Друзья бросились к своему высокорослому другу, Улль был выше всех на полголовы, кудри его развивались ветром, сам он никого и ничего вокруг не замечал, обернулся к друзьям, подбежавшим к нему, не узнавая никого больше. Гун попытался хлопнуть его по плечу, в знак восхищения, все улыбались и радовались, что один из них прошел испытание, а Улль, как в борьбе, как в схватке, уклонился, сделав лишь шаг в сторону, и посмотрел на Гуна, не узнавая его. Парень смотрел на друга в ужасе, и попытался ухватить его за плечи, и великан уклонился и тут.
– Что с тобой, – закричал в страхе Гун, – Арпад, иди сюда! Пал, Гнур! Помогите!
– Кто вы такие, – наконец открыл рот Улль, – что вы тут делаете? По какому праву вы со мной речь ведете?
Улль совсем сошел с ума, разговаривал со всеми лишь в повелительном тоне, как господин, и когда старшие подбежавшие дружинники пытались скрутить его, раскидал их всех, и лишь потом сетью удалось его связать и отнести в горную обитель. Семеро подошли к нему, посмотрели, и дали ответ:
– Шлите гонцов к Маре за Элисией, она лед ему из сердца уберет и сердце растопит.
* * *
– Вот как все было, Свет Элисия, нет нашей вины в болезни брата твоего, – закончил рассказ Гун.
– Спасибо что за мной быстро собрались, и вам что меня везете на Буян-остров, – проговорила она, утерев слезы, – надеюсь, вразумлю брата, уберу лед из его сердца. Надорвался он, это место нельзя пройти думая, а можно пройти, лишь чувствуя, а с ним этим никто не занимался, не учил уму-разуму.
– Поешьте, я пироги везу на дорожку, – и она открыла короб берестяной и Лия стала раздавать пироги, а ватажники по очереди, по двое ели, а двое гребли.
– Спасибо тебе, краса девица, – поедая пирожок с рыбой Гун, и делая легкий поклон.
Путь продолжался далее, лодка быстро приближалась к Буяну, как вдруг налетели чайки, и все старались приблизиться, подлететь к Элле, такое видеть никому раньше не удавалось, птицы делали самые немыслимые виражи, стараясь коснуться ее, но не ударить, нет. Она умудрилась погладить одну на лету, что-то сказала, и стая развернулась и улетела. Оставалось недалеко от Буяна, как откуда ни возьмись, они увидели в воде двух играющих касаток, Арий и Гнур бросились к острогам. Отроки были не напуганы, но ошеломлены, рядом с их небольшой лодьей, два огромных зверя, правда, которые не причиняют им вреда.
– Остановитесь, я вам приказываю! – прокричала поднимаясь в лодке Эля, – не смейте!
Она подошла к борту, и мигом, около нее, оттирая друг друга головами, но не наваливаясь на лодку, на поверхности, как бы улыбаясь своими зубастыми пастями две касатки, издавали свой пронзительный писк, и успокоились они только тогда, когда Эля коснулась каждого из гигантов, погладила каждого по мокрому носу, один вдруг нырнул, подняв брызги, и через пару секунд выбросил в лодку здоровенную рыбину, и другая касатка, через минуту сделала тоже самое, потом обе опять поднялись к лодке, пискнули на прощание, и уплыли, лишь вильнув в воде громадными хвостами. Тал опутал рыбин сетью, чтобы не бились на дне лодки, и вся ватага смотрела на Элю бешенными глазами, не зная, плыть ли им лучше всем прочь вплавь, или в ноги ей кланятся, лишь Гун пробормотал:
– Не мудрено, госпожа, что ты у Прях жила, и Мара тебе ни в чем не противится.
– Не вызывала я их с глубины, сами ко мне приплыли, просто я их люблю, и они меня все любят, – ответила им тихо Эля, на острове не пугайтесь, там и лемминги придут, я в горе буду прятаться от них ото всех поэтому.
Дальше плыли молча, лишь Арий йокнул, и стал грести медленнее, и его Гун сменил. Элисия подошла к нему, провела ладонью по плечу, потом погладила по больному месту уже двумя руками, и Арий перестал кривиться, и удивленно посмотрел на девушку, только и вымолвил:
– Спасибо, госпожа.
Элисия прошла вдоль борта, посмотрела на каждого, и добавила тихим голосом:
– У тебя, Сирак, спина болит, у тебя, Тал, колено с прошлой зимы не заживает, ты, Гнур, предплечье никак не вылечишь. На берегу я вам всем помогу.
Сказать ничего ватажники просто не могли, после всего виденного, но все уверились, что сестра поможет брату, это уж точно. Но что сидела ведьма взаперти, пускай такая даже добрая и красивая, тоже было верно. Они так же бодро работали веслами, вздымая брызги, и суденышко летело по волнам, и вскоре они были уже у берега, и они увидели их Гору. Подойдя к берегу, отроки выскочили из лодки, держась за ее борта, и на руках потащили лодку на берег, а когда было уже мелко, Элисия и Лия выскочили из лодки, и пошли рядом с отроками по колено в воде. К ним уже бежали дружинники и еще трое отроков, приветственно махая руками. Со всеми ними был и Арпад, атаман дружины, только он приехал на берег с Катеем на колеснице. Наконец ватажники вытащили лодку, достали из нее груз ведуний и свои пожитки, две остроги, аккуратно все сложили на землю, куда не долетали брызги от морских волн, легко бьющих о берег Буян-острова. Девушки вышли на берег самостоятельно, и сняли капюшоны что быть узнанными, и так довольно было страхов. Арпад смотрели во все глаза на гостий, веря и не веря что они здесь.
– Спасибо, что сделал, что обещал, – обратился Арпад к Гуну, – рад что вы вернулись вовремя и все целы и здоровы.
Арпад подошел девушкам, поклонился, и сказал:
– Спасибо тебе свет Элисия, посвященная и знающая, что почтила нас, и остров Буян своим присутствием. Выбирай любой дом на острове и живи с миром, сколько захочется, – он запнулся на этих словах, закашлялся и с трудом произнес, – а захочешь, и навсегда оставайся, – и поклонился ей в пояс.
Элисия и Лия поклонились в ответ, Элисия с трудом прятала улыбку, губы непроизвольно растягивались в необоримом порыве смеха, а ее послушница Лия сумела в этот момент закашляться, а не рассмеяться.
– Я бы хотела занять пару келий в горе, что бы не создавать никому неудобств, – добавила Элла.
Арпад старался не смотреть пристально на Деву, лишь бросал осторожные взгляды, но не обращать внимания он был не в силах, ведь это была знаменитая ведунья с Алатыря, затворница, воспитанница Прях, самих Безымянных! Он заметил, что она очень красива, волосы у нее очень светлые, даже брови, губы полные, рот большой, подбородок чуть скошен назад, курносая такая, и улыбка красит ее необыкновенно, и по лицу она больше напоминает их соседей, живущих южнее, на Каме. Глаза усталые, круги под глазами, как будто два дня не спала, и не мудрено, ведь как узнала о болезни брата, была сама не своя. Украшения у нее богатые, принятые у гунов и манов, и височные кольца, как принято, и браслет золотой на предплечье со спиралями, и кольцо с печатью, кинжал на поясе в богатых ножнах. Атаман подумал, что надо бы наедине с Гуном потолковать, узнать получше о ведьме с Алатыря, чтобы не испортить все, не наделать ошибок и не рассориться с ведуньями.
– Катей, – обратился он к дружиннику, – отвези дорогих гостий к Горе, и распорядись о покоях для них, – он обернулся, и не поверил глазам- его кони, запряженные в повозку, подошли к Элле, аккуратно обнюхали ее, она смеялась, потом один пристроил голову на ее плечо, а другого она гладила, запустила в гриву свою ладонь и играла конской гривой. Лия подала ей горсть сухарей, и Элла принялась подкармливать коней, а они аккуратно брали сушеный хлеб с ее ладони, а потом весело хрумкали угощением, и были совершенно по- конски счастливы, обмахивая себя хвостами от комаров, которые к вечеру уже стали слетаться, что бы тоже познакомится с новыми гостями поближе.
Ватажники понесли короба Эли к Горе, а ведуньи подошли к повозке, в которую первый встал Катей, и он натянул вожжи, что бы кони стояли на месте. Элисия и Лия шагнули с земли и встали в колесницу, возница послал лошадей сначала шагом, а потом перешел на легкую рысь. Элла с восторгом предавалась незнакомым ощущениям – легкой тряске, небольшим подпрыгиваниям колесницы, когда колеса попадали на валуны, она осматривала картину острова, он был много красивее Алатыря, здесь росли деревья, которых она тоже не видела, только в виде дров дома. Ей здесь конечно нравилось, но было тревожно и незнакомо, и сейчас она собиралась посетить и брата, и это также пугало. Что с ним? Как все произошло и сможет ли она ему помочь? От этих мыслей она с трудом дышала, и чувствовала, что начинают трястись ее руки. Наконец, они приехали, Катей высадил Лию, и к ним подошли дружинники.