Теперь ведуньям нашлось много дел, дети их развлекали, думали кто будет коримить детей, но кормилица сыскалась – коза-дереза, которая снабжала служительниц молоком, а теперь кормила детей, дети подрастали, и молока стало хватать лишь девочке, а мальчика стали кормить мозгом из костей оленей. Иногда к девушкам спускались трое прях, старых ведуний, которые учили молодых, и что – бы не скучать, как и было принято, пряли пряжу изо льна, а то и из крапивы. Потом все островитянки вязали из пряжи рубашки и платья, украшая их искусной вышивкой. Раз в полгода приходила лодка с материка с зерном, но рядовичи не смели долго находится на священном острове, лишь оставляли груз, и уплывали обратно, не спрашивая ни о чем отшельниц. Близняшки были очень шустрые, и Маре, как старшей, с ними приходилось нелегко, прошли три года, и две старшие ведуньи, отбывшие срок послушания, отбывали на лодке, приплывшей с материка. Лодья привезла и двух учениц на смену, и запас зерна для ведуний.

– До свиданья, Краса, до свиданья Лиса, не держите на нас зла, помогайте людям в своих родах и семьях, всему чему я вас учила. – говорила Мара, кланяясь на прощанье девушкам, а из-за спины старшей таращились светло-голубыми глазами дети, а девочка, от волнения засунула в рот палец и внимательно смотрела на уходящих, а потом улыбнулась своим большим ртом, мальчик стоял с деревянной лошадкой в руке. Девочка стала хмурить свои белые бровки, посмотрела на мальчика, потом на Мару, мальчик кивнул головой, и улыбнулся чему-то. Детям, как бывшим вне племени, не стали обривать голову, как обычно оставляя лишь несколько прядей на висках и затылке. Краса нагнулась и расцеловала и мальчика и девочку, и Лиса тоже, потрепав еще их по белым волосам на голове.

– И вы, тоже, не держите на нас зла, – девушки кланялись в ответ. Они уже пошли к лодке, готовится к отплытию, и подходили согласно обычая, новые послушницы с материка, как пронзительно закричала девочка, так что услышав ее залаяли даже собаки, и маленькая проказница вцепилась в подол платья Лисы своими ручками, а потом и схватилась за ноги, не давая идти ведунье. Лиса наклонилась, стараясь оторвать девочку, но тут подбежал и мальчик, держа в левой руке лошадку, а правой взял за руку Красу, и стал ее тащить обратно в пещеру, и стал щепелявя повторять:

– Не надо, подожди, завтра, – и смотрел внимательно на Красу, – пошли, я тебе лошадку дам, – и доверчиво улыбался ей, так что девушка не устояла, взяла его на руки, погладила его по плечу в серой вязаной рубашке, а он обхватил ее за шею, но игрушку держал цепко и не уронил. Тут подошла Мара, сначала к девочке, погладила ее по голове, поцеловала, и девочка зашептала что-то ей на ухо, Старшая внимательно посмотрела на девушек остающихся и уезжающих, подумала немного и утвердила:

– Завтра поедете, а гребцы в хижине переночуют, там им можно быть. Лодью пусть на берег вытащат, – и к ней кубарем подкатился мальчишка, а за девочкой бежали собаки, и пытался увязаться уже полинявший песец, за малышкой вечно любая живность бегала.

Две молоденькие девушки подошли к Маре, смотрели во все глаза на детей, но ни слова не смели сказать.

– Я Лика, – сказала одна девушка,

– А я Тала, – проговорила другая,

– Пойдемте в тепло, – не выпуская из рук близнецов, ответила им Мара, – берите свои вещи, и идите за мной в обитель, я вас горячим накормлю.

Все вместе пришли через дубовую дверь и меховые пороги коридора в горницу, и пришли в зал с очагом. Лика и Тала во все глаза смотрели на закопченный потолок, на охряные стены, на очаг, и печь для пищи в полу угла пещеры, закрытую заслонкой из досок, на масляные светильники с зеркалами, отражающие свет.

– Подойдите сюда, девушки, – позвала их Мара и рукой показала им на свободные лежанки. – Устраивайтесь, одежду в ларь кладите, а мокрое, вот на вешалки вешайте, – и показала на деревянную распорку для одежды. Девушки переоделись, и пошли в горницу к всем ведуньям, а рядом с очагом сидел насупившись мальчик, а девочка сидела на ковре из оленьих шкур, а на ее колени пристроила голову одна собака, а спину ей грела другая. Все сели на складные стулья, рядом стояли столики для еды, Цвета раздала всем плошки с рыбной похлебкой и ложки, все стали есть, а детей посадили на складные стулья поменьше, и Мара шикнула на собак, что бы не совали носы в тарелку девочки. Приготовлено было хорошо, похлебка из трески удалась на славу. Все поели, потом попили травяного настоя и улеглись спать.

Выйдя наружу, Мара увидела, что берег усеян ветками деревьев, и прибило к берегу много старых деревьев, опутанных водорослями, валялось и много вынесенной волнами рыбы. За ней выскочили и собаки, Дружок и Слега и помчались на свою рыбалку, проворно съев по паре рыбин, а еще по одной потащили в горницу близнецам, но напрасно, Улль и Эла уже вышли, а скорее выбежали наружу, одетые во всегдашние куртки, протирая глаза со сна, и побежали посмотреть на берег, а собаки остались сторожить добычу.

– Мара, Мара, – закричал звонким голосом мальчик, – смотри, сколько деревьев прибило! Нам надолго хватит!

Ведунья же хмурила брови, переводя взор с мальчика на девочку, и с девочки на мальчика. Вышли и две новые ведуньи, оставшиеся ночевать в потаенном месте- Краса и Лиса, Мара мельком взглянула и на них, Лиса аж присела от страха, и прикрыв рот ладонью заплакала, а Краса побелела, как снег, очнувшись побежала к Эле, нагнулась, и стала быстро целовать ее в румяные щечки, приговаривая:

– Спасибо тебе, умница-разумница, – и посмотрела в ставшие враз серьезными глаза девочки, погладила ее по волосам, а когда подбежал и мальчик, поцеловала и его, а мальчик в ответ погладил ее по руке.

К ним подошла и Мара, и уже бежали от хижины, забывши о запретах гребцы с лодьи.

– Клянитесь Краса, и ты Лиса, что не откроете до поры никому об этом. О том, что Близнецы остановили вас от несчастного плаванья. Дети могут быть в опасности большой, – сказала им Ведунья, и схватила обоих своими цепкими пальцами, сжав их локти до боли, так что Краса ойкнула.

– Клянемся, – согласно кивнули девушки, протянув руки перед собой ладонями к Маре, – и повторили слова обета, повернувшись к священной горе.

После Мара встретила четверых гребцов, и не дала им подойти ближе, и повела их к гостевому дому, и взяла с них там страшную клятву над гладью синего моря, что не откроют они тайны никому о близнецах. После завтрака лодка отплыла наконец, и уезжающие махали остающимся, пока те не скрылись с горизонта, а Мара ловила себя на том, что украдкой смотрит на Элю и Улля, но те были веселы и спокойны, только к Эле стал ластится приблудный лисенок, но его вскоре лаем позвала его мамаша, и он с неохотой убежал к ней. Новые послушницы с опаской смотрели на детишек, но те и не замечали ничего, а Мара подозвала к себе Лику и Талу.

– Вы принесете клятвы, что и вы не расскажете никому о этом, но при обучении и посвящении вы все равно поклянетесь Ладе молчать о тайном, так что привыкайте сразу. И не бойтесь детей, они никому не причиняют зла.

– Да, конечно, Мара, – затараторили обе, – мы все понимаем, и никому не раскроем тайны. Мы желаем постичь все учение, – и поклонились ей.

Так шло время, Мара наставляла ведуний, и грамоте, и лекарскому делу, и к ним зимой спускались и Пряхи, три старые женщины, учили и звездным законам, и травы ведать, и людей лечить. Но Главное- наставляли в законах Ману, которые нельзя нарушать никому. Как-то раз, принесли показать Звездную карту на бронзовом листе, и все смотрели и запоминали, даже прибежали и Эля с Уллем. Настало весеннее равноденствие, и выждав время, все обитатели пошли в дальнюю пещеру, освещаемую солнцем именно в этот день, и Мара, помолясь, открыла тайное место, но руки ее были в меховых перчатках, она откинула меховой полог из шкуры, полог, взяла шкатулку в виде утки вырезанной из дерева липы даже глаза утки были из агата, резьба была великолепна, ведунья засмотрелась на тонкую работу, но наконец достала ледяной кристалл, линзу выглаженную рукой, и подошла в центр Священного чертога с линзой в руке к каменной чаше, где уже лежала сухая трава и щепки, а трое учениц держали готовые факелы в руках.