- Когда бы мы еще съехались?

- Мы  и не съехались, Гош, - тут же взбунтовалась я.

- А ну… ладно, – быстренько согласился он. – Если тебе так удобно думать…

- Прекрати! – я шлепнула его ладонью по груди и тут же погладила.

- Малышка, - выдохнул Гоша. – Поцелуй меня, а?

И он надавил мне на затылок, заставляя склонить голову.

- Гошик, - зашептала я ему в губы.

- Что, Ирс?

- Мы же не остановимся.

Я так точно моментально вскипела. Слишком давно мы не виделись. Я скучала не только по семейному теплу, но и по Гошиному телу, его ласкам и страсти.

- Не остановимся, - подтвердил Фенов. – Я даже пытаться не буду. Говорят, стресс отлично лечится сексом. Я мало того, что тебя сто лет не видел, еще и эти новости. Нельзя терпеть, а то заболеем.

Я не могла не захихикать, как дурочка, больше не противясь его поцелуям. Гоша снова поднялся со мной на руках, но теперь, чтобы отправиться в спальню.

- Ты будешь тихая-тихая, - шептал он, поднимаясь по ступенькам.

- Очень сомневаюсь, - так же тихо отвечала я.

- Надо, малыш. А завтра сдадим Катюху и пошумим хорошенько. Я даже работу отменил.

- Какой ты предусмотрительный.

- Я вообще замечательный у тебя, - нагло подытожил Гоша, укладывая меня на постель.- А ты у меня просто красавица. Ирс, я так скучал, прости меня. Прости за все эти глупости, детка. Как только думать мог, что мы расстанемся. Нет. Никуда не пущу тебя. Моя. Я люблю тебя, милая.

Он говорил это, нависая надо мной, глядя в глаза. Так честно, прямо, искренне. У меня снова запершило в горле, но уже от трогательной радости.

- И я тебя люблю, Гошик, - призналась в ответ, смаргивая слеза, притягивая его к себе, чтобы целовать любимые губы.

Зря я грозила ему совей громкостью. Наша любовь была этой ночью какой-то особенной. Не тот взрыв и дикая потребность, как в первый раз и потом. Что-то изменилось. Все изменилось. Я чувствовала это в поцелуях, в объятиях, в ласковом шёпоте и тихих стонах. Мы не спешили, не торопились, не гнались за оргазмами. Гоша распалял меня медленно, осыпая поцелуями, растирая кожу, поглаживая,  пощипывая. Он был мягким бризом, тёплым прибоем, горячим солнцем.

Я отвечала ему тем же. Водила пальцами по татуировкам, расцеловывала тигра и феникса, повторяла зыком контуры ловца снов.  Мне нравилось вспоминать его рельефное тело, гладить широки плечи и чувствовать, как он наваливается, вдавливая меня в матрас. Здесь, в этом доме, на этой кровати, под этим потрясающим мужчиной и было мое место. Я для его, а он для меня. И ничто не может больше нас разлучить. Мы ведь идеальны вместе, как его инь-янь на плече. Гармония стирает страх и неуверенность. Все плохое теперь кажется сном, бредом. С нами ничего не случится дурного, ведь любовь хранит, оберегает от бед лучше всяких амулетов.

- Давай больше никогда не расставаться, - проговорил Гоша, уже засыпая.

- Я не против, - улыбнулась я ему.

- Пообещай, что не уйдешь от меня, Ирс.

- Зачем мне уходить?

- Просто пообещай, родная.

- Обещаю.

Утром Гоша попросил отвезти Катю в садик. Это должна была сделать бабушка, но он собирался поговорить с Анфисой Павловной.

Я пыталась улизнуть пораньше, чтобы не встречаться с ней, но Катя долго ела кашу, и мы таки столкнулись в дверях. Бабуля окатила меня презрительным взглядом.

- Что она опять здесь делает, Игорь? – едва не кричала она на Гошу, даже не поздоровавшись.

- Ирсен теперь будет жить с нами, - ответила за отца Катерина.

Я едва не застонала. Анфиса открыла рот, но Гоша оборвал ее.

- Придержите коней. Не при Кате, - проговорил он, хотя сам вскипел с полпинка.

Фен расцеловал дочь, целомудренно чмокнул меня в губы. Я придержала его за плечо, шепнув:

- Держи себя в руках, ладно?

Гоша вскинул брови, без слов спрашивая: «Серьезно? Ты переживаешь за женщину, которая выставила тебя не пойми кем перед отцом?».  Я покивала, подтверждая именно это.

- Пожалуйста, - проговорила еле слышно.

Все-таки мне было страшно, что Анфиса исполнит свою угрозу. Если Гоша спустит на нее собак, она вполне может тоже встать в позу. Она и так уже ее приняла, но захочет нагнуть и Фенова обязательно.

  Но Гоша, казалось, ни капли не беспокоился на этот счет. Он улыбнулся нам с Катей немного жутко и поскорее выпроводил за дверь. Я снова вспомнила его тигра и семантику татуировки. Анфисе Павловне не позавидуешь.

Когда я вернулась, Феникс снова сидел в кабинете за ноутом. По лицу невозможно было ничего прочитать. Абсолютно непроницаемое выражение. Увидев меня, он не здороваясь, не вставая, поманил пальцем.

Почувствовав себя роковой женщиной, я подошла, качая бедрами, игриво запрыгнула на стол. Гоша подъехал на кресле, уткнулся лбом мне в колени. Он поглаживал мои ноги, а я перебирала волосы у него на затылке. Мы молчали. Тишина была красноречивее любых слов.

Постепенно касания Гошиных рук становились все интимнее, настойчивее. Он наглаживал внутреннюю сторону моих бедер, задевая  молнию джинсов. Я бессовестно захныкала, прося больше. Уговаривать не пришлось. Гоша расстегнул мои штаны, стащил  откинул в сторону. Тут же он прильнул губами к моим влажным трусикам, заставляя задохнуться, проглотить стон.

- Не сдерживайся, Ирс. Мы одни, - напомнил он.

Я сладко заскулила, расслабившись, отдалась его умелым губам, что посасывали прямо через тонкую ткань. Это было так эротично и необычно. Гоша потянул трусики вверх, и ткань впилась в клитор. Я вскрикнула. Он ухмыльнулся, довольный, словно сытый котяра.

Гоша так и не снял с меня белье. Он просто отодвинул его. Сначала, чтобы довести меня до безумия ртом, а потом, чтобы проникнуть внутрь. Когда он толкался, то натягивал стринги, стимулируя чувствительный бугорок, заставляя мня выть и хрипеть, словно зверь какой-то, честное слово. Он сцеловывал эти дикие звуки с моего рта, хвалил и восхищался, говорил, как любит меня и мои оргазмы. Я  цеплялась за него, то прося еще, то пощады. Мне было так много и так мало его одновременно.

От трусиков я избавилась только в душе, когда мы зашли на третий круг после стола и кровати. Когда силы кончились, а голос сел от криков, оказалось, что уже пора забирать Катю. Наскоро перекусив, мы быстро выгуляли Бобса, поехали в сад, а потом в магазин и снова погуляли с собакой перед сном. Катя снова потребовала песню. Но, кажется, я вырубилась раньше, чем она. Помню только, как Гоша тихо ругался, что они совсем меня заездили. Потом я почувствовала его сильные руки и крепкие объятия. Стало тепло и спокойно. Правда, я тут же вспомнила, что так и не спросила его про Анфису.

 Ладно. Завтра.

Но и завтра у меня не хватила сил или смелости узнать подробности разговора с бабушкой.

Через неделю я все еще не спросила Гошу об Анфисе. Сама она не появлялась больше в его доме, а на вопросы Кати, когда бабушка возьмет ее  в гости, Гоша неизменно отвечал: «Как-нибудь». Меня такая отговорка тревожила, но не настолько, чтобы побороть себя и спросить. Я боялась услышать… правду, наверно. По всему было видно, что Фенов разорвал отношения с бабушкой Кати. Через месяц ничего не изменилось. Мы все так же жили вместе. Я помогала Гоше с Катей, снова стала приходить няня, а Катя все реже спрашивала о бабушке. Я и вовсе уговорила себя забыть о неприятной женщине. Не очень зрелая позиция, но… Уж какая есть.

Нам действительно было хорошо втроем. Я работала, училась, мечтала открыть свой класс английского. На балансе у меня лежала круглая сумма за фотосъемку которую организовал мне Гоша. Я глазам своим не поверила, когда пришло оповещение о переводе. А Фенов лишь плечами пожимал и смеялся.

- А ты думала, сколько будет? Пять косарей? Я с мелкотой не работаю, - бахвалился он.

Теперь я понимала, почему агент Дима готов был мне и Гоше в горло вцепиться за этот заказ. Очевидно, он имел бы хороший процент в случае удачи своей модели. Или кто там она была? Жена сына мера? Уже все равно.