Девушка улыбнулась:

— Они все становятся такими через несколько месяцев изучения права. В последнее время его все труднее заставить замолчать.

— Ах, да сядь ты на место, Джордж. — Дженни вся зарделась от его похвалы, хоть и выглядела недовольной. — Ты полный дурак…

— Может быть, прекрасная моя мисс, — продолжал завывать Джордж. — Но если мне и вскружило голову, то лишь магией сих произведений искусства. Это не пирожок — это поэма! — И, обращаясь к остальным, он воздал честь оставшимся пирожкам. — За мисс Дженни… и за пирожки-поэму!

Все подняли свои пирожки, словно хрустальные бокалы, и присоединились к тосту, потом дружно расхохотались.

Печально, что Хорас выбрал именно эту минуту для своего появления. Он — единственный из всех — выглядел печальным и уставшим. Учеба давалась ему тяжело, никаких послаблений не было, от мальчика требовали почти невозможного. Конечно, он в какой-то степени был готов к подобному и сумел бы справиться со всеми испытаниями, но злость на Брайна, Альду и Джерома не давала ему спокойно спать по ночам. Жизнь Хораса превратилась в кошмар. Троица продолжала издеваться над ним.

Усталость и снедавший его затаенный гнев стали причиной того, что Хорас начал отставать от остальных мальчиков. Те, кто жил с ним в одной комнате, не жалели его, бросили на произвол судьбы — им было все равно. К тому же они боялись, что если попытаются помочь, то сами станут мишенью. Постепенно Хорас начал осознавать свою ненависть к ратной школе, однако выхода у него не было. Он не мог бежать и опозориться еще больше.

И вот наступил тот день, когда он мог позволить себе отдохнуть от нагрузок школы. Но когда Хорас пришел и увидел, как его друзья празднуют, не дождавшись его, он рассердился и обиделся. Наверняка они уже все съели… Хорас всегда доверял Дженни больше, чем остальным, а тут и она подвела его. Ему даже не пришло в голову, что она, возможно, припасла лакомство и для него. Мальчик почувствовал себя преданным.

Хорас вообще был предрасположен к подозрительности. Ему всегда казалось, что Элис ведет себя с ним чересчур холодно, будто он для нее недостаточно хорош. Уилл дразнит его постоянно, а потом скрывается в ветвях огромного дерева, куда ему, Хорасу, не залезть. При этом ему как-то в голову не пришло, что он сам множество раз отвешивал Уиллу оплеухи.

А на Джорджа Хорас и сам не обращал внимания. Этот тощий мальчишка слыл прилежным учеником, всегда был по уши в своих книгах, серый и неинтересный. И вот, пожалуйста, Джордж тут, вместе со всеми валяет дурака, а они смеются и едят пирожки, и ничего не оставили своему другу. В этот момент Хорас ненавидел их сильнее, чем Брайна, Альду и Джерома.

— Ну что, здорово, да? — с ожесточением в голосе проговорил он.

Ребята повернулись к нему, их лица недоуменно вытянулись. Первой пришла в себя Дженни:

— Хорас! Наконец-то явился! — Она подалась ему навстречу, но холодный взгляд мальчика остановил ее.

— Наконец-то? Я на несколько минут опоздал, и уже «наконец-то»? Но уже, как видно, поздно! Вы уже сожрали все пирожки!

Это было несправедливо по отношению к бедной Дженни — как и большинство кулинаров, она мало интересовалась процессом поглощения пищи. Приготовив какое-то блюдо, она получала истинное удовольствие, глядя на то, как другие наслаждаются плодами ее трудов, и заслушиваясь их похвалами. Она быстро повернулась и взяла два пирожка, которые отложила для Хораса. Они были заботливо прикрыты салфеткой.

— Нет-нет! Смотри, вот же, еще остались!

Но гнев, распиравший Хораса изнутри, не давал ему вести себя разумно.

— Ладно, — процедил он тоном, полным сарказма, — я, пожалуй, приду попозже, дам вам время прикончить и эти.

— Ну Хорас!.. — У Дженни на глаза навернулись слезы.

Она понятия не имела, что творится с Хорасом. Все ее надежды на приятную встречу с друзьями рушились.

Вперед выступил Джордж и угрожающе посмотрел на Хораса. Тощий и долговязый, он склонил голову набок, упер руки в бока и выпрямился, словно собирался выступать в суде.

— У тебя нет причины быть таким грубым, — заметил он рассудительно.

Но на Хораса доводы разума сейчас не действовали. Он гневно оттолкнул Джорджа:

— Отстань от меня! Не смей так разговаривать с воином!

— Ты еще не воин, — презрительно сказал Уилл, — ты пока ученик, как и все мы.

Дженни умоляюще взглянула на Уилла, прося прекратить этот бессмысленный спор. Хорас, уже переключивший свое внимание на пирожки, медленно перевел взгляд на Уилла. Минуту-другую он осматривал его с ног до головы.

— Ого! Вижу, шпион сегодня с нами! — Хорас проверил, смеются ли другие ребята над его шуткой. Они не смеялись, и это еще больше подстегнуло его. — Наверное, это Холт учит тебя повсюду шнырять и за всеми подглядывать, так ведь? — Не дожидаясь ответа, Хорас шагнул к Уиллу, брезгливо приподняв двумя пальцами кончик серо-зеленого плаща. — Что это за дела? У вас что, не хватило краски, чтобы в один цвет покрасить?

— Это плащ рейнджера, — тихо ответил Уилл, с трудом сдерживая закипавший гнев.

Хорас презрительно фыркнул, запихав сразу половину пирожка в рот и тут же прыснув во все стороны крошками.

— Веди себя повежливей, — сказал Джордж.

Побагровев, Хорас набросился на будущего книжника.

— Придержи-ка язык, малек! — рявкнул он. — Ты с воином говоришь, понял!

— С учеником ратной школы, — упрямо повторил Уилл, с ударением на слове «ученик».

Побагровев еще больше, Хорас яростно переводил взгляд то на одного, то на другого. Уилл напрягся, видя, что рослый парень готов броситься в драку. Тут Хорас, как будто увидев что-то странное в позе Уилла, замер и задумался. Это был вызов, а Уилл раньше никогда не осмеливался вступать в открытое столкновение. Он предпочитал словесные перепалки.

Хорас развернулся к Джорджу и толкнул его в грудь.

— Как тебе это, мистер Вежливость? — осведомился он, когда тощий и длинный мальчишка отшатнулся. Стараясь не упасть, Джордж замолотил руками по воздуху, как ветряная мельница, и случайно задел Тягая. Пони, мирно жевавший травку, вздыбился, натягивая узду.

— Спокойно, Тягай, — произнес Уилл, и пони замер.

Тут Хорас впервые заметил животное. Подойдя ближе, он стал рассматривать косматого пони.

— Это что такое? — с издевательским удивлением вопросил он. — Кто-то приволок здоровенную уродскую псину на наш праздник?

— Это мой конь, — сжимая кулаки, негромко произнес Уилл. Он мог смириться с шутками в свой адрес, но он никому не позволит обижать Тягая.

Хорас так и залился хохотом:

— Конь? Да разве это конь! Мы в ратной школе ездим на настоящих конях, а не на лохматых собаках! Кажется, его не помешало бы еще и помыть! — Сморщив нос, он сделал вид, что принюхивается к Тягаю.

Пони покосился на хозяина. «Кто этот противный олух?» — казалось, говорил его взгляд. Тогда Уилл, старательно пряча ухмылку, которая так и растягивала ему рот, небрежно проронил:

— Это конь рейнджера. Только рейнджер может ездить на нем.

Хорас засмеялся опять:

— Моя бабка могла бы ездить на этой лохматой собаке!

— Она-то, может, и могла бы, — заметил Уилл, — но спорим, что ты не сможешь.

Он еще не успел договорить, как Хорас уже отвязывал уздечку. Тягай посмотрел на Уилла, и тот готов был поклясться, что пони незаметно ему кивнул.

Хорас легко вскочил на Тягая верхом. Пони замер.

— Делов-то! — злорадно вскричал Хорас и пришпорил пятками Тягая: — Вперед, песик! Давай пробежимся.

Уилл заметил знакомое подготовительное движение, взбугрившее мышцы ног и спины Тягая. Затем пони подскочил, резко изогнулся, приземлился на передние ноги и взбрыкнул задними, подкинув круп высоко в воздух.

Хорас вылетел из седла и рухнул на землю. Джордж, Элис и Дженни, раскрыв рты в изумлении, смотрели на забияку. Он не двигался, оглушенный ударом или нанесенным оскорблением. Дженни сделала было шаг к нему, желая удостовериться, что он цел, но потом решительно сжала губы и осталась на месте. Хорас сам напросился, решила она.