– Во-о-ольно! – закричал, рассмеявшись, сержант, повернулся к Сергею и отвесил ему подзатыльник. – Балбес! В туалете и в бане команда «Смирно!» не подается. Запомни! Хотя за то, что хорошо усвоил урок, хвалю. Быть тебе сержантом!

Сержантом стать ему не суждено. Сергей об этом прекрасно знал. Вместе с Вовчиком он все время думал о том, как, при каком удобном случае сказать командиру роты, что принимать присягу и брать в руки оружие они не будут.

Как и к кому подойти? С чего начать? Где найти повод? В какое время это сделать лучше? Нервы как струна, мозг ищет подсказку, днем и ночью напряжение, ожидание подходящего момента, вот сейчас, сейчас командир закончит говорить, я встану и громко скажу: «Товарищ капитан, разрешите обратиться, присягу принимать не буду». Легко спланировать, а вот сделать!.. Но время идет, а ты все не можешь подобрать момент. Да и нет, в принципе, таких моментов, солдаты всегда заняты: зубрят устав, занимаются строевой подготовкой, ходят в наряд, а у тебя в голове мысли: как? когда? где?..

Вовчик все же опередил. Как-то после обеда Сергей вернулся в ленинскую комнату, в ней, как всегда, проходили занятия, и обратил внимание, что приятеля на месте нет. Отмахнулся, мало ли чего, может, задержался где. Но минут через десять в комнату влетел раскрасневшийся замполит и закричал: «Есть здесь еще верующие?!»

Тишина. Новобранцы смотрели на офицера, не понимая, о чем речь и удивляясь его нескрываемой панике. Тишину нарушил спокойный голос Сергея.

– Да, есть! – парень поднялся со своего места и назвал фамилию.

– Пошли со мной. Быстро!

Пройдя мимо парт и удивленных взглядов сослуживцев, солдат вышел из комнаты и последовал за почти бегущим перед ним офицером. Тот с силой толкнул двери казармы, они шумно брякнули, отскочили назад навстречу Сергею, он остановил их рукой, тоже ткнул, выбежал на улицу, трусцой, не отставать, быстрее давай, пересек плац. Вошли в штаб. Дежурный на телефонном коммутаторе отдал честь лейтенанту, тот, едва махнув рукой, пробежал мимо, не до этого сейчас. В коридоре идеально чисто, ковровые дорожки на полу. Тишина.

На втором этаже офицер остановился, попытался успокоиться, выровнять дыхание. Выражение лица, осанка его мгновенно поменялись, приняли едва уловимый раболепный вид. Массивная дверь, обитая дерматином с заклепками, пугает, уф… Лейтенант будто вину за собой чувствует. Может, и есть тому основания – шутка ли, в течение получаса в роте второй отказник подряд.

Замполит еще раз поправил шапку, вытянулся и осторожно постучал в дверь. «Разрешите, та-а-рищ майор?!»

Майор, по всей видимости, разрешил, поскольку лейтенант повернулся к Сергею и, подтолкнув его в спину, полушепотом выдохнул: «Давай!»

Сергей вошел в огромных размеров кабинет. Задернутые на окнах плотные шторы обеспечивали полумрак. В глубине Т-образный стол, по всему периметру вдоль стен – стулья. Почти все они заняты людьми в форме. Званий и армейских чинов Сергей еще не различал, и потому все эти люди показались ему более или менее одинаковыми. Тучный, с двумя подбородками и тяжелой одышкой майор (позже парни узнали, что это и есть комбат) сидел за столом, поджав руки под грудь. Посредине комнаты, в самом центре периметра из стульев, дрожал бледный Вовчик.

Без команды, интуитивно уловив, чего от него ожидают, Сергей прошел на середину комнаты и встал возле Вовчика. Майор за столом долго, будто изучая, смотрел на Сергея в упор и молчал. Не решались нарушать тишину и остальные присутствующие. Вытянув спины, ровно сидели они, ожидая слов начальника.

– Товарищ солдат, – медленно произнес, наконец, тучный, – вы, как я понимаю, тоже не желаете принимать присягу?

Слова он выговаривал тихо, наслаждался, будто слушал себя со стороны, и вообще всем видом давал понять: все, что он произносит, каждое его слово, имеет особую ценность.

– Да, принимать присягу я не буду! – как можно уверенней попытался ответить Сергей.

– И вы утверждаете, что верите в Бога, поэтому отказываетесь служить Родине?

– Служить я не отказываюсь, – тщетно успокаивал трясущиеся руки Сергей, – но присягу принимать мне не позволяют убеждения.

– Хм… убеждения? И какие же они у вас, эти убеждения?

– Я не могу давать клятву. В Библии так написано. Не клянись: ни небом, потому что оно престол Божий, ни землею, потому что она подножие ног Его.

– Это же чистой воды ригоризм, – лениво, по-прежнему любуясь собой, возразил майор.

– К сожалению, не знаю, что это такое, но верю Библии… – начал было Сергей.

– Ну, вырви тогда себе глаз, – прервал его, повысив голос, комбат, – или руку отруби. Так, кажется, в ней написано!

Майор резко отодвинул рукой карандаш и кивнул какому-то офицеру, сидящему справа. Получив знак, тот вежливо спросил:

– И где же, в каком месте в Библии, – на это слово он особенно надавил, как бы передразнивая Сергея, – написано, что клясться нельзя, товарищ солдат?

– В пятой главе Евангелия от Матфея.

– А еще вы что-нибудь помните из Библии или только это заучили? – не отставал офицер справа.

– Помню. Могу рассказать, если хотите, 1-й, 22-й, 90-й, 138-й Псалмы наизусть. А также 12-ю главу Послания к Римлянам, Послание Апостола Иакова полностью, ну и многие другие места. Их немало.

– Известно ли вам, товарищ солдат, раз вы уж такие познания Библии нам тут демонстрируете, что она призывает не противиться высшим властям, ведь нет власти не от Бога, не так ли? – продолжил военный.

– Да, – спокойно, обретя вдруг уверенность, ответил Сергей, – мне это известно. Но в тех случаях, когда требования властей противоречат Божьим законам, выбор должно делать в пользу Творца. В подобных ситуациях Апостолы не проявляли сомнений: справедливо ли пред Богом слушать людей более, нежели Бога, говорили они.

Офицеры помолчали, затем, будто не замечая присутствия двух рядовых, слегка приглушенными голосами начали обсуждать положение отказников. Да, вот этот, второй больше похож на верующего, а первому я лично не верю, по-моему, он просто косит под сектанта… Согласен, второй похож больше, но и с этим вопрос не закрыт.

Начальник, выслушав мнения подчиненных, снова обратился к Сергею.

– Хорошо, будем считать, что вы имеете отношение к вере в Бога. А вот вы, – он показал карандашом на Вовчика, – выглядите неубедительно. Скорее всего, нахватались верхушек и желаете уйти от ответственности или вообще, может быть, надеетесь, что вас комиссуют.

Вовчик задрожал еще больше. Он смотрел на Сергея полными ужаса глазами – как же так, они мне не верят. Казалось, что он вот-вот рухнет на пол.

– Разрешите обратиться? – блеснул свежими знаниями Устава Сергей.

– Слушаю вас, – по-прежнему, не напрягая голоса, ответил майор.

– Дело в том, что я много лет хорошо знаком с Владимиром. Можно сказать, мы выросли вместе. И, хоть посещали разные церкви, регулярно общались. Так вот, если вы верите мне, то я с полной ответственностью заявляю, что он не верхушек нахватался, как вы говорите, а верит в Бога глубоко и серьезно. Он с детства посещает церковь. То, что он не может ответить на ваши вопросы, связано только с тем, что он чрезвычайно застенчивый человек, всегда был таким, а в данной непростой ситуации тем более растерялся.

– Во, выдал! – не удержался, как выяснилось позже, представитель политотдела. – Да тебе, парень, комсомольским агитатором быть нужно, а не лоб в сектантских молитвах разбивать.

Сергей и сам не ожидал от себя столь дерзновенной речи. На похвалу лишь улыбнулся.

– Ладно, идите, мы еще подумаем, что с вами делать, – майор небрежно махнул рукой. – Все свободны…

По пути в казарму Сереже с Вовчиком встретился офицер, за пять-шесть шагов на строевой шаг, как учили, отдать честь. Стоп, тихо произнес старлей. Остановились. Из какой роты? Из карантина? Великолепно! Вот ты, указал пальцем на Вовчика, пройдем со мной, там кое-что у меня заберешь нужное, вашему старшине отнесешь. Дальше Сережа пошел один.