Автомобиль двинулся в сторону моей квартиры. Дождь мелкими каплями тарабанил по стеклам, усугубляя вид и без того кромешной непроглядности ночи.

Глава 1.4 

Мысль без удовлетворения

Взгляд – о чем он мне говорит? Всматриваясь в лица посетителей бара, я улавливаю чуждое течение мысли. Красивая девушка за барной стойкой пронзает глубину бутылок, расположенных напротив нее. Кинематографичный взгляд вызывает во мне искреннюю потерянность. Пустое осмысление. Она огорчена, в глазах спрятаны слезы. В руке изящно основан бокал шерри. Красное вино идеально подходит к статной внешности.

Только что, нарушив наблюдение, пробежал мимо меня парень с озадаченным взглядом. Намеренно? Нет, скорее взволнованно. Он спешит куда-то. Проследив за ним, мне стало понятно направление его забавных сокращений, они тянулись в сторону туалетов.

Бармен преподнес опечаленной девушке следующий бокал с вином. Она одухотворяла напиток, придавала ему ценность. Брови служащего за баром смещались в кучу, вырисовывая серьезные складки в межбровном пространстве. Его мысли, очевидно, где-то в теплой постели.

В самом отрешенном и темном углу зала сидит мужчина. Он добивал алкоголем оставшиеся крохи сознания. Интересно, наши с ним взгляды похожи? Его умозрение очевидно, как и мое, пытается найти ответы на терзающие душу вопросы.

В помещение зашел знакомый светловолосый парень.

Давид вернулся после продолжительного отпуска. Наконец мои одинокие вечера завершены. Возвращение друга приведет мою жизнь к излюбленным ритмам. Я торжественно поднялся из-за стола и двинулся к нему навстречу. Преисполненный радостью, я буквально набросился на него, трепетно зажимая его в своем крепком объятии.

– Давид, рад видеть тебя, – оживленное приветствие друга неосознанно синхронизировалось с взмахом руки официанту. Неконтролируемая привычка, свойственная моей манере делать сразу несколько дел.

– А как мне приятно видеть тебя. Дружище, что с внешним видом? Тебя жизнь совсем не щадила в мое отсутствие.

Меня одернуло от него. Примесь из подозрений, возмущений и недопониманий задержалась во мне.

– О чем ты говоришь?

– Филипп, не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь. – Его мимика озадачилась.

– Позволь для начала я тебя спрошу, как долго ты уже пьешь? И вот еще, что никак не пойму, пьянство препятствует тебе соблюдать нормы гигиены?

– Разве я плохо выгляжу? Давид, в чем дело? Что ты набросился на меня? Откуда столько агрессии? – Во мне заговорили задетые чувства. – Плохо отдохнул? В чем причина всей неудовлетворенности?

– Да ладно, парень, успокойся. Что я такого сказал. Я немного шокирован твоим внешним видом, даже не сразу признал тебя. Агрессии нет, ты себе надумываешь.

– Шокирован? Ты шокирован моей внешностью? – Нелепая критика задела меня.

– Я не хочу продолжать этот разговор, Филипп, ты явно не в себе сейчас.

Давид пытался сделать вид, что хочет закрыть тему, умело подогревая конфликт. Я не пытался сопротивляться его откровенным провокациям.

– Ты все же, как я понимаю, что-то хочешь сказать мне. Не сдерживайся, говори как есть.

– Что мне говорить? Тебе достаточно взглянуть в зеркало. – В его голосе слышалось осуждение, переплетенное с иронией. Он недостойно преподносил мне замечания, исполняя между делом насмешку. – Могу помочь. Я начну. Небрежная щетина, растрепанные волосы, отекшее лицо, мешки под уставшими глазами, я молчу про запах перегоревшего алкоголя, смешанного с парфюмом. Одежда неопрятная, мятая, в чем уснул вчера, в том и пришел сегодня.

– А кто тебе говорил, что я вообще куда-то уходил? Тебе лучше молчать, Давид. Так умнее смотришься. Я отдыхаю. Устроил здесь драму распущенной молодости. Ой, Давид, что с тобой? Посмотри скорее в зеркало, у тебя вот здесь прядь волос выбилась из строя.

Разозлившийся Давид, не сказав ни слова, развернулся в сторону выхода. Официант, оказавшийся свидетелем нашей перепалки, растерянно стоял в стороне, опасаясь, что сейчас может достаться и ему.

Шумные компании нервировали поломанное равновесие. Я выпил залпом последующий заказ. Мышцы лица свело от резкого поглощения большой порции напитка. Он был прав о переизбытке в моей жизни алкоголя. Мне не следовало так реагировать на слова друга. Я понимаю, что дело во мне, но признавать слабость всегда нелегко. Избранный путь обвинения проще позиции раскаяния.

Мне не хочется продолжать контакт с ним. Зачем он только вернулся? Давид подошел через несколько минут, сообщая о своем уходе. Он хотел, чтобы я последовал за ним.

– Куда мы отправимся? – спросил его я, запрыгнув в машину.

– Подвергаться отвлекающей релаксации. Думаю, нам обоим не помешает перезагрузить вечер.

Мы ехали больше часа. Дорога загоняла в утомление. Ночное освещение города сменилось панорамой грубейшей темноты, оставляя для нас минимальные ориентиры вдоль дороги – фонари. Машина двигалась в неведомом направлении, все дальше отдаляя меня за черту города.

Вскоре свернув в лесополосу, я догадался, куда едет Давид. Преодолев высокое ограждение, для нас открылся вид на выдающийся особняк – выразительное сооружение. Высокий забор, дорогостоящая облицовка, шикарные сады. Владельцем всей этой помпезности был отец Давида. Насколько мне известно, здесь часто проводились светские приемы так называемого высшего сословия общества.

– И что мы собираемся здесь делать? – я адресовал вопрос, не понимая необходимости прибытия.

– Филипп, признайся себе, ты нуждаешься в сторонней помощи, пожалуйста, не противься и дай сделать так, как будет лучше для тебя.

Как же я не люблю опеку. Я согласился на многое противоречивое, чтобы скорее сбежать от назойливых нравоучений родителей. И вот, получив долгожданную свободу, пусть и частично мнимую с облаками домашней кабалы, он берется снова поучать меня. Нет, я не хочу получать наставления. Где, какой в этом смысл?

Непроглядность в доме заместилась ярким светом. Еще в холле я прочувствовал тщеславную пропитку дома. Люксовый достаток вычурно навязывался посетителям иллюзорностью жирного благополучия.

Я расположился на диване в гостиной. Тело кинуло в дрожь от температуры в доме, она ощутимо была ниже положенной нормы. Закинув в рот сигарету, я повсеместно проводил обзор комнаты. Мой взгляд приковала коллекция виниловых пластинок. Прихватив со стола пепельницу, я принялся листать коллекцию. Пролистывая содержимое полки, мой разум затих в воображаемом далеком прошлом, когда люди воодушевленно, так же, как я сейчас, листали тысячи пластинок на прилавках торговых лавок, желая найти нужный им экземпляр.

Внимание привлекло размытое лицо на красном фоне. Пластинка из нереальных тысяча девятьсот восьмидесятых. Проникнувшись родственной фотографией на картоне, я извлек пластинку, устанавливая ее в проигрыватель. Игла позиционирована на стартовую дорожку. Тишина. Скрежет. Полился странный звук, погружающий в несуществующую ностальгию. Духовная кома. Реальность покинула тело. Дым от сигарет добавляет безумного шарма. Страдания, я чувствую его в их голосах.

Мой слух отдан незнакомому голосу, а зрение отправлено в измотанный тлен. Меня медленно распирает в странном танце дня. Голоса нагоняют и снимают тревогу. Я продолжаю курить, пролетая в круговороте, позволяя раствориться себе в творении истории. Иллюзия слов – точность момента. Зачем стараться удержать? Запал целует. Он не покинет меня. Я опустился на колени. Сигарете в руке не хватало выпивки. Безудержная мания расслабляющей жидкости не давала мне полноценного покоя. Я принялся ползком шарить, жаждая удовлетворить навязчивую идею. Интоксикационная потребность была не управляема мной. Легкий мышечный тремор в сочетании с приливом пота немного усложняли поиски.