Он задрал уголок губ, откровенно наслаждаясь тем, как окунал меня то в кипяток, то в студеную прорубь.

Я не придумала, что ответить на такой выпад, а Гоша уже продолжил:

- Я профи, Ирс, но не разглядел тебя с первого взгляда. Да и ты обзывалась к тому же, - он хохотнул.

Кажется, я стала пунцовой. Фенов продолжил.

- А потом ты приехала, и… Меня словно током шарахнуло. Вот же она.

- Гош, ты явно преувеличиваешь. Я совсем не понимаю… - залепетала я.

- Это я не понимаю, - перебил он тут же. – Вообще не могу вкурить, какого черта ты забираешь волосы.

Гоша встал и обошел стол, чтобы присесть со мной рядом. Он бесцеремонно потянул за тугую резинку, придерживая волос, чтобы не делать мне больно. Я тихо пискнула от неожиданности.

- Твои кудри – это преступление, конечно, - выпалил он, выглядя при этом немного безумно. – Но прятать их – это вообще на пожизненное тянет. Есть влажные салфетки?

Не дожидаясь ответа, увидел их в открытой сумке, сам вытащил одну, стал аккуратно, но уверенно стирать с моего лица тон.

- Зачем заштукатурилась? Я тебя вообще не вижу за этим слоем тоналки. Как маску нацепила.

- Веснушки, - пискнула я, пытаясь объяснить. - Ненавижу эту конопатость. Всю жизнь от них избавиться пытаюсь.

- Дурында, - ласково буркнул Фенов, оттирая меня. – Они офигенные, Ирс. Ты необычная. Очень красивая. Не надо прятать то, что делает тебя исключительной. В этом и есть настоящая красота.

Я окончательно лишилась дара речи. Просто сидела и моргала, глядя на Гошу, который бросил испачканную тоном салфетку на стол и теперь рассматривал меня с блаженной улыбкой наркомана, которому всадили дозу в разгар ломки.

Он взял меня за подбородок, и снова дернуло током от его пальцев. Словно на их кончиках рождались маленькие молнии, которые жалили меня, посылая импульсы удовольствия. И опять Гоша не ограничился одним прикосновением. Мазнул большим пальцем по нижней губе, погладил костяшками щеку, ласково дернул за самую буйную кудряшку, которая торчала хлеще  остальных.

Фенов облизал губы, и я автоматически сделала то же самое. Мы синхронно сглотнули. Гоша не улыбался больше. Он смотрел серьезно, почти грозно и… плотоядно как-то. Словно хотел меня съесть. Признаться, это было взаимно. Зря мы не заказали нормальный обед.

Загипнотизированная его глазами и прикосновениями, я совсем раскисла и даже чуть подалась вперед, желая ощутить его губы на своих. Он ведь хочет меня поцеловать. Я знаю. Это не галлюцинации. Сложно не заметить его желания. Неужели и со мной все так же очевидно? Напряжение между нами такое, что можно ножом резать.

Гоша прокашлялся, отсел, а потом и вовсе вернулся на диванчик напротив.

- Ладно. Давай по сути, - вернулся он к деловому стилю общения.

Лишь огонь легкого безумия в глазах свидетельствовал о том, что я не придумала искры между нами.

- Я выбил завтра нам студию на пару часов. Ты как? Выходной?

- Да, - сдавленно подтвердила я. – Выходной. А что за студия?

- Обычная, - пожал плечами Гоша, отковыривая ложкой какой-то белый щербет с тарелки.

Он назвал адрес, рассказал, что иногда там снимает, потому что знает владельца. Потом ему позвонили, и я вынуждена была сидеть и смотреть, как он слушает говорящего, отмахивая по куску то от одного лакомства, то от другого. Складывалось ощущение, что разговора как такового и нет, а Фенов просто держит у уха телефон. Он подмигнул мне, вроде как застукав на рассматривании, но я и не стеснялась. После его регулярного сканирования абсолютно имела право глазеть. Да и куда мне деваться? Вот же он – напротив. Разве что тоже попробовать что-то из десерта, а то сейчас сметет все сам. Надо же, какой сладкоежка. Такой расписной бугай должен любить мясо с пивом, а не кофе с молочной шапочкой и конфетками.

Гоша поднес к губам чашку, пачкая верхнюю губу в пенке, облизнулся. А у меня аж язык зачесался. Так хотелось самой убрать молочный след с его рта. Но спустя секунду Фенов грозно проговорил:

- Ты иссяк? Могу я теперь вставить пять копеек?

Я аж втянула голову в плечи. Вот тебе и сладкий папочка.

- Так вот, Евгений Саныч, я буду снимать ту модель, которую сам выбрал. Это было оговорено заранее. Потому что именно мне потом обрабатывать исходники. Это полный цикл, и Альбина прекрасно знает, что я работаю именно так. Никак иначе. Почему? Потому что меня тошнит от силиконовых мочалок, которых вы мне присылаете. Это не женщины, а пиратские копии. Причем копии друг друга.

Секундная заминка. Гоша дернул бровями, и я поняла – дурной знак. Он повысил голос:

- Да мне по колено, Жень, чья это дочь. Хоть Вовы Путина… - еще секунда, чтобы послушать собеседника. – Понятия не имею, кто это… Да? Ну, супер. Пусть он ее и снимает. Удачи.

Он нажал отбой и бросил телефон на стол.

- Все отменяется? – поинтересовалась я аккуратненько, провожая глазами в рот Гоши очередную ложку сладкого.?

?- Чего это? – изумился он, жуя.

- Ну… - я кивнула на телефон.

- Пфф, это фигня. Местный менеджер парит мозги. Заколебал подгонять блатных куриц. За дурака держит. В Москве тебя одобрят моментально.

- В Москве? – охнула я.

- Конечно. Заказчик там, а у нас здесь что-то вроде филиала кастинг-агентства сельского розлива. Невыносимые проходимцы, одним словом. Как видишь, все приходится делать самому.

- Вижу.

Гоша допил кофе, а мой уже давно кончился.

- Ладно, - проговорил он, поднимаясь. – Нужно ехать. Тебя закинуть куда-нибудь?

- Нет. Я же здесь работаю.

- А… - он потеребил волосы на затылке. – Действительно. Я совсем забыл, Катарин привет передавала. Просилась еще раз в игровую.

- Приходите, - я улыбнулась. Что еще на это скажешь.

- Да, как-нибудь. В общем, до завтра. Вот адрес, если что. Мой телефон у тебя есть. Не опаздывай. И не красься бога ради.

Гоша сунул мне в руку визитку, качнул головой, вроде как заканчивая разговор, но при этом не спешил уходить. Подошел официант, и он вручил карту для оплаты счета. Я открыла рот, но Гоша тут же понял и сказал:

- Не-не, я угощаю.

- Спасибо, - проговорила я.

- И тебе.

Мы попрощались, и я на ватных ногах пошла к выходу. Уже у двери обернулась. Да, он провожал меня взглядом. Ни капли не стесняясь, как обычно, стоял и смотрел в спину, а возможно, и чуть ниже спины. Мужчины.

Не сдержавшись, я показательно взъерошила рукой непокорные кудри и подмигнула. Гоша засмеялся и развел руками, словно расписывался в собственной слабости.

В ночь после работы с трудом смогла уснуть. Вторая встреча с Гошей взбудоражила меня не меньше, чем первая. Он наговорил столько приятных вещей, в которые было непросто поверить. Вряд ли моя красота исчезала, едва я затягивала волосы в хвост. Так не бывает. Возможно, у Фенова просто фетиш на кудряшки, поэтому он и считает меня привлекательной с хаосом на голове вместо аккуратно стянутых волос.

Однако я не решилась ослушаться мастера и пренебрегла заколкой. Как назло в день фотосессии папа не спешил на службу.

- Чудесно выглядишь, солнышко, - бросил он, наткнувшись на меня в прихожей, чмокнул в макушку. – Свидание?

- В среду до полудня? Ты шутишь, пап, - попыталась заговорить ему зубы, уйдя от ответа.

- А куда же?

Пришлось соврать.

- Пройдусь по магазинам.

Не люблю такие дела, но если честно скажу про фотосессию, папа не отстанет, пока не расскажу о предложении Гоши в подробностях. Вероятно, после этого отец еще и проводит до студии. Описывать наши с Гошей игры в его кабинете и рисковать его встречей с папой я совсем не собиралась. Батюшка увидит Фенова издалека и сразу же окрестит наркоманом, пройдохой и скотом, который в лучшем случае научит меня плохому, а в худшем  - продаст в какой-нибудь бордель в Нигерии. Вряд ли сработают смягчающие обстоятельства в виде прелестной дочки, забавного пса и кота, который похож на вселенское зло. Это я считаю, что дети и животные не уживаются с подонками. У папы, уверена, нет таких убеждений. Для него тату – это дно общества. Фотограф равно бездельник. Предложил сняться для рекламы? – Глазом моргнуть не успеешь, а он уже снимет с тебя одежду.