- А и захочет сбежать, нечисть-то теперь уже не даст. Савкины-то сыновья и зимой не заблудились, прямехонько к логову вышли. Уж тогда понятно было, что не спроста. - Задумчиво произнес мужик, когда юноша совсем пропал из вида.

   Эти слова будто разбудили девушку:

   - Дядька Онисим, так это чудище их завлекло?

   - А кто же еще? - Онисим снова нарисовал в воздухе знак Велесия.

   - И тетка Радушка... - Кирка растерянно посмотрела на лежащий во мху узелок.

   Поверенный старосты лишь пожал плечами.

   - Все. Пошли, девонька, в деревню. Смотри как темнеет быстро. А Васька твой, если уж победит, - хмыкнул он, - то и сам воротится.

   Онисим похлопал девушку по плечу и зашагал по тропинке в сторону Гнилушек.

   - Да ты идешь? - Окликнул он Кирку.

   Вместо ответа девушка схватила с земли узелок и поспешила за Васильком, ловко прыгая по кочкам и избегая хлестких ударов веток кустарника.

   - Вот дуреха! Куда?! - Мужик кинулся было за ней, да и махнул рукой. Какое ему, собственно, дело?

   Онисим вынул из-за пояса топор и покрепче ухватил топорище. Чутко вслушиваясь и вглядываясь в окружающий лес, быстро настолько, насколько позволяла хромая нога, старый вояка зашагал в деревню, где, как он знал, ждали и беспокоились о нем Петька и маленькая Варенька.

   Под ногами недовольно чавкал пресыщенный влагой мох и плескалась ржавая болотная жижа. Кирка звала Василька, но тот не откликался. Лучи вечернего солнца - тягучие, медовые - лениво сочились сквозь майскую зелень. Мерцая между густыми, но прерывистыми тенями, они нещадно слепили глаза. Девушка болезненно щурилась и молила Яролику обуздать расшалившихся "зайчиков", голова у нее и без того гудела и раскалывалась от разрозненных мыслей: смерть Таси, гибель Савкиной семьи, странный божок, проснувшееся вдруг чудище, Василек... Что-то здесь было не так... Нет, неправильно. "Не так" здесь было, конечно же, все, но как бы поверх этих событий, было еще что-то важное. Неуловимое, но очень важное. Кирка теперь это чувствовала.

   Вдруг девушка остановилась. Погрузившись в свои размышления, она и не заметила, что болотные заросли стали намного гуще и никаких следов Старой Гати в поле зрения не было и в помине. Кирка тревожно огляделась и еще раз позвала Василька, но и в этот раз пастушок не ответил. Сомнений не осталось - она заблудилась! Вечером, на болотах. Девушка аж завыла в голос - теперь она не только не поможет Васильку, но и сама бессмысленно погибнет, попадет в трясину и утонет! Кирка запаниковала и, не прекращая выкрикивать имя пастушка, побежала, не разбирая дороги, куда-то вперед, где за зеленой стеной виднелся просвет. Взъерошенным воробьем она металась в тростнике, путалась в цепких кустарниках и, вырвавшись наконец на открытое пространство, едва не угодила в топь, лишь в последний момент ощутив опасное движение земли под ногами и заметив совсем рядом через чур яркую зелень -- частый признак трясины. Кирка замерла и осторожно передвинулась обратно в дебри, из которых так хотела выбраться.

   Не успела она отдышаться, как откуда-то из глубины болотных зарослей донесся сдавленный крик. Девушке показалось, что это был обрывок слова. Она обернулась.

   - Василек! Я сейчас приду, Василек. Я сейчас!

   Кирка не была уверена, что кричал пастушок - звук был слишком краткий и невнятный, и больше не повторился. Но, ухватившись за надежду, она снова ринулась продираться сквозь плотный кустарник, тихонько молясь Велесию о выборе верного направления.

   Растрепанная -- платок потерялся где-то по дороге - и исцарапанная, в насквозь промокших лаптях девушка выбралась наконец на просторную прогалину. По контуру поляну окружала все та же плотная зеленая гуща, над которой возвышались несколько могучих, раскидистых дубов. Видимо, это их мощные корни крепко удерживали островок твердой почвы посреди болота. В нос ударил сильный запах тины и прелой листвы.

   Но важнее было то, что на этой поляне, в нескольких саженях впереди и правее, находился Василек. Он стоял спиной к девушке, а потому не заметил ее появления.

   - Василе-е-ек! - Радостно окликнула парня Кирка.

   Позабыв обо всем, она уже побежала было к нему, но через пару шагов остановилась. С нарастающей тревогой Кира наблюдала за поведением пастушка: Василек сгорбился, как-то сжался и, держа перед собой вилы, медленно пятился обратно к зарослям. Девушка проследила за его взглядом. На другом конце прогалины зияло огромное болотное "окно". Темная вода около берега кружила в водовороте, журча и плескаясь на фоне равномерного гула. И этот шум довольно быстро усиливался. Кирка удивленно смотрела, как ускоряется течение, а воронка, напротив, становится все уже. Еще несколько мгновений и водная круговерть схлопнулась со звонким, дурашливым бульком. И все. Вода успокоилась, но вместо тревожного гула над поляной повисла напряженная тишина - жуткая в своем полном беззвучии, такая, при которой не чирикнет ни одна птица, не шелохнется ни одна травинка.

   Девушка снова перевела внимание на Василька. Тот остановился, выставил перед собой вилы, уперев черенком в землю, и, будто спрятавшись за ними, растеряно выглядывал, пытаясь рассмотреть что-то в омуте.

   - Василек, - тихо позвала Кира и, с опаской поглядывая в сторону "окна", неуверенно пошла к парню.

   - Кирка?! - На этот раз юноша обернулся.

   И будто в ответ на его голос раздался оглушительный грохот. Из омута к небу взметнулся огромный столп воды. Он задержался на мгновение в воздухе, а затем, гневно рокоча, ухнул вниз. Поляну окатило холодной болотной жижей вперемешку с ошметками тины и ила, и с запутавшимися в них улитками, пиявками и всевозможными личинками. И еще -- лягушками, которые несчетным числом попадали наземь. Ошалевшие зверьки бросились в рассыпную, отчаянно квакая, и то и дело сталкиваясь и сбивая друг друга. Воздух наполнился болотной сыростью.

   В то же время почва под ногами дрогнула, заходила ходуном. Василек не удержался и плюхнулся на спину, крепко приложившись затылком о выступающий поверх земли корень. Парень страдальчески вскрикнул, притянул руки к голове и больше не шевелился. Вилы с самым крепким во всех Гнилушках черенком бестолково валялись в стороне, а орды лягушек бесстрашно шлепали мокрыми лапами по досрочно выведенному из строя воину и его грозному оружию. Но испугаться за друга Кирка не успела. У нее за шиворотом зашевелилось и медленно поползло по спине что-то живое, склизкое. Девушка отчаянно закрутилась и, не выпуская узелок из рук, остервенело задергала сорочицу, пытаясь стряхнуть с себя неведомую гадость. К несчастью, промокшая ткань плотно прилипала к коже, а потому освободиться от копошащейся под одеждой дряни Кирке удалось не сразу. Да и радость от избавления оказалась недолгой. Поляну наполнил треск ломающейся древесины. Лягушки быстро попрятались и как-то разом умолкли.