“Ох, бедная невеста, хорош ли выбор твой?

Чем худо выйти замуж, так лучше прямо в гроб!”

О, да, лично она предпочла бы умереть, чем всю жизнь выносить попрёки этого волчищи. Ночью его глаза тоже горели. Только нынче он с радостью съездил бы ей по физиономии вместо поцелуя. Сжимает, козёл, кулаки, стараясь удержать себя в руках. “Давай же!” — почти выкрикнула Варя, — “Ударь меня при Косте. Тогда эта жуткая молчанка закончится, и он заткнёт твою паршивую глотку твоим же свитером, и мы тотчас уберёмся отсюда. И давитесь сами своей овцой вместе с вашим фольклором!” Но Варя сдержалась и сказала почти спокойно:

— Я не шучу. Попросите кого-нибудь из деревни готовить еду, если болезнь Анны настолько серьёзна. Я не умею готовить ваши блюда. И мы всё равно скоро уезжаем, ведь так, Костя? — повернулась она за поддержкой, и Костя кивнул:

— Да, мы скоро уедем! Давайте не будем устраивать трагедии из-за подгорелой баранины. Это глупо.

Богдан кивнул:

— Ты прав, глупо! Там есть хлеб. Можно ещё сварить кукурузной каши.

Продолжая удерживать Варю взглядом, Богдан сделал шаг к двери. В голове девушки вновь зазвучала трансильванская песня:

“Ах, милая невеста, прекрасно стать женой,

Жена не ровня девке, и будет жизнь иной.

Забудь свои желанья ты в выборе пути:

Теперь твой муж решает, куда тебе идти.

Порой от папки брата ты плакала, сестра,

Теперь же станешь плакать от мужнего словца:

Оно больнее палки и ранит прямо в грудь.

Мы все его познали — таков наш бабий путь.

Терпи, не плачь, невеста, не выплакаться впрок,

Терпи, уж коль сменила кокошник на платок.

Тяжёл платок наш бабий, но вида не кажи:

Под ним умело прячем все горести свои.

Терпи со всеми вместе, наш бабий крест неси.

Не смей сопротивляться, к нему смелей иди!”

Варя думала, что ей не запомнить столько слов с первого раза, но сейчас она почти подпела внутреннему голосу.

— Чего стоишь?

Варя даже ногой ударила по остову кровати — отступать больше некуда, дверь открыта: иди на все четыре стороны.

— Забыла, где кухня? — продолжал Богдан.

— Я не стану варить вам кашу, — проговорила Варя тихо, но довольно твёрдо.

— Богдан, отстаньте от неё, пожалуйста! — Костя сел на кровати и скрестил на груди руки, готовясь отвести удар, но Богдан и не думал укладывать его обратно на подушку. — Хотите, я сам свари»? Я пять лет жил один и умею это делать.

— А я нет! — рявкнул румын. — Придёшь в себя, пойдёшь дрова колоть, коль так хочется. А бабская работа останется бабской на все века. Идёшь наконец?!

Богдан протянул руку и почти схватил Варю за локоть.

— Только троньте! — отступила она на шаг и плюхнулась на кровать.

Румын молча вышел. Костя схватил Варю за руку.

— Ты чего завелась?! Не видишь, что он бешеный?

— А что ты ждал? Что я побегу за ним?! — Варя вырвала руку и вскочила на ноги: — Пусть жену за косы таскает, а на меня пусть не смеет даже голос повышать!

— Варька! — Костя спустил ноги с кровати. — Ты чего? Совсем сдурела?! Ну, войди ты в его положение! Может, с Анной что серьезное, а он просто не говорит.

Костя протянул руки, но Варя увернулась:

— А что ты его так защищаешь? Да что бы там ни было у них, я-то тут причём?

— Да потому что мы в гостях! Тебе от них фольклор нужен, а не им. Попросили у тебя помощи, помоги молча. Будь умнее. Они немного дикари. У них такта мало, но ты-то не из деревни!

— Вот ты их свадебные куплеты послушай: Не брат — не приласкает, он станет бить тебя. Спеши к нему, не медли, не любят ждать мужья….

— Блин, Варя! — перебил Костя и сумел поймать её за талию. — Ты чего? Это же фольклор! Ты чего там себе про Богдана нафантазировала?

— Я ничего не фантазировала! — зашипела Варя, пытаясь скинуть руки Кости. — Он такой! Ты просто не хочешь видеть! Может с тобой он…

— Варька, да уймись ты! — Костя вскочил на ноги, и теперь Варе уже было не выкрутиться из его объятий. — Что тебе Анна нарассказывала? На жизнь пожаловалась? Да все бабы на мужей гонят. И, наверное, за столько лет,

есть за что! Но тебе-то он ничего не сделал, чтоб ты так с ним разговаривала!

— Хорошо, больше не буду, — Варя наконец скинула руки парня. — Но и вниз не пойду без тебя, понял?

Костя кивнул.

— А я думал попросить тебя принести свитер, — улыбнулся он. — Я забыл его под вешалкой.

— Тебе холодно? — встрепенулась Варя.

— Да так, немного зябко, — и Костя действительно передёрнул плечами.

— Я сейчас протоплю здесь.

Богдан вошёл с охапкой дров. Наверное, услышал последние слова парня. Или подслушивал в коридоре всё это время. В любом случае, они не сказали ничего, что ему не следовало бы знать. Даже хорошо, если Богдан теперь в курсе Вариного настроения. Меньше довольных ухмылочек будет!

— Спасибо за дрова, — бросил он, проходя мимо, и Варя ограничилась кивком.

Дрова занялись быстро, но тепло не стало.

— Да, вот ещё, — обернулся Богдан в дверях, — задвижку я не нашёл. Я тогда просто закрою вас на ночь на ключ. Так будет даже надёжней, — добавил он с прежней усмешкой. — Не надо будет лезть к вам через окно.

— Благодарим за заботу, — поспешила Варя с ответом. Пусть Костя помолчит. Этот камень Богдан швырнул в её огород. И попал в пугало, которым она себя ощущала. Больно попал, но она не отвела глаз. Пусть прочитает в них, что её не следует отпирать до рассвета. Она к нему больше не выйдет.

Сердце после разговора с Анной продолжало саднить.

— Варвара, ты собираешься замуж?

От такого вопроса Варя чуть по пальцу тесаком не рубанула. Анна тогда оборвала куплет и уставилась на неё в ожидании ответа.

— Я не думала об этом, — начала она осторожно. — Мне бы диплом защитить сначала. Да и вообще мы с Костей просто… Ну, вы понимаете, просто…

И Варя сдалась. Да что ни скажи сейчас, Анна не поймёт, потому что из другой культуры. У неё явно была настоящая брачная ночь. И Богдан, возможно, именно потому и позволил себе вольность с ней, потому что на её пальце нет кольца. Раз она спит с одним, то спокойно переспит и с другим. И она спокойно переспала. Даже не пискнула. Дура! Может, закричи она ночью, он бы отпустил её. А там бы сказали, что она действительно заблудилась в трактире и испугалась. Испугалась его… А она действительно испугалась. До немоты.

Богдан давно ушёл, прикрыв дверь, а Варя до сих пор пялилась на светлое пятно, где раньше была задвижка.

— Варь, тебе стыдно?

Она обернулась к Косте.

— Немного. Но уже ничего не поделаешь. Да и плевать, что он подумал. Главное, ты знаешь, что я на самом деле не истеричка.

Варя подняла с пола рукавицы и попыталась расправить.

— Придурок!

— Не надо так, — Костя пересел к столу. — Не надо так о человеке, которого ты совсем не знаешь. Он всю дорогу пытал меня странными

вопросами, а теперь до меня дошло. Моими ответами он проверял себя. Какое-то своё решение. А я, как дурак, тоже завёлся.

— Что за вопросы? — Варя взяла тарелку и села с ней на кровать.

Костя махнул рукой и сунул в рот первый кусок баранины.

— Что его в ней не устроило? — пробормотал он с полным ртом.

Варя тоже жевала свой кусок, но ответила только тогда, когда проглотила:

— Ты, значит, вкуснее не ел. И мне нормально. Я могу и на этой баранине два дня прожить, а дольше я здесь задерживаться не собираюсь.

— И не надо, — поддакнул Костя опять с полным ртом. — Мы только лишние хлопоты создаём. Надеюсь, вечерняя сказка всё же будет.

Варя промолчала и, доев, пошла в ванную.

— Костя! — позвала она. — А ты видел, что зеркало на двери висит?

Парень подошёл к раковине. И верно, что показалось в начале массивной рамой, оказалось верхней частью двери, закрытой.

— Костя, не ломись!

Парень отошёл от зеркала.

— Ты права. Хватит с них задвижки. Будет стыдно, если ещё что-нибудь сломаем.