– Да, Улль, ты выбрал сердцем. Собирайся, поедешь на остров Буян, будят тебя теперь семеро волхвов наставлять, а Тридцать избранных военному делу учить.

– А ты, краса девица, – повернулась к Эле Пряха, – у нас учиться будешь, – тут глаза всех послушниц обратились на девочку, и многие понимающе закивали головами, – за тобой присмотр нужен.

Мара пошла собирать вещи девочки, стоявшей посреди горницы, сложившей руки на животе без конца горестно вздыхавшей и опустившей голову. Элисия подняла голову, и кинулась к брату, горестно плача у него на плече, и оглаживая его волосы левой рукой. Пряхи не спешили разлучать их, лишь одна подошла, положила ей руку на плечо, и стала шептать что-то ласковое.

– Пойдем с нами, девочка, – и старшая взглянула на мальчика бездонными синими глазами, и кивком головы, и свободной рукой показывала-уходи, мол.

Улль вздохнул, и пошел собирать немудреный скарб в кожаный мешок. Вниз положил кожаные штаны, нож, рядом вязаные штаны и пара рубах, связанных для негоМарой и украшенными прекрасной вышивкой с изображениями Лады, Древа, и один из маминых браслетов. Скоро он уже был готов, и Мара повела его на берег, не дав даже попрощаться с сестрой. Мальчик тащил на плече кожаный мешок, посекудно поправляя бронзовый кинжал на поясе, и осторожно наступал по камням и льду на берегу, не желая поскольнуться на глазах у Избранных с Буяна. В кожаной лодке уже сидели четверо гребцов, и Улль повернулся к Маре, и та сделала шаг первой, и обняла, мальчик доставал ей головой уж до подбородка.

– Я пошел, Мара, – сказал он, опустив голову, – и уже весело продолжил, – я вернусь еще сюда, за сестрой.

– Будем ждать, – улыбнулась ему Мара, и подумала, вот вымахал, через шесть лет великаном будет.

Мальчик подошел к берегу, и воины потащили лодку в море, и запрыгнули в нее, подали руку мальчику, и посадили в лодью и его, он прошел на нос, а мужчины стали быстро грести в такт, разбивая волны Студеного моря, проходя мимо льдин. Мара смотрела на лодку, пока она не исчезла с горизонта, превратившись в точку, скоро пропала и она. Она пошла обратно в чертоги, не спеша переставляя ноги, и думала, что: «Вот и Улль уплыл, и Элю забрали, и беспокойные они, а все веселее было. Может, надо было как все замуж выйти? Тоже были бы дети.». Шла и шла, вздыхая, вспоминая, какой Улль маленький смешной был, а Эля какая забавная была с двумя зубами – только улыбнется, и сразу настроение отличное. А теперь и ее Пряхи хорошо, если раз в неделю отпустят к ней в гости, в ее горницу. А так будет уроки проходить в Ледяных чертогах проходить, вырастет, и будет новая ведьма, а как одна из Прях умрет, к себе ее призовут, и не откажется ведь, не позволят.

Лодка продвигалась по морю, гребцы споро работали веслами, и умело уворачивались от льдин. Улль стоял на носу, вглядываясь вдаль, и уже видел приближающуюся скалу Буян- острова.

– Как тебя зовут малец? – спросил самый здоровый воин, работающий веслом, и ободряюще улыбнулся мальчику.

– Улль, – ответил мальчик, а теперь ученик.

Все мужчины были одеты схоже – в меховые куртки с капюшонами и такие же штаны, и мягкие сапоги, прихваченные ремнями. У каждого на поясе висели кинжалы, а другое оружие было сложено в середине лодьи – луки со стрелами, копья, палицы и щиты. Там же стояла кожаная емкость с водой и пара деревянных ковшей для питья.

– Скоро уже приплывем. Сколько тебе лет? Тринадцать? – скорее утвердил, чем спросил собеседник мальчика.

– Десять мне, – ответил, нахмурившись Улль, и крепче схватился в борт лодки.

– Сколько??? – чуть не выронив весло ответил воин, даже сбился с ритма, и вся команда засмеялась, не веря Уллю.

Улль рассказал спутникам о Эле, как она медвежонка спасла, как за ней медведица бегала, как собака, как он поднял громадное бревно. Он смотрел на своих новых товарищей, и видел по их лицам, как они усмехаются, не веря ему. А между тем, остров был уже в двадцати локтях.

– Сказки интересные рассказал, развлек, – сказал ему один мужчина.

– Так все и было! – Запальчиво сказал мальчик, – я очень сильный!

В ответ ему был сильнейший смех, даже лодка стала раскачиваться на волнах стала сильнее, будто смеялась вместе с воинами.

– Проверьте, давайте, с кем угодно, один на один! – запальчиво покричал Улль, выскакивая на середину лодки.

Поднялся самый рослый мужчина, который был немного выше мальчика, и того уже хватали друзья с криками: «Да ты что! Он мелкий еще!»

– Ничего, я осторожненько, – ответил он, усмехаясь, а Улль от злости и обиды толкнул воина двумя руками сразу в область сердца одновременно перенеся всю тяжесть на левую ногу, которую вынес вперед синхронно с толчком, так что удар получился сокрушительный, но не обидный, и противник вылетел за борт, вздымая кучу брызг, но хорошо, что лодка была уже у берега, так что избранный коснулся дна ногами, но промок до нитки. Улль охнув, бросился его вытаскивать, но тот быстро добрался до берега, и смеясь уже помогал другим вытаскивать лодью на берег, и вся команда разражалась смехом, и все одобрительно похлопывали мальчика по плечам.

– Здоровенный ты, прямо уже витязь нарочитый. Не зря тебя ведуньи к нам послали, – сказал один из воинов, – мы теперь с тобой всех врагов победим, – а промокший оппонент побежал по берегу в хижину переодеваться, – и бороться умеешь. Кто выучил?

На эти слова Улль смолчал, вспоминая уроки Мары, уроки борьбы с хитрыми ударами и ухватками: «Не говори об этой борьбе никому и никогда, могут люди пострадать.»

– Меня зовут Акет, – представился гребец, того, кого ты в воду уронил, – усмехнулся он, положив пальцы правой руки за пояс, – зовут Терей. Это Гнур, – он показал на другого воина, кладущего весло в лодку, – А это Катей, – и тот в приветствии поднял руку.

Все это были сильные и очень высокие светловолосые юноши, из числа тридцати избранных воинов острова, ученики у семи волхвов. Акет подошел к Уллю, еще раз посмотрел на него своими глубоко посаженными глазами, и сказал после паузы:

– Пошли, покажу тебе твое обиталище.

Он повел его к горе, в которой были выдолблены кельи и общие комнаты для жильцов острова. Земля была не такая каменистая, как на Алатырь-острове, они прошли мимо ручья, рядом с которым рос громадный дуб, с повешенной на нем золотой цепью.

– Это священное дерево, Улль. Дальше поле для ристаний, там научишься править колесницей, ездить верхом, усмирять быков и управляться с коровами. Мы же пастухи, живем этим если ты не знаешь, коров пасем, рыбу ловим, поэтому каждый мужчина должен уметь с коровами и быками заниматься. Ты же у ведуний вырос, коров-то видел?

– Нет, – потряс своими рыжеватыми кудрями мальчик, – у нас только коза была, ее молоком меня выкормили.

– А мать как – же? – уже предчувствуя ответ, но все же спросил его Акет.

– Во льду с ведуньями спит, – опустив глаза, ответил он, – и меня еще кормили оленьими мозгами из костей, когда молока было мало.

– Вот почему стал таким сильным, хоть и материнского молока не изведал. Мы и пришли, – сказал он, указывая на одно из отверстий в горе, закрытое дубовой дверью и занавешенное оленьими шкурами, – по старинке живем, здесь живут такие же отроки как и ты, а мы, воины, в своих деревянных домах живем, кто-то и женат, и у каждого хозяйство небольшое. На материке большие дома из бревен строим, а на становищах как в старину, дома ледяные, круглые, с коридором таким, только на коленках туда зайти можно, что бы тепло не уходило. Заходи в свой дом, – и провожатый открыл дверь и откинул шкуру, они прошли по коридору, откинули еще одну занавесь, и оказались в теплом помещении, освещаемом масляными светильниками из глины, и отапливаемом очагом, сложенном из камней, и скрепленном глиной же. По углам стояло восемь лежаков, и к одному из них привел Улля Атей.

– Это твое место, здесь отдыхай, – и показав на колышки в стене, – а здесь можешь вещи свои развесить. Все остальные наставления от учителей получают, вечером познакомишься с своими новыми друзьями.