Сонная пелена окончательно спала, и чтобы совсем взбодриться Себастьян глотнул еще коньяка и протянул остатки Рудольфу. Тот, окинув скептическим взглядом собравшуюся перед ними компанию, с радостью прикончил последние капли, довольно кряхтя.

Люгнер, распластавшись на траве, пытался как-то реагировать на рассказ болтливого Брайта о планах на рождественские каникулы, то согласно мыча, то вздыхая громче обычного. Этого, казалось, Бенедикту вполне хватало. Или он просто был рад пообщаться с тем, кто не собирался придираться к каждому слову в попытках развести конфликт.

— А Вы что будете делать? — склонился к самому уху Себастьяна Рудольф.

— Когда?

— На рождественских каникулах.

Эхт чуть замялся, не зная, что и ответить. В прошлом году он бы сказал, что купит какой-нибудь расшитый пайетками ужасно дорогой костюм и заявится в первый попавшийся приличный клуб, но сейчас у него и мыслей о Рождестве не было. Ответить пришлось честно.

— Не знаю, времени еще много, может, успею что-нибудь придумать.

— Не случись нашего предыдущего разговора, я бы подумал, что Вы поедете к семье, — хмыкнул Вельд, в задумчивости поджимая нижнюю губу. Себастьян усмехнулся:

— Просто признайтесь, что Вам хочется спровадить меня из дома.

— Не без этого, конечно, — он успел увернуться от летевшего к плечу кулака, — просто это немного грустно, не находите?

— Да нет, в этом году хоть не один праздновать буду, — пожал плечами Себастьян, укладываясь обратно. — Ну, если Вы не против.

— Нет, конечно, нет. Адольф будет рад, я думаю. Он Вам и подарок поди уже подобрал.

— Ставлю всю свою зарплату на то, что это книжка. — Эхт улыбнулся, вполне явственно представляя, как мальчишка вручает ему перевязанный красной ленточкой увесистый том за авторством какого-нибудь Шиллера. — Кстати, раз уж Вы заговорили о подарках… Что бы Вы хотели?

Вельд многозначительно хмыкнул, потер подбородок и, за неимением возможности пожать плечами, на одном из которых улегся Себастьян, развел руками. Да и то только левой, потому что правую Эхт тоже придавил.

— Для меня будет подарком, если Вы доживете до Рождества, честно говоря. Ну… или если за Вами не придется опять нырять черт пойми куда. Такое потянете?

— Ну не знаю, а это не будет слишком скучным? Есть еще столько вещей, от которых можно умереть… Могу пойти по стихиям: огонь уже был, сегодня вот пережил воду, что там еще осталось? Воздух и земля, кажется? О! Можно совместить. Смотрите, Вы пилот, значит, у Вас есть доступ к самолетам. Логично. — Он отставил вперед указательный палец. — Значит, Вы, пилот с доступом к самолету, берете меня на борт, а я там что-то нажимаю и выпадаю нахрен, после чего умираю от разрыва сердца еще в воздухе, а затем мое бренное тело разбивается о землю. Вот и земля, и воздух. Я все придумал. Ну не гениально ли, а?

— Но ведь тогда я не смогу героически Вас спасти, — с наисерьезнейшим лицом возразил Рудольф. — Без этого история любви не сработает.

— Черт… — Себастьян в смешливой задумчивости постучал по подбородку. — Тогда не знаю. Придется, видимо, жить без приключений на задницу. Но Вы красный плащ пока не выбрасывайте, а то мало ли, буду я варить какую-нибудь там картошку и решу добавить к ней гарнир в виде себя.

— Знаете, герр Эхт, меня в самом деле пугает, что Вы так легко иронизируете над этим, хотя недавно чуть правда не умерли.

— Ну, во-первых, все-таки не умер, во-вторых, у меня все еще шок, наверное. Утром в истерике биться буду. А сейчас… ну, не умер и не умер, что бубнить. — Себастьян огляделся. — А почему Вы не говорите, что я к Вам битый час липну? Неудобно же поди.

Он уже собирался подняться, но Вельд ощутимо ущипнул его за бок. От неожиданности и внезапного смеха Эхт плюхнулся обратно, в сдающемся жесте выставляя руки. Ясно, значит, не неудобно.

— Исключительно в целях безопасности, — уверил его Рудольф, — а то пойдете за вещами, споткнетесь обо что-нибудь или в собственных ногах запутаетесь и все, расшибете затылок. А тут я уже не помощник.

Себастьян только открыл рот, чтобы съязвить, как тут же его захлопнул, чувствуя, как от лица отливает краска. Вельд выровнялся, и желваки его заходили ходуном. Люгнер приподнялся, оборачиваясь на вылупившегося в пустоту Брайта. Зорн инстинктивно оттеснил рукой Эдель себе за спину. Не послышалось, стало быть.

Собственная шутка про хищников замаячила на горизонте, когда звук, так напугавший всех до этого, повторился. Эхту даже подумалось, что это кто-то решил над ними поиздеваться.

Брайт первый в мгновение ока вскочил на ноги и озвучил общую мысль:

— Это волк? Это волк. Это волк!

Он походил на загнанного в угол кролика, и даже кожа его казалась побелевшей шерсткой. Вольфганг, чье плечо пало жертвой ужаса Бенедикта, трясся в такт его движениям, закатив глаза.

— У нас есть несколько складных ножей. Успокойся, — безуспешно попытался образумить он Брайта, пока остальные давили непрошеную улыбку.

— О, да, зубочистки против волка — отличная идея. А если их несколько?!

Вой, казалось, раздался чуть ближе. Бенедикт пуще прежнего впился в тонкую ткань рубашки крякнувшего от резкой боли Зорна. Краем глаза Себастьян отметил, что свободной рукой Рудольф схватился за бутылку, вероятно намереваясь в случае реальной опасности воспользоваться старым проверенным оружием — розочкой.

— А вдруг это не волк? — предположил оставшийся внешне чрезвычайно спокойным Люгнер в попытке угомонить Брайта.

— Да, пусть кто-то посмотрит. — Эхту подумалось, что это пищит комар, но все оказалось куда проще — это была Эдель.

— Раз Вы такая умная — Вы и идите, — фыркнул Вельд, вздергивая бровь в ответ на гневный взгляд Вольфганга.

— Ну уж нет, — тут же спасовала Вейс. — Может… Вот, Вольф, ты же старший, может, сходишь ты?

— Да, старых не так жалко, — закивал Брайт и тут же с воплем отшатнулся, потирая ушибленную руку. — За что?

— Молодых, знаешь ли, тоже не особо жалеть хочется, — скривился Зорн.

— Замечательный коллектив, — саркастично похлопал впервые заговоривший Себастьян, — сработал как швейцарские часы. Сразу видно — команда, друг за друга горой.

Он хотел продолжить тираду, как волк завыл в третий раз. Вновь показалось, что тот стал ближе. У Бенедикта натурально подкосились ноги. Рудольф сильнее сжал челюсти, то ли осознанно, то ли нет прикрывая прижавшегося к валуну Эхта корпусом так, будто действительно собирался драться с хищником.

— Вольф, — Брайт опять затряс Зорна за плечо, — а нож-то у тебя с собой?

— Разумеется, — сглотнул Вольфганг, и Себастьян явственно увидел, как забегали его глаза. Ну кто берет ножи на свидания? Разве что, наверное, Вельд. — Знаешь, Бен, сходи-ка к палаткам, волк, судя по звуку, в другой стороне.

— К палаткам? — не понял Брайт, на секунду успокаиваясь.

— Да-да, и не возвращайся. — Зорн шлепнул его по ляжке, поторапливая. Бенедикт нерешительно шагнул в сторону деревьев. — Иди с ним, Пауль, а то он тут сейчас всех так накрутит, что мы и при виде зайца от сердечных приступов умрем. Все, кончай мяться как девчонка, марш!

Брайт, показательно оскорбившись от устремленных в его сторону насмешливых взглядов, развернулся на пятках и зашагал в лес в гордом одиночестве. Следом за ним все-таки поднялся Люгнер.

— Убьется ведь, — в оправдание сказал он, разводя руками, — упадет где-нибудь, да и убьется.

— Торжественно вручаю ему свой красный плащ, — шепнул Вельд на ухо Себастьяну, провожая Пауля неясным жестом, а затем уже повернулся в сторону Зорна: — Браво, мой фюрер.

— Я достаточно трезвый, чтобы Вас ударить, но достаточно пьяный, чтобы даже не сожалеть об этом утром, — с серьезным лицом покивал Вольфганг, поднимая забытую Бенедиктом флагу и с брезгливостью поднося ее к носу. — Виски? Недурно. — Он отхлебнул, забавно морщась. — Волк вроде заткнулся, поди погнался за какой-нибудь белкой. Вы, господа — я имею в виду Вас, герр Эхт, и Вас, невоспитанный чурбан, — долго собираетесь здесь еще быть?