— Ты мне не нужна. Отдай мне сына.

Руки разжались сами собой, и мальчик, скуля, пополз к Богдану, и когда тот склонился к нему, проводя рукой по выступающему позвоночнику, Варю охватила дрожь, будто он касался её. Всё тело зачесалось, и она поспешила закончить начатое — сорвала свитер. Рука Богдана оказалась подле её шеи, но Варя сумела ударить его в лицо свитером и вскочить. Он почти схватил её за ногу, но она случайно наступила на растопыренную пятерню мальчика, и когда тот взвыл, Богдан схватил его, позволив Варе проскользнуть мимо.

Как была сгорбившись, так она и нырнула в дыру, не заботясь о высоте. Приземлилась больно, но вскочила сразу и кинулась вниз. Михей барабанил в дверь, и Варя бросилась отпирать старика, не зная, сколько секунд у неё в запасе до появления Богдана, но она всё равно не знала, что делать. Может, дед что скажет.

— Ружьё! — выдохнул Михей.

Она кинулась к шкуре, озираясь на лестницу. Пусто. Богдан так и не спустился. Варя сунула ружьё старику. Без тулупа в полный рост он походил на сморщенный гриб. Варя шмыгнула.

— Лук бери, дура!

Дед махнул стволом в сторону кухни. Она упала на колени подле корзины, но в руки попадались лишь картофелины. Наконец она отыскала крохотную луковицу и полоснула по ней ножом.

— В карман суй, дура! — заорал Михей, когда она почти поднесла две половинки к щекам.

Она не успела вынуть из кармана руки, как Михей вскинул ружьё.

— Оно не заряжено!

На пороге стоял Богдан с ребёнком на руках. На голом теле мальчика болтался волчий свитер.

— Сейчас проверю! — прохрипел Михей и дёрнул плечом.

— Стреляй в меня. Не в ребёнка, — голос звучал тихо, без надрыва мольбы, как было на чердаке, и Варя бросилась через заднюю дверь во двор. Плевать, что ждёт её там. Ей надо в сарай. Она вдруг вспомнила, что Костя случайно снял дверь с петель. Варя не чувствовала холода снега ни через носок, ни даже босой ногой. Дверь снова отлетела в сторону, будто сама. Варя даже не дотронулась до неё, кажется… Темно, да плевать. Она схватила сначала лопату, затем кирку, потом вилы… Вилы!

Тихо. Ни одного выстрела. Что там происходит? Она побежала на крыльцо. Отворила дверь. Ружье оставалось в руках Михея, и Богдан не обернулся. Подойти и всадить в спину вилы. Проще простого. Варю аж в пот бросило от такой мысли. Но она твёрдо шла вперёд, не зная, сумел ли Михей на таком расстоянии разглядеть её с вилами. Не сумел. Грянул выстрел. Она от страха упала под рога, но не выпустила вил. Богдан тоже упал. Михей попал. Мальчик завыл и пополз к ней. Она, сама не понимая, что делает, занесла над ним вилы, но не опустила, оглушённая криком Богдана:

— Нет!

Мальчик замер и плюхнулся на попу, ноги веером раскрылись в стороны, руки уперлись в пол — совсем по-щенячьи.

— Варвара, не делай этого! Прошу тебя…

Богдан полз к ней, и Варя поняла, что он, даже раненый, способен вырвать у неё вилы.

— Стоять! — заорала она откуда-то взявшимся басом и вновь занесла над человеческим щенком вилы.

Богдан тут же замер и протянул к ней руку. Она инстинктивно отступила, но удержала вилы в боевой позиции.

— Послушай меня… — Богдан дышал очень тяжело. — Я не хочу тебе зла. Я не хотел, чтобы ты приезжала. И я хотел, чтобы ты уехала… Это всё Анна, и я…

— Заткнись! — прохрипел Михей за спиной сына.

Пуль явно не осталось, и он решил бить прикладом. Но Богдан сумел развернуться и схватить отца за ноги. Варя подняла ребёнка и вместе с вилами рванула к двери. Волчонок извивался, но оказался таким лёгким, что она умудрилась поднять его за свитер. Богдан что-то крикнул, но она уже открыла дверь. По снегу волочить ребёнка оказалось легче. Но Богдан выскочил следом. Тогда она бросила сына и с вилами ринулась на отца.

— Нет!

Он мог кричать сколь угодно. Она зажмурилась от страха и била наугад. Увы, вилы прошли подмышкой и зацепили только свитер, но от столкновения с ней Богдан упал и остался лежать, будто пригвождённый к снегу свитер действительно удерживал его. Варя оставила вилы в сугробе и вернулась к воющему ребёнку.

— Ну-ка встал!

Мальчик не понимал слов, но она дёрнула его вверх, и он запрыгал то на одной, то на другой ноге. Ему было холодно. Варя отпустила его, и он вновь упал на четвереньки. Тогда она подхватила его на руки и замерла, не зная, куда теперь бежать.

Костя ещё раз огляделся, но не обнаружил ничего подозрительного. Ещё раз подошёл к окну, чтобы осмотреть стёкла — крови нет, но к раме налипло немного волчьей шерсти. Только если бы волк прыгал во двор, стёкла полетели бы наружу. Или они осыпались, когда раму открыли? Костя выглянул в окно — к стене прислонена лестница. А она-то тут зачем? Может, взбесившийся волк носился по дому, и Богдану ничего не оставалось, как вытащить Варьку через окно? Однако зачем разбивать стекло? Ну, понятно… Варька в страхе не могла даже задвижку повернуть. На неё похоже.

Такие мысли успокоили, и Костя закинул рюкзак за плечо. Хотелось прихватить и второй, но он решил не злить сбрендившую Анну. От неё надо получить машину. А для начала увериться, что прогулка с ней не будет напрасной.

Он сбежал в зал и нашёл Анну у вешалки, она чистила его куртку. Какая забота!

— Анна, это лишнее, — сказал он, остановившись от хозяйки в нескольких шагах. — Нам же в снег опять.

Она нервно дёрнула губами и промямлила:

— Прости, привычка…

И засобиралась сама. Накинула тулуп, повязала платок. Он надел куртку и с радостью обнаружил под вешалкой свои ботинки — пусть влажные, зато сидят, как влитые.

— Анна, а где ключи от машины?

Косте показалось, что хозяйка пожала плечами. Нет, просто тулуп поправляла. Потом сунула руку в карман и показала ключи. Костя схватил их, не дожидаясь приглашения забрать.

— У меня под молнией будут в большей сохранности.

С ключами стало спокойнее, несмотря на гневный взгляд Анны.

Наконец они вышли. Фонарь, оставленный на крыльце, продолжал гореть, и Костя взял его. Луна неплохо освещает, но всё же со светом спокойнее. Если можно быть спокойным, зная о почти что предумышленном убийстве Михея и не зная, куда провалились Богдан с Варей. Хоть бы машину угнали недалеко. Тогда он сможет поехать к грузовичку. Ещё б она, конечно, завелась… Но о плохом лучше заранее не думать. Если труба, то он добежит до брошенного грузовичка — кажется, отдохнул, да и в ботинках после валенок на два размера больше можно зимний кросс сдавать.

Неплохо иметь в активе военную кафедру. Тогда можно было б и ружьё взять от волков отстреливаться. Но кто ж знал, что тир может пригодиться. Хотя он даже на шкуру не посмотрел. Может, ружьё и с Богданом.

Шли, кажется, той же дорогой, что и от кладбища. Видимо, самый короткий путь. Однако шли долго. Анне было тяжело, но она всякий раз отказывалась от протянутой руки, и Костя в конце концов бросил предлагать. Фонарь не шибко-то помогал, но Анна явно научилась находить дорогу вслепую. Она опережала его на несколько шагов. А Косте луны не хватало, хотя он бы с радостью посветил фонарём себе на ноги, чтобы чуть-чуть согреться. Обуваться в мокрое было плохой идеей. Морозец крепчал, и снег, точно нахально насмехаясь, скрипел под ногами.

Они то поднимались, то спускались, и наконец оказались на кладбище. Костя вздрогнул, уверяя себя, что от холода, а не суеверного страха. Поднял глаза и поймал улыбку Анны. Вот надо было ей именно в тот момент обернуться. Как нарочно, он ещё и оступился.

— Другой дороги нет, — пожалела его Анна, не спросив, боится ли он? — Вернее есть, но мы оба нынче не ходоки.

Костя старался смотреть под ноги. Когда кресты не маячат перед глазами, кажется, что просто по лесу гуляешь. Хотя ночной лес и без кладбища хорош со всеми своими звуками, но трусить стыдно. В кармане фонарик и нож. Богдан прав — брюхо волку им не вспороть, но может повезёт напугать.