— Как видите — как минимум один раз уже проследил, — смущенно хмыкнул Вельд, по-солдатски заводя руки за спину и шагая дальше.

— Д-да, спасибо, — закивал Себастьян, проверяя футболку, но так и не находя новых дырок.

Кивнув самому себе, он сунул руки в карманы и уже хотел идти догонять Рудольфа, как заметил блеснувшие в траве очки. Видно, те спали с Вельда, когда он дернулся. Подняв, Эхт, чуть замешкавшись, тут же нацепил их на нос, спеша следом за отошедшим на приличное расстояние Рудольфом.

Несколько неловких минут, и деревья расступились, демонстрируя совсем крохотную полянку со стоящими посредине тремя досками с чуть выцветшими мишенями. Только Себастьян хотел порадоваться, что помимо них с Вельдом будет еще какая-то семейная парочка, как та предпочла свернуть в сторону леса.

— Вы… — Рудольф обернулся, чтобы что-то сказать, но тут же запнулся, обнаружив свои очки на Эхте. — О… Вам они идут больше.

— Извините, — стушевался Себастьян, снимая их и складывая. — Вы уронили, я решил подобрать. Держите. — Он протянул очки Вельду, но тот покачал головой.

— Оставьте себе. Я все равно редко их ношу.

— Спасибо, — Эхт смутился пуще прежнего, надевая очки обратно и смещая их на макушку. — Думаю, еще пара недель, и я весь Ваш гардероб соберу. Футболка, теперь вот очки… Что потом? Знаете, мне в принципе рубашка еще нравится Ваша.

— Может, отдам Вам ее следующей, — усмехнулся Рудольф. — У Вас есть младшие братья? Эх, ладно, тогда не поймете сравнения.

К обеду стало еще жарче, особенно теперь, когда солнце не прикрывалось верхушками деревьев, и его лучи, не встретив сопротивления, будто стремились изжарить все в округе. Себастьян то и дело утирал пот со лба, проклиная решившее неожиданно заскочить в октябре лето.

Он остановился рядом с Вельдом, когда тот, отсчитав шаги, замер напротив одной из мишеней. Рукой пригладив распушившиеся волосы, Рудольф достал из кармана нож и, разложив его, протянул Эхту.

— Держитесь не за лезвие, — осклабился он, и Себастьян мысленно пообещал себе обязательно полоснуть его за подобные насмешки.

— То есть Вы предлагаете мне просто метнуть его туда? — Эхт указал в сторону мишени, кажущейся ему малюсенькой точкой. — Без уроков, наставлений и всего прочего?

— Ну учитель-то здесь Вы, — развел руками Вельд и откинул полы рубашки, упираясь ладонями в бока. Себастьян цокнул языком. — Ладно. Отбалансируйте нож.

Эхт, нахохлившись, уставился на него с таким выражением лица, точно в эту же секунду собирался вонзить чертов нож ему промеж ребер. Рудольф замялся.

— Я… можно мне до Вас дотронуться? Я покажу.

В этот раз растерялся уже Себастьян, но быстро успокоил себя тем, что именно в его руках сейчас находится оружие. Как только он кивнул, Вельд, осторожно приблизившись, за запястье приподнял его ладонь, уложил на палец нож и принялся ждать, когда тот замрет на месте.

— Теперь возьмитесь за эту точку большим и указательным пальцами, — скомандовал Рудольф, отстраняясь. Эхт послушался. — Остальными пальцами прижмите нож к ладони. Не рукояткой, лезвием!

— А как я тогда бросать буду?

— Просто прижмите. Только аккуратно, а то порежетесь. Опять. Чуть отставьте вперед левую ногу. Так, теперь отведите руку. Ну не так же. — Вельд слегка стукнул его по локтю. — Вы что, вены на запястье себе вскрыть хотите? Большой палец смотрит вверх, да, вот. Снежки в детстве кидали? По той же технике, давайте.

И он отошел ему за спину, чуть приподнимаясь на цыпочках, чтобы проследить за траекторией ножа. Себастьян, от волнения закусив губу, метнул тот вперед, не особо заботясь о попадании. Раздался глухой звук, и лезвие воткнулось в мишень. Позади послышались саркастично-патетические хлопки.

— Браво. Вы хотя бы попали в цель, а не в траву.

— Но в самый уродский круг… — Эхт оттянул языком щеку и протяжно вздохнул. — Будь это соревнованием неудачников я бы, несомненно, выиграл.

— Все приходит с опытом, — попытался успокоить его Вельд, отходя за ножом.

— Вы мне про готовку то же самое говорили, но я на прошлой неделе ожог заработал. — Себастьян продемонстрировал мизинец, на котором до сих пор виднелся розовый след от брызнувшего кипятка.

— А кто Вас просил играть пельменями в баскетбол? — Вельд вновь вложил ему в руки нож. — Говорил же — лучше ссыпать все разом, а не по одному, да еще и таким дурацким способом.

— Сами Вы дурацкий, — по-детски насупился Эхт, пытаясь осторожнее прижать лезвие к ладони. — Вода кипящая же, я мог обжечься.

— Неужели? Как чудно, что Вы смогли этого избежать.

Себастьян пережил еще три попытки поупражняться в метании, две из которых закончились фатальным провалом — нож врезался в траву, даже близко не долетая до мишени. На предложение попробовать четвертый раз Эхт отказался, чувствуя, как тянет руку в районе запястья.

Уговаривать не стали. Вместо этого Рудольф, попросив отойти за спину, взял нож сам. Себастьян и глазом моргнуть не успел, как тот врезался в черный, самый маленький и центральный кружок.

— Признайтесь, что представляли там мое лицо, — с фырканьем обратился Эхт к улыбнувшемуся Вельду. Тот и отрицать не стал. — Много тренировались?

— Достаточно. — Рудольф выдернул из мишени лезвие. — Вы не боитесь?

— Чего именно?

— Того, что у меня оружие. — Вельд покрутил нож в руках, останавливаясь рядом. — А еще здесь никого нет. Лес большой, добежать Вам на помощь никто не успеет.

— Если это была попытка запугать, — выровнял спину Себастьян, — то это, во-первых, очень низко с Вашей стороны, а во-вторых — бездарно. Я жил с Вами почти месяц, думаю, убить Вы меня уже могли бы, если бы захотели.

— Ну мало ли, может, доконали Вы меня именно сегодня.

— И именно поэтому Вы сначала учили меня метать ножи? — Эхт вздернул брови и сложил руки на груди, всем видом выказывая недовольство.

— Так интересней. — Рудольф по-птичьи наклонил голову, и взгляд его стал совершенно неясным. — Не все ж сразу.

Себастьян напрягся, чувствуя, как все внутри натягивается струной. Это шутка. Конечно, шутка. Но ему абсолютно не смешно. По шее скользнул холодок, будто играя наперегонки с каплями пота. Задергалась нижняя губа, пришлось сжать ее зубами с обратной стороны, чтобы не было видно.

— Прекратите. — Голос сорвался на шепот. Вельд мгновенно выпрямился.

— Прошу прощения. — Он кашлянул, складывая и раскладывая нож. — Я все еще не до конца понимаю, как работает эта Ваша психология. А когда я чего-то не понимаю… раздражаюсь.

— Могли бы просто спросить, — вздернул подбородок Себастьян, шевеля желваками.

— В прошлый раз Вы сказали мне заткнуться и забыть об этом, — напомнил Рудольф, мягко улыбаясь. — Мне правда жаль, что нам приходится об этом разговаривать, но… Мы живем в одном доме, и я бы предпочел знать все тонкости. Ради безопасности.

По тону было ясно, что не только о его, Эхта, безопасности идет речь. Глупо на такое злиться. Все-таки ему, буквально первому встречному человеку с улицы, позволили жить в доме, где был еще и ребенок. Себастьян мог это понять, но не мог пока другого — рассказать. Может, если напьется до того состояния, когда уже ничего не будет важно, тогда и получится.

Он долго не разговаривал, и Вельд, приняв это за ответ, вернулся к метанию ножа. Эхт все подбирал слова, смотря, как лезвие блестит в лучах солнца и раз за разом врезается в мишень, а затем ненадолго исчезает в чужих руках. Было что-то красивое в том, как Рудольф при каждой новой попытке попадал в одно и то же место. Наверняка тоже о чем-то думал, раз даже удивиться этому не мог.

Через некоторое время со стороны леса послышался шум, и на полянку выбрело несколько незнакомых мужчин. Не сговариваясь, Вельд с Эхтом поспешили на выход.

Шли молча, изредка бросая в сторону друг друга вопросительные взгляды, но так и не решаясь заговорить. Себастьяну было до жути неловко. Рудольфу, наверное, тоже.

Когда он отошел, чтобы бросить нож в палатку, Эхт остался в смятении стоять один у первых деревьев. От погружения в собственные мысли его отвлек вынырнувший буквально из ниоткуда Адольф: