– Кто-нибудь еще плакал, когда дочь Марка пела на похоронах «Благодать»?[17] – спросила Лорен, схватившись за сердце. – Это меня пробрало. Честно, так оно и было. А ты ведь знаешь, что у меня сердце как камень! Дуг Ханке – просто феноменальный писатель.

Я оглядела комнату, посмотрела на шкаф, книжные полки у дальнего угла дивана, стопку журналов в журнальном столике.

Имена и названия выпрыгивали на меня из десятков, если не сотен книг в мягком переплете. «Операция Скайфорс», «Московская игра», «Под глубоким прикрытием», «Красный флаг», «Осло после наступления темноты».

Красное вино, «русская беленькая» и совершенно «синий» Клуб книголюбов.

Я, писатель-романтик Январия Эндрюс, и литературный вундеркинд Август Эверетт случайно попали в Клуб книголюбов, специализирующийся на шпионских романах. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы подавить смех, и даже тогда я не смогла сдержаться.

– Яна? – спросила Пит. – Все в порядке?

– Потрясающе. Думаю, я просто перебрала вина. Август, тебе лучше взять у меня это, – сказала я и протянул ему бутылку, и он сурово приподнял темную бровь. Мне показалось, что я совсем не улыбаюсь, но тем не менее мне удалось выглядеть победоносно, пока я ждала, когда он возьмет начатую бутылку «Шардоне».

– Я еще немного подумала об этом, – беззаботно продолжила Мэгги, – и считаю, что мне действительно понравился «Твист близнецов».

Где-то снова пукнул лабрадор.

– Большое спасибо, что пригласили нас, Пит, – сказала я, обнимая ее в фойе.

Она похлопала меня по спине.

– В любое время. Особенно в любой понедельник! Черт возьми, да каждый понедельник. Нам не помешает свежая кровь. Ты же видишь, какой тут застой. Мэгги подшучивает надо мной, но она не очень-то любит читать беллетристику. Я думаю, что Лорен приходит сюда пообщаться. Она тоже типичная жена преподавателя, как и я.

– Жена преподавателя? – удивилась я.

Пит согласно кивнула.

– Мэгги работает в университете с мужем Лорен, – быстро ответила она, а потом спросила: – Как ты доберешься домой, дорогая?

Я не чувствовала сильного опьянения, но знала, что не должна рисковать за рулем в любом случае.

– Я отвезу ее, – сказал Гас, как всегда суровый и невозмутимый.

– Я на такси, – сказала я.

– Такси? – переспросила Пит. – Только не в этом Медвежьем углу! Конечно, у нас есть службы такси, но сомневаюсь, что они будут разъезжать по округу после десяти часов.

Я сделала вид, что смотрю на свой телефон:

– Вообще-то такси здесь, так что мне пора. Еще раз спасибо, Пит. Действительно, так все было… очень интересно.

Она похлопала меня по руке, и я выскользнула под дождь, открыв приложение Uber. Под дождем я услышала, как Гас и Пит тихо прощаются на крыльце позади меня, а потом дверь захлопнулась, и я поняла, что мы с ним в саду одни. Поэтому я очень быстро пошла через ворота и вдоль забора, глядя на пустую карту в моем приложении. По пути закрыла приложение и снова открыла его.

– Дай угадаю, – протянул Гас. – Все в точности так, как говорит человек, который действительно живет здесь. Тут нет никаких такси.

– Через четыре минуты, – солгала я.

Он уставился на меня, а я натянула капюшон и отвернулась.

– В чем дело? – спросил он. – Ты боишься, что, сев в мою машину, ты свалишься в пучину разврата и начнешь участвовать в той возне с желе?

Я сложила руки на груди:

– Я тебя не знаю.

– А водителя такси в этом Медвежьем углу ты знаешь?

Я ничего не ответила, и через мгновение Гас забрался в свою машину. Ее двигатель заурчал, но она не тронулась с места. Я занялась телефоном. Почему он не уезжает? Я изо всех сил старалась не смотреть на его машину, хотя с каждым мгновением, пока я стояла под холодным дождем, она выглядела все привлекательнее.

Я снова проверила приложение. По-прежнему ничего.

Пассажирское окно опустилось, и Гас перегнулся через сиденье, неловко наклонив голову, чтобы увидеть меня.

– Январия, – вздохнул он.

– Август, – ответила я.

– Прошло уже четыре минуты. Никакого такси не будет. Не могла бы ты сесть в машину?

– Я пойду пешком.

– Но почему?

– Потому что мне нужно тренироваться, – ответила я.

– Не говоря уже о воспалении легких…

– На улице восемнадцать градусов, – возразила я.

– Да ты уже дрожишь!

– Может быть, я дрожу от предвкушения волнующей прогулки домой.

– А может быть, это от того, что температура тела резко падает? Давление и частота сердечных сокращений падают? Температура кожи снижается?

– Ты что, шутишь?!

Мое сердце просто бешено колотилось. Я только что присутствовала на трехчасовом заседании Клуба книголюбов, посвященном шпионским романам, и мне нужно было немного сбавить адреналин. Я пошла по тротуару.

– Не туда! – крикнул Гас.

Я развернулась на каблуках и пошла в другую сторону, пройдя мимо машины Гаса. Его рот искривился в тусклом свете от приборной панели.

– Ты же понимаешь, что мы живем в семи милях отсюда. В твоем нынешнем темпе это означает, что ты придешь примерно… никогда. Ты заночуешь где-нибудь в кустах и, вполне возможно, проведешь там остаток своей жизни.

– Это как раз то время, которое мне понадобится, чтобы протрезветь, – ответила я.

Гас медленно поехал по дороге рядом со мной.

– Кроме того, я не могу рисковать, просыпаясь завтра с очередным похмельем. Мне лучше пойти пешком, – добавила я.

– Да, но я беспокоюсь, что будет и то, и другое. Давай я отвезу тебя домой.

– Я засну навеселе. Это не очень хорошо, голова будет болеть.

– Ладно, тогда я не повезу тебя домой, пока ты не протрезвеешь. Я знаю лучший способ протрезветь в этом Медвежьем углу.

Я остановилась и посмотрела в глубину его машины. Он тоже остановился, выжидая.

– Просто чтобы внести ясность, – уточнила я, – ты ведь говоришь не о сексе, не так ли?

Его улыбка исказилась:

– Нет, Январия, я говорю не о сексе.

– И правильно. Тебе лучше такого не делать, – сказала я, открывая пассажирскую дверь и проскальзывая на сиденье. Там я сразу прижала пальцы к таким теплым вентиляционным отверстиям. – Потому что в этой сумке я ношу перцовый баллончик… и пистолет.

– Какого хрена?! – воскликнул он, останавливая машину. – Ты пьяна и у тебя в сумке пистолет?

Я пристегнула ремень безопасности:

– Это была шутка. Но только про оружие, желание убить тебя, если ты попытаешься что-то сделать, есть. Я серьезно.

Его смех был скорее от шока, чем от удивления. Даже в темноте машины я видела, что его глаза широко раскрыты, а кривые губы напряжены. Он покачал головой, тыльной стороной ладони вытер капли дождя со лба и снова завел машину.

* * *

– И в этом весь фокус? – спросила я, когда мы въехали на стоянку. Дождь заметно ослабел, но лужи в трещинах асфальта светились отражением неоновой вывески над низким прямоугольным зданием.

Фокус в том, чтобы протрезветь… это пончики. «Пончики» – именно так гласила эта странная табличка. Судя по всему, это была закусочная.

– А чего ты ожидала? – спросил Гас. – Я что, должен был свалиться с обрыва или нанять кого-нибудь, чтобы тебя похитили? Или подожди, может, ты говорила про секс в саркастическом ключе? Может, ты хотела, чтобы я соблазнил тебя?

– Нет, просто я хочу сказать, что в следующий раз, когда ты будешь уговаривать меня сесть в твою машину, ты сэкономишь кучу времени, если сразу перейдешь к пончикам.

– Надеюсь, мне не придется часто уговаривать тебя садиться в мою машину, – заявил Гас.

– Это будет не очень часто, – ответила я. – Только по понедельникам.

Он выдавил из себя еще одну улыбку – слабую, как будто не хотел ее показывать. Это мгновенно заставило меня почувствовать, что в машине совсем нет места. Гас показался мне слишком близко, и я отвела взгляд. Когда я вышла из машины, у меня в голове сразу прояснилось. Странное здание светилось, как ловушка для насекомых, его пустые оранжевые «кабинеты» в стиле семидесятых годов были видны через окна вместе с аквариумом, в которых плавали парчовые карпы.