч ковался специально для Хродвальда. Тем временем, сдвинув в сторону деревянные тарелки с нехитрой снедью, Вальдгард положил на стол перед Хродвальдом амулет от злых духов, сработанный из серебра. Рядом легли украшения из кости, серебряной и золотой проволоки и редких камней, что носят жены бондов. Выделялась среди них большая золотая пряжка для плаща, очень тонкой работы. И наконец, звякнув содержимым, на стол встал испачканный в земле горшочек, почти доверху заполненный серебряными монетами.

Хродвальд долго любовался мечом, но смог оторваться, и прислонил его к стене, рядом с собой. Потом Хродвальд запустил в горшок руку, и небрежно выудив горсть монет, высыпал их на стол, и подвинул к Нарви. Веслолицый и Айвен получили по такой же горсти. Говорят, на юге, за такие монеты можно многое купить. Тут, на севере, из них можно сделать украшение для своих женщин, или переплавить на серебро и украсить хорошую вещь. Или отдать Брагги, как он того требует. Но купить на них можно не слишком много, если только не найти охотного до них человека. Поэтому, желая наградить особо, Клеппу ярл отдал свой топор, а Алкине золотую пряжку, которую она тут же надела, спрятав свою простую деревянную. Все остальные украшения получил Айвен.