Тася кружила между деревьев, петляла зайцем по грибному следу, ловко орудуя ножиком и заполняя корзиночку все новой добычей, как вдруг остановилось. И даже вслух охнула. Набрела на боурь-траву! До сего дня эту траву она видела только однажды -- городской лекарь, который покупал у деревенских травников разные сборы, как-то показывал гербарий с редкими и ценными растениями, за которые был готов особенно хорошо заплатить. Большинство из них не росли в этих краях. А вот боурь-трава могла появиться где угодно. Быстро вырастала и так же быстро исчезала. И никогда не рождалась дважды на одном и том же месте. Рецепты снадобий из боурь-травы хранились в строжайшем секрете и были известны только царским лекарям. Зато те уж варили такие зелья, что даже человека при смерти ставили на ноги. Потому и цену за пучок этой травки можно было получить хорошую. Так что найти боурь-траву -- настоящая удача. А тут целая дюжина стеблей - богатство! Будет чем за починку крыши и забора отблагодарить, обновок себе зимних купить. И сапожки - настоящие, с каблучком - такие, каких никогда у Таськи не было. А еще бы кое-что из утвари кухонной да зеркальце, или другую безделушку.
Травница аккуратно срезала жесткие бирюзовые стебли с торчащими в разные стороны острыми листьями-иголками. Но как не осторожничала, пару раз все же порезалась. И это не единственный опасность, который таила в себе эта травка. Тася вспомнила предупреждение лекаря, что название растению дано неспроста - свежесрезанная боурь-трава волшебным образом притягивала непогоду, грозу и шторма. Но нельзя было допустить, чтобы на стебли или листья попала вода - в этом случае редкая находка пожухнет, загниет и пропадет. Никак не спасешь. Женщина сняла передник и тщательно завернула в него драгоценную, но капризную добычу.
Тем временем воздух вдруг стал тяжелым и плотным. Лес притих. Тася глянула на небо - с востока вздымалась высокой, размашистой волной грозовая туча. Вот-вот доберется до деревеньки и хлынет морем-океаном на землю. Женщина подхватила корзинку и заторопилась к дому.
Потемнело. Туча заслонила собой солнце и почти все небо. Над головой басисто загрохотало. Не иначе Яролика, жена Велесия, бранится на мужа за испорченную погоду. "Ой, погоди, погоди еще маленько", - на бегу приговаривала запыхавшаяся женщина. Она уже вышла к деревне и спешила по пустой центральной дороге. Люди попрятались по избам да теремкам.
Вот и Степанов двор, рядом с которым сутра собирался народ. Значит, до дома уже рукой подать.
Женщина остановилась. В некошеной траве у забора сидела брошенная чужаком девочка. Рядом с ней, подтянув задние лапы к морде, лежала дворняга Тяпка. Псина меланхолично поглядывала на валявшийся рядом с собственным носом крохотный огрызок хлеба, а девочка заботливо гладила собачью шею. Ребенок поднял голову. Темно-фиолетовые глазки-ягодки выжидающе посмотрели на Тасю. Женщина невольно отвела взгляд.
Скрипнула дверь. В плотном заборе отворилась калитка.
- Тяпа! Тяпа! Ты где шастаешь, зараза такая? - выглянула на улицу и визгливо забранилась Авдотья.
Собака тяжело вздохнула, слизнула остатки хлеба, поднялась и засеменила вдоль забора к старухе. Девочка печально посмотрела вслед уходящему другу.
- Авдоть! - окликнула хозяйку Тася. - А что же, девчушку так никто и не приютил?
- А то сама не видишь? - проворчала бабка, подгоняя ногой псину.
- Да как же так? Дите ведь. Жалко.
- А вот так! - зло передразнила старуха. - У каждого о своих бедах голова болит, чтоб еще и за чужие думать. А коли жалостливая такая, так бери себе!
Авдотья дождалась, пока Тяпка зайдет во двор и хлопнула дверью. Жалобно проскрежетал засов.
Снова громыхнуло. Вспыхнула молния. От яркого света весь нехитрый деревенский пейзаж поморщился складками черных теней. На дорожную пыль корью высыпали мелкие дождевые капли. Тася спохватилась и опрометью кинулась к дому, спасая драгоценный сверток. По дороге покатились разбитые шляпки вывалившихся из корзины грибов.
Женщина только и успела, что переступить порог своей избушки как небесная "волна" ухнула на деревню плотным дождевым потоком. Травница бросила корзинку, быстро разложила на столе растения. Осмотрела, проверила -- все в порядке, не промокла находка. Вдруг что-то тихо, но настойчиво застучало в дальнем углу избы -- с прохудившейся крыши тонкой чередой капель на пол падала вода. Тася принесла из сеней лохань. Когда женщина со всем управилась, села на лавку - дух перевести.
За окном бушевала гроза. Дождь то немного ослабевал, то накатывал с новой силой. В доме не хватало света. В полумраке мерно, с тихим всплеском о деревянное дно посуды, ударялись капли. Одна, вторая, третья...
"Сыро как-то", - поежилась женщина. - "Может печь растопить?". Но сама себе в ответ нахмурилась: "Нет, огонь тут не поможет. На душе зябко, вот что". Больше не сомневаясь, Тася схватила платок и выскочила на улицу.
Дождь стеной. Тропинки превратились в ручьи. Лужи набрались где по щиколотку, а где и ступить уже страшно. Земля влагой пресытилась, раскисла.
И вот, Тася босиком бежит по расплывшейся дороге. Вода заливает лицо. Мешает видеть, мешает слышать. Даже дышать тяжело -- столько воды. Позабытые уже чувства выныривают из стены дождя, будто коряги из бурного речного потока. И сердце колотится все быстрее, все испуганней.
Но травница не сдалась, добежала. А девчушка где была, там и осталась: забралась под раскидистые листья лопуха, руками коленки обхватила - сидит, дрожит. Точно лисенок в силок попал.
- Здравствуй... - Несмело начала женщина, не зная толком, что говорить. - Меня Тася зовут. Я в этой деревни живу. В конце улицы, вон там.
Девочка затравлено посмотрела на травницу и шмыгнула носом. Женщина замешкалась. Вдруг в темно-фиолетовые ягодках-глазках блеснули слезинки. "Да что же это я", - сама себя укорила женщина. Она решительно подошла к ребенку, накинула на девочку еще не успевший до конца промокнуть платок и взяла на руки.
- Замерзла? Ну не плачь, в избу мою сейчас пойдем. Там тепло, печка. И чай у меня есть. Вкусный, с сухарями. Будем вместе жить. Как-нибудь справимся... Тебя как звать-то?
