Поставив воспитанников рядом, наставник встал прямо перед быком шагах в десяти, снял куртку и отдал ее Арию, разбежался быстрыми прыжками, и перенеся вес на правую ногу прыгнул вынеся руки далеко вперед, в полете ударил руками о бревно и оттолкнувшись легко перепрыгнул деревянную фигуру, и встал на ноги шагах в трех от тренажера и поднял руки вверх. Забрав куртку, и улыбаясь, Гнур оделся и накинул капюшон на голову и стоял, не говоря ни слова. Отроки молчали в восхищении.

– Давайте, я что ли, – сказал Арий, снимая куртку и отдавая ее Уллю.

– Отойди на десять шагов, разбегайся, толкайся правой ногой, и прыгай, – наставлял его учитель.

Парень так все и делал- разбежался, толкнулся прыгнул, перенес вес на руки и перелетел бревно, но не удержался и упал в солому, быстро отряхнулся, и прибежал а общий строй, и оделся. Так все стали прыгать, и быстро согрелись на небольшом морозе, отроки были сильные и ловкие, и стало все получаться у каждого. Так прошло время, и уже темнело, и все быстро оделись, поужинали и легли отдыхать. Наутро их подняли опять, и теперь стали учить еще и правильно падать на бегу, то бы воины научились падать с колесницы и быстро подниматься.

– Смотрите, – говорил их всегдашний учитель Гнур, сам бежавший медленно, и вдруг упал на бок, подставляя согнутую в локте руку и крепко прижимая ее к корпусу, принимая удар на меховой рукав и мягкую ткань плеча, а потом и падая так же влево.

– Давайте, стройтесь по одному в затылок, дистанция четыре шага, вперед, марш, – и он хлопнул в ладоши.

Ученики побежали, и стали падать влево и вправо по очереди, и скоро их меховые шубы были в снегу, многие смеялись, смотря на лица друзей, некоторые кривились и потирали руки, больно ударившись о утоптанный снег. Процедура длилась долго, а дальше все чередовалось, стрельба, бег, фехтование, борьба, прыжки, а потом снова и снова то же самое, так что они не скучали. Но вскоре началась полярная зима, и их стали учить чтению и письму, а также тактике ведения боя. Арпад был без меховой куртки, лишь в льняной рубахе таких же штанах, мягких сапогах и меховой безрукавке. Уже начал отращивать бороду, возраст ему уже позволял, волосы как и у многих здесь, были у него русые. Сам Арпад поставил ковш с квасом, из которого пил глоток за глотком, рядом со столом, посыпанном песком, на котором стояли бронзовые фигурки показывающих воинов. Гун и Сирак взяли в руки фигурки колесничих, за что Сирак словил легкий подзатыльник, а Гун, впрочем, ловко увернулся от мозолистой руки Арпада, чем заработал всхищенные крики товарищей, Сирак же потирал бритый затылок.

– Смотрите, – указывал наставник рукой, – вот наши колесницы, они будут атаковать вражескую пехоту, строясь на правом фланге, а после атаки вдоль строя заезжая на левый, а потом объезжая строй своей пехоты, снова попадает на правый фланг. Легкая пехота прикрывает колесничих, а резерв колесниц прикрывает и слева, – он указывал рукой, -и справа, и в этих колесницах лучники, а атакуют пехоту копейщики. Почему атака справа налево?

– Копье держат в правой руке, а левой поддерживают, – ответил Улль.

– Правильно, поэтому колесница разворачивается справа налево. И надо беречься атаки колесниц врага во фланги. Легкая пехота помогает колесничим, поэтому им помогает по тридцать бойцов. Запоминайте. Или возможна атака, когда сначала колесницы поочередно обстреливают вражеский строй из луков, не доводя дело до рукопашной схватки.

Долго еще длилось обучение, старый воин рассказывал, как вести отряд маршем, как вести разведку, управлять обозом, самому отбивать атаки и еще много важного. После обеда, когда уже стало темно, отроки, уставшие от занятий, плелись по снегу, а над ними сиял отсвет Небесного Царства, на черном и ясном небе ослепительно сияли звезды, а сполохи расцвечивали небо Севера, так что был слышен треск, будто исходящий от царства Богов. Все подняли головы вверх, любуясь бесподобной картиной, прекрасной и удивительной для тех кто ее не видел, и еще более прекрасной, кто видел все время – Северного Сияния.

Прошло три года, и отроков, которым было уже по тринадцать лет, отпустили на рыбалку. Стояло северное лето, солнце светило в синем небе, и почти не заходило ночью, так что ночи и не было как таковой. Восемь парней, воспитанников Семерых, собирали вещи в своей келье, уложили в заплечные кожаные мешки сухари, вяленую рыбу, по деревянной фляге с водой, и огонь в горшке, оплетенном лозой. Улль взял с собой неразлучный лук и колчан добрых стрел. Гун стоял рядом и запихивал в мешок еще и краюху хлеба, проверил нож на поясе, потом подумал, и надел вместо льняных кожаные штаны. Улль тоже стащил с себя сапоги, и надел непромокаемые штаны, и сапоги, закрепив их мягкими ремнями.

– Ну что вы там, скоро? Как красны девицы, не знают, что одеть, – сказал Тал.

Сирак и Тал громко заржали, похлопывая друг друга по плечам, радуясь собственной шутке.

– И у Улля волосы, прям как у девицы, – шутил Кнут,

– Завидуешь, что ли? – засмеялся Улль, – у тебя только волосы стали расти, как у взрослого, а то только клочок там, клочок рядом.

Арий и Вур засмеялись еще сильнее, но не выпускали лямок мешков.

– Давайте, пора, а то Пал увидит, что мы тут бездельничаем, мигом дело найдет, – сказал Сирак, – и остался закрыть тлеюший очаг каменной крышкой, и закрыл дверь за всеми, и побежал догонять своих. Ватага шла по зеленеющей траве острова, трава росла между камнями, и трудно было поверить, что еще недавно все было покрыто снегом. Ноги сами несли отроков, еще вчера их учили разбирать два вида письма, и еще узелки, их виды, как вязать и что это обычное письмо означает. Они все уже ведали язык вышивки на рубахах, в каких племенах какие узоры чередуются, какие татуировки и в какое время их налагают, научились борьбе и кулачному бою, и оружием владели отлично -ведь их обучали всем секретам лучшие воины. Так же и наставляли и в Высоком Пути, как следует вести себя в жизни и на войне, что бы не уронить снасти и снискать помощь богов. Но сейчас они могли развлечься, и выйти в море. Они вытащили кожаную лодку на открытую воду, в лодку положили еще и семь дротиков с бронзовыми наконечниками, и пять луков со стрелами. Сапоги отроков осторожно ступали по гальке под водой, а сильные руки толкали судно, чтобы не порвать обшивку о камни, и наконец, лодья была на глубокой воде, и они поочередно забрались на борт, стараясь не раскачивать судно, что бы оно не начерпало воды. Взялись за весла, и лодка, покачиваясь вышла в море, но берег не теряли из вида. Сирак и Гун стали закидывать сети, На дне лодки, в корзинах уже бились более пяти десятков рыбин. Отроки смотрели друг на друга счастливыми улыбками.

– Отличная вышла рыбалка, – сказал довольный Вур, – а то все вяленую едим, а теперь свеженькой. Отлично.

– Хорошо, а то в следующий раз наверно, только через неделю отпустят, будем на колеснице ездить и биться, целыми днями тренироваться.

– Что делать, надо, – пробормотал Кнут.

– Рука уже синяя, падать учат, так аж плечо отбил, Катей смеется над нами, – переживал Арий.

– Он сам в бою на полном ходу вылетел из повозки, в него копье попало, упал хорошо на землю, вот и учит теперь других, – заметил Гун, – от этого твоя жизнь зависеть будет, а то сомы напьешься в бою, там голова говорят, не совсем работает, делаешь то, что раньше знал. Потом благодарить его за науку будешь.

Улль сидел в лодке и укладывал в третью корзину рыбу, и почувствовал что-то знакомое, тяжесть навалилась на голову, мешая думать. ОН ВСПОМНИЛ.

– Гун, давай к тому островку, видишь по левую руку? – и Улль показал, протянув руку в том направлении.

– Чего случилось, Улль?

– Шторм идет, чувствуя я. Лучше там переждать, а то до Буяна не доплывем.

Гун вздохнул тяжело, махнул головой, произнес:

– Хорошо, но если ошибся, твой лук будет мой, а если не ошибся, я тебе кинжал свой подарю.

– Арий, поворачиваем к островку, там пещера есть, переждем. Улль пророчит ветер упадет, беречься надо.