Снег приятно скрипнул под ногами, а нос защекотал холодный ветер. Снегопада не будет. Слишком морозно, но не так, чтобы сидеть по домам у тёплых печей, да и дым из труб не идёт. И сами дома по крышу в сугробы вросли. Где подкопы к дверям? Как в дом заходить?

Костя терялся с ответом. Собаки не лают, а уж их точно не забрали в дома обогреться. Вот за тем поворотом ответ и найдётся. Пусть Богдан и просил не задавать вопросов, но сегодня их слишком много, чтобы молчать.

— Твою мать! — сказал бы Костя, будь рядом Варя, но сейчас он сказал совершенно другое: — Что за ху…

И всё же по привычке успел закрыть рот ладонью. Но не мысли. Теперь ему очень хотелось встретиться с Богданом и узнать, куда тот дел их машину. И как? Как! Костя начал всё понимать. Мастерски разыграно, хотя провести Варьку не фокус. Сейчас всё и проверим. Дорожка утрамбована так, что хоть стометровку сдавай.

— Костя!

Но он не стал объясняться с Варей. В ботинках, даже не стряхнув снег, побежал наверх и сунул руку в рюкзак — так и есть. Вернее нет — ключей от машины нет.

— Костя?

Он обернулся к вбежавшей Варе.

— Он только под кроватью ползал?

— Кто, волк?

— Богдан! — заорал Костя.

— Понятия не имею, — промямлила Варя, не понимая беспокойства Кости. Что ему сказал Богдан? Что?

— Тебя что тут не было? Он лазил в рюкзак? Ну что вылупилась? Ответить не можешь? Ключей нет. Машины нет. Богдана нет. Анны нет. Жопа. Полная жопа, понимаешь?

— Как нет? — Варя рухнула на кровать.

— А вот так! — вскочил с корточек Костя. — Они уехали куда-то вдвоём на обеих машинах.

Варя уставилась в дверь ванной комнаты. Это не был сон. Богдан вернулся и шарился здесь. Выходит, искал ключи… Она заперлась, но он спокойно вернулся через ванную комнату. Она дура, а он не дурак. Только Кости такие подробности ни к чему.

— Наверное, шарился, — прошептала Варя. — Он же с волком возился, а рюкзаки на полу. С кровати ничего не видно. А у кого-нибудь из деревни спросить, а? Может, они знают, куда они поехали, а?

— Догадался бы спросить, если б кого увидел, — огрызнулся Костя.

Голова гудела. Извилины покрывались инеем. Он вдруг испугался не на шутку, вспомнив ночную исповедь Богдана. Как они сцепились вчера с Анной, а что если…

Костя ринулся вниз. На медвежьей шкуре больше не было ружья.

— Костя! — бежала следом Варя.

— Спокойно! — сказал он уже больше себе, чем ей. — Ничего не спрашивай. Оденься и пойдём…

Он не смог выговорить «на кладбище». Это всего лишь догадка. Он желает её проверить, надеясь, что это его извращённый криминальными хрониками мозг дал сбой. Пусть это будет неправдой, пусть… И это не может быть правдой, ведь кто-то приготовил завтрак. Может, Анне просто понадобился врач. Но зачем ехать в больницу на двух машинах? Так, может, кто-то поехал с ними. Но зачем брать ключи тайком… И из головы так и не выходила фраза Богдана — «Вы можете попытаться уехать…» Обещанного снегопада нет, но машину так хорошо снегом замело, что и не видать. Если это шутка, то дурная. А если не шутка, то какой смысл прятать машину? И куда делись все люди? И почему дома по крышу утонули в снегу? Где домашний скот?

Костя кинулся во двор к сарайчику. Замок! Приложился глазом к обледенелым доскам — ничего не видать, никакого намёка на живность. И Костя со злостью рванул дверь на себя. Замок остался висеть, не выдержали ржавые петли. Костя выругался и приставил дверь обратно, подтолкнув к ней приличный снежный ком вместо камня.

— Костя, что ты ищешь?!

Варя без шапки, в наспех замотанном шарфе, с рукавицами в руках сбежала с крыльца. Если бы он знал ответ!

— Не знаю, — выдохнул Костя честно и, вынув шапку из капюшона, нахлобучил Варе на голову. — Не простынь мне тут! Пошли!

Она протянула ему рукавицы, и Костя безропотно спрятал в них онемевшие пальцы. Ещё бы голову согреть, но её вымораживали оставшиеся без ответа вопросы. Тут шапка не спасёт. Только быстрый шаг.

— Варька, торопись!

— Куда мы идём?

— На кладбище!

— Зачем? — остановилась она, как вкопанная.

— Надеюсь просто так. На единственную местную достопримечательность посмотрим. Там должны быть интересные кресты. Как ты думаешь, а?

— Костя, говори правду! — Варя вырвала руку, за которую парень потянул её. — Ты что-то знаешь и молчишь. Говори!

Он не мог сказать правду. Богдан поделился с ним горем. И если он не убивал Анну, то будет подло со стороны Кости рассказать Варе про убийство матери отцом на глазах у ребёнка. Сначала надо проверить кладбище. Презумпцию невиновности пока никто не отменил.

— Куда ходят всей деревней? На свадьбу или похороны.

— Чьи похороны?

— Да откуда я знаю! — не выдержал Костя и зашагал прочь.

Варя побежала догонять.

— Ты не думаешь, что Анна… — лепетала она на ходу. — Что Богдан вчера…

— Да, да, и закопал её. Угу… В мерзлой земле. Как в сказке, растопив её горючими слезами.

Костя говорил и кусал губы — чего он пытается найти на кладбище, если свежей могилы там не может быть? Но поворачивать назад уже было поздно. Как-то ведь хоронят они покойников. Или замораживают во льду до весны? Кто знает, кто знает… Мысли вымораживали настолько, что Костя сам стал чувствовать себя мёртвым.

— А откуда ты знаешь, куда идти?

«От верблюда!» — чуть не ответил Костя, но огрызаться глупо — он действительно не знает дороги.

— Будем искать. Авось до весны найдём. Кладбище обычно на пригорке, чтобы могилы не заливало. И должна быть церковь… Но здесь-то мы её точно не найдём. Но большой крест обязан быть. К большой дороге идти бесполезно — там мы ничего не видели. Надо идти через лес.

Костя крепче сжал руку Вари, но спокойнее не стало ни ему, ни ей.

Тропинка шла в горку и давалась с трудом. Ребята то проваливались по щиколотку в снег, то перебирались через поваленные деревья, то скользили на обледенелых камнях. На снегу то здесь, то там попадались заячьи следы — тропа явно предназначалась не людям. Варя пару раз просила вернуться, но Костя шёл вперёд со свойственным только ему упрямством. Тогда она оглядывалась назад, стараясь убедить себя, что спускаться будет ещё труднее — это давало силы сделать очередной рывок. Варя ёжилась в тени деревьев, а под солнцем ей хотелось снять шапку. Долго ли ещё, спрашивала она саму себя, потому что знала, что Косте подобных вопросов задавать сейчас не следует. И когда тот остановился завязать шнурок, Варя решила выиграть время и дистанцию. Он догонит в три шага, а ей стоит поднажать, пока открылось второе дыхание. И вдруг Варя с криком полетела вниз, покатилась будто с горки.

Костя сорвался с места, позабыв про второй шнурок. Спускаться было трудно, и он, позабыв про осторожность, спрыгнул вниз. Ему повезло — снег не провалился под ногами. Варя тоже, к счастью, ничего не сломала.

— Как же я испугалась!

Дыхание не восстановилось, но она уже очищала зубами варежки от комочков снега.

— Куда тебя черти понесли, дура!

Варя насупилась, но промолчала. Им обоим действительно повезло. Костя помог ей подняться и вернулся к шнурку, а когда выпрямился, получил по носу ледяной рукавицей.

— Ой, прости! — ахнула Варя, заглушив извинениями начало фразы. — Гляди! — Она вновь выбросила руку вперёд. — Там! Вон там кресты!

В лесу оставалось тихо. Не могло столько людей молчать. И всё же Костя решил карабкаться вверх, хотя ступать по скользким камням и нащупать тропу оказалось сложнее, чем он предполагал — Варя, повиснув на руке, тащила его вниз, и приходилось хвататься за кусты, чтобы удержаться на взятой высоте. Наконец тропа стала более-менее сносной, и Костя даже выпустил руку Вари, приказав идти ровно по его следам.

— Поторопись, черепаха! — он злился на её нерасторопность и с трудом подобрал нейтральное обращение.

Наконец в больших сугробах обозначилась ограда — железо или плетень, не поймёшь. Главное, что ворот нет, перелезать не придётся: иди себе по тропе вперёд — авось, куда и придёшь. Только смысла идти не было — на снегу ни одного следа, и место тропы обозначалось лишь обледенелыми крестами. Он подошёл к крайней могиле в надежде узнать, кто тут и с каких пор покоится с миром.