========== 1. ==========

Порывы промозглого осеннего ветра пробирали до самых костей, заставляя все крепче кутаться в мало спасающий двубортный пиджак и быстрее прохаживаться от одного поредевшего придорожного куста до другого. Машина, жалобно мигая аварийными фарами, совершенно выстыла и теперь годилась разве что в качестве непомерно дорогого кресла.

Телефон, как назло, не ловил.

И все-таки Себастьян с завидной упорностью доставал его каждые две-три минуты, с новым разом все злее взирая на меняющиеся числа, неизбежно приближающие его к тому времени, когда никакой известный ему салон ни за что не примет эту мешающую агрессивному хождению из стороны в сторону рухлядь.

Мерный цокающий звук каблуков кожаных оксфордов прерывался лишь ветром и раздражающе громким бурлением живота. Себастьян ничего не ел с самого утра; при выезде из Нюрнберга ему и в голову не пришло взять с собой хотя бы фастфуд, и теперь все, что оставалось из запасов, — это валяющаяся на заднем сиденье выдохшаяся минералка.

Черт бы побрал эту трассу.

Почувствовав, что ноги вот-вот объявят ему бойкот, Себастьян уселся на самый край переднего пассажирского места и, придерживая мыском ботинка дверь, принялся бездумно перелистывать экраны на телефоне.

От холода накатывала усталость, диктующая ему сдаться, дернуть нужный рычаг вниз у бедра, лечь поудобнее и закрыть глаза. Но Себастьян, выросший вблизи Альп, слишком хорошо знал, к чему приводит подобная слабость, а потому упорно заставлял себя отвлекаться на что попало.

Когда все пожухлые деревья в районе нескольких метров были сосчитаны, он, решив, что отдохнет всего пару минут, сложил руки на груди и, едва клюя носом, уставился на бардачок, по которому сновали последние лучи морозного солнца.

В момент, когда Себастьян подумал, что хуже уже быть не может, небо разрезала невыносимо яркая полоса света, разносящая весть о приближающемся ненастье. И правда — через несколько секунд по крыше серебряного мазерати застучали тяжелые капли.

Себастьян уже был готов выйти наружу и начать клясть чертову погоду, как вдали раздался шум мотора, наполовину заглушенный рокотом грома. Выскочить под дождь все же пришлось.

На отчаянные размахивания руками остановилась машина, чем-то похожая на последние модели мерседеса, и из-за руля вылез солидного вида мужчина, закутанный в пальто. Он подошел чуть ближе, и при очередном сверкании молнии Себастьян смог его разглядеть: внушительные размеры, правильные черты лица, почти хтонические скулы, небрежно зачесанные назад темные волосы и внимательный, цепкий взгляд крупных серых глаз.

Великодушный незнакомец, по-видимому сочтя Себастьяна достаточно благоприятным по внешнему виду человеком, незамедлительно предложил свою помощь в буксировке автомобиля до ближайшей мастерской.

— Еще раз спасибо, — не преминул добавить Себастьян, усаживаясь в теплый салон и украдкой подставляя под горячие потоки воздуха окоченевшие пальцы, сейчас больше похожие на тонкие листы скрученной в трубку бумаги.

— Да бросьте, — отмахнулся мужчина, минутой ранее представившийся Вильгельмом Флигером, и провернул ключ.

Себастьян то и дело оборачивался, через заднее стекло поглядывая на тащащуюся сзади на жесткой сцепке машину, и облегченно вздыхал, когда находил ее на месте. Перспектива оказаться ближе к цивилизации полностью затмила мысль о голоде.

— Вы не против подождать немного? — спросил чуть погодя Флигер, кивая на промелькнувший мимо указатель, на котором Себастьян успел заметить только забавно нарисованных кур.

— Даже если и против — куда я денусь? — улыбнулся он, сжимая и разжимая кулак, чтобы разогнать кровь.

Остановились они у еще одного указателя — в этот раз с фонарем и выставленными вокруг вазонами с цветами. Вильгельм поспешно вышел, отбарабанил только ему одному известный шифр по краю резного, увитого ползучими растениями забора, выглядывая свет в оконцах небольшого двухэтажного домика, и решительно шагнул на проложенную из гладкого камня тропу. Себастьян, не желая оставаться в одиночестве и темноте, юркнул следом.

Здесь, в разбитом у стен саду, пахло ночным воздухом, домашним теплом и, казалось, корицей. Себастьян даже задержался у весьма профессионально вырезанной из машинной шины фигуры лебедя, пару раз потыкав того в размалеванный красным нос.

В траве шумели сверчки, а на ветвях растущего прямо у края двора дерева явно поселились активно готовящиеся ко сну птицы. Себастьян, задрав голову, все пытался разглядеть их в пышной кроне, но видел лишь тень на фоне звездного неба, наполовину затянутого тучами.

Со скрипом открылась входная дверь. На пороге, держа в руках огромную кружку с тянущейся вверх струйкой пара, стоял одетый в пижамные штаны и халат невысокого роста мужчина; его похожие на пенсне очки, сползшие на нос, поблескивали в свете оставленных включенными фар. Сначала он недовольно косился на прибывших, а затем в мутноватых маленьких глазах мелькнуло облегчение.

— Я уже думал, что не приедешь, — хриплым, прокуренным голосом засмеялся он, отставляя кружку на уставленный горшками подоконник, и быстрым шагом спустился с трехступенчатой лестницы, не обратив никакого внимания на собственную босоногость. — Хоть бы позвонил.

— А я и звонил, — заулыбался в ответ Флигер, хлопая мужчину по плечу. — Кто ж виноват, что ты вечно крутишься черт пойми где.

Он напоминал Себастьяну эдакого битника, решившего бросить все и перебраться в отдаленные от города места. Даже полосатая водолазка, натянутая почти до горла, подталкивала к мысли об этом.

— Кстати, — опомнился Вильгельм, вставая в пол-оборота к хозяину дома, — это Себастьян Эхт, у него сломалась машина. А это, герр Эхт, Луи Легрим, отличный фермер и не очень отличный человек.

— Я тебе это припомню, — шутливо погрозился Луи и тут же, приветливо улыбнувшись, протянул Себастьяну руку. — Рад знакомству, герр Эхт. Сочувствую по поводу машины.

— Взаимно. Благодарю, — с охотой пожал тот ладонь.

Как оказалось, Флигер покупал у Легрима продукты: в основном яйца, сметану и молоко. Последним не преминул воспользоваться и Себастьян, решив, что такой шанс упускать нельзя — магазинные подделки не шли ни в какое сравнение с домашним молоком, особенно если то было свежим, может, даже еще теплым, на вкус не напоминающим стиральные порошки.

Дальнейший путь с таким приобретением проходил веселее. Вильгельм, разочаровавшись в ночном радиоэфире, рассказывал о работе: выяснилось, что неподалеку от Берлина он держит собственный аэроклуб, куда Себастьян был незамедлительно приглашен, часто ссорится с женой, имеет некую склонность к походам в рестораны и совершенно необъяснимую любовь ко всякого рода роскоши. В общем и целом, к тому времени, когда они доехали до черты ближайшего города, Эхт вполне мог написать биографию своего попутчика и не ошибиться даже в мелочах.

До Берлина было еще далеко, когда блеснула вывеска автомастерской. Себастьян, вдоволь наслушавшийся о жизненных перипетиях Флигера, степенно попросил остановить и потом еще с две минуты рассыпался в благодарностях, чтобы не дай бог не прослыть невежливым человеком. Только когда автомобиль Вильгельма, мигнув задними аварийными фарами на прощание, скрылся в темноте, Эхт смог выдохнуть спокойно.

— Извините, — громко позвал он, стуча по краю похожей на гаражную двери, — вы еще работаете?

Сперва никто не откликался, но затем где-то в глубине холодного бетонного здания послышался шорох. Еще через некоторое время между двух внушительных стопок шипованных шин выросла мужская фигура.

Судя по тому, во что был одет рабочий, ответ на вопрос Себастьяна был отрицательным. В мешковатых свитерах и старых даже на вид брюках залезать под капоты никто явно бы не стал.

— Что-то срочное? — устало спросил мужчина, почесывая костяшкой указательного пальца широкую бровь.

— Да, — Эхт ткнул в стоящую поодаль машину, — она не заводится, а мне нужно до столицы. Если возьметесь сейчас, заплачу вдвойне.