— Можно я всё-таки сбегаю за Варей?

Богдан откинулся на спинку и потянулся за своим ремнём.

— Ответь, только честно. Чего именно ты боишься? Остаться со мной один на один? Или оставить Варвару с моей женой?

— К чему подобные вопросы? — Косте сделалось не по себе, будто все шерстинки свитера разом впились в кожу. — Просто спокойнее, когда она под присмотром. Я несу ответственность за неё перед её родителями, понимаете?

Богдан положил руку на ручку переключения передач и усмехнулся.

— Я б понял, если бы ты сказал, что так сильно любишь, что и часа не можешь прожить в разлуке. Другого мне не понять.

Богдан выжал сцепление и перевёл ручку с нейтралки на первую передачу. Машина сперва забуксовала, а потом, подпрыгивая, выкатилась на дорогу.

— Знаете что, Богдан… — Костя замолчал, не зная, как вежливо попросить румына не лезть в его личную жизнь. — Я не хочу обсуждать свою девушку с посторонним.

— А я не обсуждаю Варвару. Я спросил про тебя.

— Вы ничего не спросили. Вы передёрнули мою просьбу.

— Тогда спрошу сейчас и прямо: ты любишь Варвару?

— Богдан, я же сказал, что не намерен обсуждать…

— Да я же ничего и не обсуждаю! — Богдан так резко вошёл в поворот, что Костя едва успел за ручку схватиться, чтобы не привалиться к водителю. — Ты дурак или нарочно доводишь меня? Не в состоянии, что ли, ответить на простой вопрос про женщину, с которой делишь постель?

— Думайте, что я дурак. На том и разойдёмся.

Но Богдан продолжал, точно не расслышал слов Кости:

— Если бы ей угрожала смертельная опасность, ты бы бросился, не задумываясь, её защищать?

— Богдан, я, кажется, не на приёме у психолога. Если вам хочется поболтать, то можем обсудить трансильванский фольклор.

Богдан даже отвёл взгляд от дороги и скривил губы на прежний манер.

— Слабо верится, что ты способен поддержать подобную беседу.

Костя выдохнул и уставился на пустынное белоснежное полотно дороги. Делиться личным он не собирался, хотя мог бы сказать, что отчасти Богдан прав. Если на первом курсе древнерусскую и античную литературу Костя ещё честно читал, то фольклор прошёл мимо бодрым шагом, оставив в зачётке первую и единственную тройку. На пятом курсе его вдруг позвала к себе замдекана и предложила пересдать экзамен, потому что все решили, что он идёт на красный диплом — единственный представитель сильного пола. После получаса уговоров, Костя согласился взять у секретаря направление на пересдачу и, свернув трубочкой, сунул в карман рюкзака. В основное же отделение легли два библиотечных учебника и хрестоматия, которую он дома с первых страниц покрыл словами, позаимствованными культурным русским народом у татаро-монгол. Через две недели, насвистывая весёлый мотивчик, он пошёл от факультета журналистики на Университетскую набережную, свернул налево и вскоре вступил под своды ненавистного красно-белого здания. Таким же ненавистным взглядом хотела бы наградить его и преподавательница по фольклору, только по природе своей не умела делать злые глаза, а с наследием завоевателей земель русских была знакома лишь на этимологическом уровне. И всё же, поправив на плечах Павло- посадский платок, она отправила его домой дочитывать хрестоматию, закрыв уши на обычные объяснения студента-старшекурсника — мастер-классы, мастерские, работа… Остальные составляющие занятости перед учителями обычно опускались.

— Это очень безответственно, Константин, не оправдывать ожидания своего деканата.

Костя аж глаза опустил от мнимого стыда, но быстро поднял на продолжение фразы:

— Наша Варвара может помочь тебе подготовиться, если ты хорошо её попросишь.

Костя и не заметил её раньше. Слилась с окном, растворилась в раскрытой на коленях книге. Совсем без краски, коса через плечо, длинная юбка, дурацкий джемпер — короче, обычный филфаковский экземпляр. Из серии, столько ему не выпить.

Костя перевёл взгляд на бывшую преподавательницу:

— Я умею читать. И через неделю всё вам отвечу.

Он поднялся со стула, закинул на плечо рюкзак и вылетел с кафедры. Да пропади пропадом этот диплом! Матери есть, что на стенку вешать! Он вообще не придёт! Даже язык показал одному из бюстов, украшавшему коридор, и поправил чёлку, взглянув на своё отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Здесь его и догнало это нечто с кафедры и пролепетало:

— Анна Алексеевна настаивает.

Костя сосчитал до пяти и обернулся. Девушка уже и куртку застегнула. Иначе б сумку на грудь не нацепить было. Костя скинул на пол рюкзак и присел подле него на корточки. Извлёк увесистую хрестоматию, которую рассчитывал вернуть в библиотеку, и потряс ею перед опущенным к нему носом девушки:

— До утра успеем прочесть?

Лицо фольклористки сделалось каменным. Костя спрятал книгу обратно в рюкзак и застегнул молнию.

— Чё ты предлагаешь? — Он поднялся и теперь ей пришлось задрать нос. — Я всё прочитаю, если захочу. Поняла? Или тебе заняться просто сегодня нечем?

Девушка пожала плечами и улыбнулась. Теперь она выглядела уже не такой страшной.

— Ну… — Костя замялся, а потом всё же брякнул: — Я живу недалеко. Соседей до семи нет. Можно спокойно чайку попить. Ну, идёшь?

Чудо замялось и принялось рассматривать молнию на собственной сумке.

— Я думала зайти в библиотеку. Мне нужны книги для реферата.

— Ну… Книги так книги. Хозяин — барин. Моё дело предложить.

— Я… Я могу и завтра в библиотеку сходить. Тебя Костя зовут?

Он вытащил из кармана газетную визитку и сунул девушке в руку:

— Оставь себе. На случай, если вдруг у тебя будет для меня какая-нибудь сенсация. Журналистику делают источники информации. Будешь моим источником?

Она посмотрела на него слишком серьёзно и ответила:

— Ага, если у нас в библиотеке будут новые поступления, обязательно сообщу.

— А ты не без юмора.

— Да и вы, надеюсь, не все такие тупые, как о вас отзываются наши профессора.

— Обменялись любезностями, называется. А тебя правда Варвара зовут? Или это подпольная кличка?

— Так зовут. Но я предпочитаю Варю.

— Ну, пойдём, Варя… Пить чай.

Всю дорогу они шли на пионерском расстоянии, обсуждая литературу. Вернее Костя кивал и вставлял междометия. Его голова была занята предстоящим интервью и двумя недописанными репортажами, которые надо было сдать ещё вчера. О рефератах он вообще решил не думать, иначе можно спрыгнуть с Дворцового моста. Но не сейчас. Нынче задача довести барышню до дома живой. Дура совершенно не смотрит по сторонам, и он уже второй раз хватает её за локоть, чтобы затормозить перед пешеходным переходом. Да она ещё нацепила лапти-скороходы. До дома дошли так быстро, что он не успел составить в голове полный список вопросов. Замок, как всегда, поддался лишь с третьего раза, а вторая дверь вообще оказалась незапертой, и он вдруг вспомнил, что уходил последним. Сейчас он предпочёл закрыть её на задвижку, чтобы обезопасить себя от незапланированно-раннего вторжения соседей. Затем стукнул по выключателю

— свет мигнул на потолке лампочкой Ильича. Варя молча заслоняла собой шелушащиеся обои. Костя скинул ботинки.

— Не снимай, у меня нет тапочек. А пол здесь не моют.

— Но мне будет неудобно в обуви.

— В комнате снимешь. Давай сумку подержу, а ты снимай куртку. Найдёшь свободную вешалку — твоя. Да, и свет погаси.

Он пропустил гостью в комнату, положил сумку на крохотный диван, а рюкзак бросил в угол.

— Разувайся, а я пока чай сделаю.

Он сбегал с чайником на кухню за водой и поставил на пол на базу. Потом заглянул в крохотный холодильник, прижавшийся к дивану, и спросил:

— Есть немного торта, вчерашнего, но съедобного. Или хочешь бутерброд?

— Мне ничего не надо. Правда.

Варя присела на диван и принялась изучать комнату. Матрас, брошенный в угол, отгороженный антикварным шкафом. У окна большой письменный стол, на котором лежал закрытый ноутбук. Рядом с монитором гора книг. Они были и на полках, прибитых над столом. Только большое, и видимо дорогое, офисное кресло выбивалось из общей обстановки.