Звякнул недавно подвешенный над дверью колокольчик. Повеяло теплом. Эхт, поздоровавшись с библиотекаршей, прошел дальше.

Зорн уже заканчивал занятие, прощаясь с детьми. Некоторые из них подходили ближе, чтобы что-то обсудить, и Себастьян не решился прервать это паломничество, отделавшись легким кивком. Ему даже показалось, что Зорн — и это было удивительно во всех смыслах — улыбнулся в ответ.

— Вы теперь тут часто бываете, — послышался знакомый голос откуда-то сбоку, и Эхт перевел взгляд на прижимающего папку с листами к груди мальчишку.

— Сейчас по делу. — Себастьян присел на корточки, суя руку в карман. — Твой отец еще не нашел работу?

— Нет, — покачал головой Адольф и как-то растерянно посмотрел ему в лицо. — Он хотел устроиться в другую мастерскую, которая на окраине, но там не было вакансий.

— Значит, — Эхт наконец нащупал визитку, — передай ему это. Скажи, что в местный аэроклуб требуется инструктор. Это номер начальника. — Он постучал ногтем по картону. — Его гарантированно примут, пусть только позвонит. Не забудь передать, хорошо?

Адольф повертел прямоугольник и, медленно закивав, спрятал тот в карман брюк. Себастьян улыбнулся и, протянув ему руку, горячо пожал детскую ладонь.

— Мне сказать, что это Вы передали? — спросил мальчишка, увязываясь за ним к выходу.

— Как хочешь.

Эхт снял указанную куртку с вешалки и протянул Адольфу. Тот, всучив ему папку, начал заматывать шарф, попутно оглядываясь на встречающих детей родителей. Наверное, подумалось Себастьяну, ищет отца. Он и сам принялся рассматривать входящих, тщетно ища в них хотя бы отдаленные черты. На душе стало как-то грустно. Ему тоже вечно приходилось возвращаться домой одному.

Вместе с Адольфом они вышли на улицу. Только недавно поднявшийся ветер усилился и теперь гнул тонкоствольные деревья, срывая с них остатки листвы. Эхт поморщился. Ему-то было идти всего ничего, а вот мальчишка вполне мог простудиться. Не будь он до сих пор пьян — предложил бы подвести.

Несколько десятков секунд они стояли на месте. Адольф жался к его ноге, будто спасаясь от порывов ветра, и все стискивал папку. Себастьян же пустым взглядом сверлил забор мотеля, по крупицам пытаясь собрать остатки мыслей. От него наверняка жутко несло алкоголем, и оттого было стыдно — все-таки ребенок рядом.

— Иди уже, Умник, — мягко похлопал он его по плечу, но мальчишка и не пошевелился. — Ты там что, помер? Ну?

— Не хочу домой, — пролепетал Адольф, утирая нос.

— Почему? Отец вон, впервые не на работе, видеться чаще можете.

— Да, но… он такой грустный в последнее время, а мне… не знаю, тут, — он ткнул себе меж ребер, — как-то больно, когда на него смотрю.

Себастьян поджал губы, сглатывая подкативший к горлу мерзкий комок. Он как никто другой понимал это чувство. Но даже сейчас, с высоты своего возраста, не мог дать дельного совета.

— Поэтому не хочешь домой? — Адольф закивал и еще крепче прижался к нему. — Идем тогда в кафе. Куплю тебе молочный коктейль.

Денег у него с собой было немного — отложенные на ужин гроши, половина из которых ушла на сладости. Себе Эхт заказал яичницу с чаем, понадеявшись, что сможет позже уснуть под аккомпанемент бурлящего живота. А если и нет — улыбка мальчишки того стоила.

Адольф, наевшись и усевшись рядом, принялся показывать рисунки, подробно рассказывая о каждом. Себастьян, печально улыбаясь, кивал и задавал вопросы, стараясь унять боль в груди, стягивающую легкие до такой степени, что иногда становилось тяжело вдохнуть. И боль эта, как он отлично понимал и сам, была не физическим порождением.

— А тут, — отвлек его от собственных мыслей Адольф, указывая на лист с изображением сидящих в кругу людей, — я хотел и Вас нарисовать, но не помнил, как выглядит Ваше лицо. Оно у Вас какое-то… — он на секунду коснулся скулы Эхта, задумчиво шевеля губами. — Овальное, но подбородок… не знаю, Вы несимметричный какой-то!

— Вообще-то оно вытянутое. И подбородок нормальный. Я бы даже сказал, волевой, — шутливо насупился Себастьян, потирая небольшую впадинку на щеке. — И кстати, для общего сведенья, все несимметричны. Природа такая, что уж поделаешь.

В самом деле ему стало приятно, что Адольф хотя бы подумал о возможности его нарисовать. Это, как ему казалось, по детским меркам было одной из высших степеней доверия.

— Пойдем, а то отец тебя потеряет, — вздохнул Себастьян, поглядывая в окно. Уже окончательно стемнело, и зажглись фонари. Ветер, судя по деревьям, чуть успокоился. — Проводить?

— Нет, мне идти тут минут десять, — улыбнулся Адольф, ненадолго цепляясь за его руку. — Спасибо за ужин.

— Иди уже. — Эхт потрепал его по волосам и вслед добавил: — Не забудь про визитку.

— Не забуду! — пообещал мальчишка, и вскоре его низкорослая фигурка потерялась среди вазонов с цветами и вечерних прохожих.

========== 15. ==========

Противно гаркали кругом вьющиеся над гнущимися под порывами ветра верхушками немногочисленных деревьев вороны. Под ухом тарахтел старый, заставший, наверное, еще Карстенса фольксваген, в котором Рудольф был вынужден отогреваться в ожидании Флигера, чей номер торжественно вручил ему вчера Адольф.

В самом деле он до сих пор не понимал, зачем вообще согласился. Один вид самолетов вызывал у него теперь тошноту, а приближаться к ним и уж тем более садиться за штурвал Вельд собирался в последнюю очередь. Но, тем не менее, в сложившихся жизненных обстоятельствах выбирать не приходилось.

Минут через пять к полупустой парковке подкатил внушительный джип, одним рокотом заглушив все остальные звуки. Рудольф поморщился. Что раньше, что сейчас — терпеть он не мог подобных пижонов. По иронии судьбы, с тем, что теперь вытаскивал себя из машины, его свел другой такой же.

Плохо, конечно, было так думать, но ни Эхт, ни этот Флигер даже внешне не вызывали в нем каких-либо минимальных симпатий.

Путь до ангаров превратился в собеседование. Вельд, лениво осматриваясь по сторонам, как можно более коротко отвечал на нескончаемые вопросы, пока Флигер то и дело бросал на него оценивающие взгляды.

— У вас достаточно большой стаж, как я понял, — проговорил он, когда они проходили мимо стартового командного пункта. — Почему же ушли из люфтваффе?

— Судя по полигону — ушел ненадолго, — дернул головой Рудольф, всматриваясь в посадочную полосу. Ну точно — если не военный аэродром, то подскока.

— Это поле, а не полигон, — поправил Флигер. — Но да, несколько лет назад его переквалифицировали.

— Из государственного в частный?

— Ну нужно же как-то избавляться от ненужных вещей, — он покровительственно улыбнулся. Вельд нахмурился.

— У вас тут ИВПП {1}, — отметил он, останавливаясь у концевой полосы. — Ладно не грунтовая, но размер разве не превышает норму?

— Превышает, — кивнул Флигер, — но это легко решаемо. — Не успел Рудольф отразить всю степень недовольства подобным намеком на лице, как он продолжил: — Вы так и не ответили на мой вопрос, герр Вельд. Почему Вы ушли из авиации?

— Надоело — вот и ушел. — И тон его предполагал, что возражений никаких не последует. — Ангары прямо рядом с полосой? Удобно. А где ОВД {2}?

Флигер, поняв, что его забалтывают, расспрашивать дальше не стал и, запахнув широкое пальто, продолжил экскурсию. Рудольф даже смягчился. Все-таки скепсиса проявлять надо было поменьше.

Техники оказалось не так уж и много — четверка ярко-голубых бипланов, несколько легких самолетов в отличном состоянии, два вертолета, искусственно разрисованных под военные, и столько же планеров. Обход всего этого добра занял чуть больше сорока минут, половина из которых ушла на дорогу от одного ангара до другого.

Затем, сидя в просторном, обставленном с излишним размахом кабинете, Вельд заполнял необходимые бумаги. Флигер, проверявший лицензию и послужной список, довольно кивал, радуясь такой находке.

— И все-таки, — он с шелестом положил листы на лакированный дубовый стол, — как такой пилот мог променять небо на мастерскую? Небо! — Он потряс пальцем в воздухе, строя до крайности удивленное лицо. — И ладно бы в самом начале карьеры, так Вы дослужились почти до…