Миновав пару десятков жилых домов и магазинов, Эхт остановился у очередного перекрестка. Направо точно идти смысла не было — там продолжался предыдущий район, в самом отдалении которого явственно виднелось здание школы. За неимением других вариантов, Себастьян повернул в левую сторону. И не прогадал — через несколько минут перед глазами выросло двухэтажное строение с вполне понятной надписью: «библиотека».

Эхт — и это не считалось им чем-то зазорным — редко читал книжки и лишь периодически покупал их для декорирования полок или использовал в качестве тайника для очередной купюры или бумажки, которую лень донести до мусорного ведра; но теперь, не зная, куда еще податься, он с уверенностью дернул ручку наполовину стеклянной двери, через мгновение оказываясь в царстве знаний и пыльных пожухлых страниц.

У зажатой между нескольких полок стойки никого не было, и Себастьян беспрепятственно прошел дальше, стуча пальцами по стеллажам. Прямо за ними, будто за своеобразными стенами, оказалась выстланная ковром квадратная «комната», уставленная низенькими столиками, направленными в сторону нормального, большого стола, на котором громоздилась целая стопка книг. Детей (а для них, без сомнения, это и предполагалось) видно не было.

Себастьян обошел все по периметру, заглядывая в проходы между полками, но никого так и не увидел. Ненадолго ему даже показалось, что он уснул, а все это — сон о каком-нибудь зомби-апокалипсисе, где вот-вот из-за угла выскочит страшная рожа. Рожа, справедливости ради, была, но это Эхт случайно наткнулся на зеркало, что стояло в самом углу рядом с невысокими деревянными пьедесталами. Больше внимания, чем томящаяся на стеллажах нетленная классика, привлекли выставленные вещицы, одну из которых Себастьян без стеснения взял в руки и принялся крутить, так до конца и не понимая ее предназначения.

Это было похоже на продырявленный спичечный коробок, который прицепили к креплению с колесами. Первым делом Эхт подумал, что это какая-то своеобразная зажигалка, а потом заметил, что у второй стоящей рядом такой же штуке в отверстия вставлены стрелы.

— Это хвачха, — раздался позади голос, и Себастьян испугался быстрее, чем понял, что он детский.

— Хва-что? — фыркнул они, поймав штуку у самого края пьедестала, поставил ее на место.

— Хвачха, первая массовая система залпового огня. Ее использовали корейцы во время войны с Японией. — Умник, избавив Себастьяна от нужды поворачиваться, возник по правую сторону, прижимая к груди книжонку.

— Мальчик, тебе сколько лет вообще? — нахмурился Эхт, рассматривая этого еще совсем ребенка — мальца с темными пышными кудрями и таким осознанным взглядом, что становилось не по себе.

— Восемь.

— И откуда ты это знаешь? Мне вот почти тридцатник, а я только названия стран и понял. — Себастьян еще раз потыкал в орудие, скептично вздернув бровь.

— Я просто книги читаю, а Вы — нет, –ответил мальчик, вежливо улыбаясь.

— Справедливо, — Эхт кивнул, — даже и поспорить не могу.

— А почему не читаете? — когда диалог, казалось, был окончен, вновь заговорил ребенок, смотря прямо Себастьяну в глаза. Из-за того, что ему приходилось задирать для этого голову, было скорее смешно, чем неуютно.

— Не люблю. Чтение вообще для идиотов, — отмахнулся Эхт, отворачиваясь. Все-таки дети были до чертиков любопытными.

— Может, наоборот? Судя по Вам — точно наоборот. — Если мальчик и понимал, что говорил грубости, то делал это с такой обворожительной улыбкой, что злиться на него было попросту нельзя.

— Так, малец, не наглей, — лишь для вида посерьезнел Себастьян, упирая руки в бока.

— У меня есть имя.

— Да — Умник, это я уже понял.

— Нет, — мальчик оторвал правую ладоньот книги и деловито протянул ее для рукопожатия, — я Адольф. А вот Вы — Неуч.

— У Неуча тоже есть имя, — выставил вперед указательный палец Эхт, прежде чем пожать ладонь. — Себастьян.

— Красивое. Как у краба из мультика.

— Не заставляй шутить про твое, Умник.

Они одарили друг друга разношерстными взглядами: Адольф — чистым и совершенно искренним, Себастьян — недовольным и насмешливым. По итогу мальчик, ничуть не замешкавшись, предложил Эхту собственную книгу.

— Вот, почитайте, только она для детей, книги для дошколят я уже не читаю; но с картинками — так что Вы точно все поймете! — Себастьян уже не мог понять — восхищается ли он этим мальцом или хочет влепить ему затрещину. — Может, и отношение к чтению поменяете.

— Из-за одной книжки-то? — усмехнулся Эхт, все-таки принимая своеобразный подарок, на обложке которого красовался Робинзон Крузо. Картинок и правда оказалось достаточно. — Сокращенный вариант, полагаю.

— Да, — грустно вздохнул Адольф, — полный мне из-за возраста не дали.

— Попросил бы взрослых — это же не пиво, не откажут.

— Из взрослых только папа, а он всегда занят. — За секунду мальчишка погрустнел, но тут же — и Себастьян это явственно увидел — заставил лицо вернуть прежнюю веселость. — Так что довольствуюсь этим. Я вообще хотел взять ее для папы, потому что он говорил, что это его любимая… Ладно, лирика.

Эхт повторно осмотрел его с головы до ног — то́чно мальчишка, но в теле его будто заперт самостоятельный, взрослых человек. То, как он говорил об отце… Любой ребенок произнес бы это с обидой — мол, не уделяет достаточно времени, бросил, но этот… этот словно и понимал, почему так происходит — не стоило и напрягаться, чтобы понять, что отец его наверняка много работает, а оттого и занят. Это вызвало в Себастьяне еще большее уважение.

— Слушай, Умник, если притащишь свою книжонку для взрослых, то я запишу ее на себя, так уж и быть. Но еще раз назовешь меня Неучем… — вместо продолжения он погрозил пальцем, но Адольф этого уже не видел — он, радостно взвизгнув, со всей ребяческой прытью рванул к полкам и с видом знатока принялся искать нужное произведение.

Менее чем минуту спустя в руках у Себастьяна оказался куда более увесистый томик в темной обложке с позолотой в вензелях. Имя Дефо почти стерлось, но название читалось отлично. Оставалось только найти библиотекаря.

Адольф хвостом увился за Эхтом, то и дело останавливаясь и лапая корешки книг, до которых мог достать, а затем вновь бежал следом, тараторя что-то о том, что читать обязан каждый — хоть немного, но читать.

— Состав освежителя в туалете считается? — не выдержал Себастьян, тормозя так резко, что мальчишка едва не врезался в его ногу.

— Повезло Вам, что я исполнительный, — вздернув нос, заявил Адольф, пытаясь заглянуть взрослому в лицо. Тот и без того был высоким, а для ребенка — и вовсе гигантом. — А то бы…

— Принести табуретку, чтобы ты мог угрожать, глядя мне в глаза? — склонившись, попытался выдержать серьезную мину Себастьян, но мгновенно же расхохотался, смотря на растерянную физиономию мальчонки.

Адольф в ответ с напускной обиженностью отмахнулся и тут же ускакал к стойке, за которой на этот раз оказалась симпатичная женщина средних лет, заполнявшая какие-то бумаги. Пока подходил, Себастьян услышал обрывок разговора:

— Как отец поживает?

— Не знаю, нормально, наверное, он же редко жалуется, хотя в последнее время выглядит уставшим. Я слышал, что начальник совсем… — Адольф ненадолго замолчал, по-видимому вспоминая выражение, — озверел. Но это по словам Альфа, а он мог и приукрасить.

Мальчонка небрежным движением утер нос и в нетерпении обернулся на Эхта. Женщина, открывшая рот для нового вопроса, тут же поднялась и с серьезнейшим лицом оглядела обоих посетителей. До Себастьяна только сейчас дошло, что это, наверное, выглядит совершенно неправильно.

— Это господин Краб, папа попросил его присматривать за мной. — Адольф и глазом не моргнул, вновь очаровательно улыбнувшись. Себастьян еле сдержал смех.

— Краб — это Ваша фамилия? — удивилась библиотекарша, принимая книгу.

— Ага, — кивнул Эхт, — а еще я работаю на морском дне. Вы мою подругу случаем не видели? У нее еще красные волосы и хвост. — Он оглянулся на смущенно отвернувшегося к двери мальчонку. — Я Себастьян. Себастьян Эхт. Сейчас… — И на стойку лег небольшой лакированный прямоугольник прав. Паспорта у него с собой не было, но это вполне могло сойти.