— Спасибо, — смущенно пролепетал мальчишка, утирая уголки губ от крема. Эхт только отмахнулся. — Скажете потом, понравилась ли Вам та книга?
— Обязательно скажу, — пообещал Себастьян. — А теперь иди-ка домой, а то так совсем стемнеет.
Дождавшись, пока силуэт Адольфа исчезнет у поворота, Эхт шагнул дальше. Нужно было еще зайти поужинать.
========== 9. ==========
Половину следующего дня Себастьян провел в мотеле. За завтрак сошли купленные вчера сладости, а чаю ему любезно налил Ратте-старший, попутно рассказывая последние новости. Радуясь возможности не залезать с самого утра в телефон, Эхт слушал с интересом, изредка вклинивая свое бесценное мнение о геополитике стран Евросоюза.
До полудня он читал, искренне веря в возможность закончить к вечеру. На деле же оказалось, что в одиночестве это дается сложней. Иногда не помогала и дыхательная техника, и Себастьяну приходилось бродить из угла в угол, отвлекая себя громкой музыкой или записями подкастов. В конечном итоге он продвинулся едва ли дальше четверти.
Затем, после обеда, его увлек разговором Конрад, и освободился — если так можно сказать при его «занятости» — Эхт только к пяти часам. К этому времени небо опять стянули темные тучи, предвещавшие по крайней мере шквальной ливень, и фонари зажглись раньше обычного.
Себастьян, решив успеть до начала дождя, быстро собрался и выскользнул из мотеля. Крепче кутаясь в пиджак, он широким шагом миновал перекресток и вскоре оказался рядом с мастерской.
Внутри на первый взгляд никого не было, и Эхт уже хотел уйти, как заметил смутно знакомое приближающееся лицо. В свете мощной лампы блеснули похожие на пенсне очки, и он вспомнил, что видел стоящего перед ним мужчину в самый первый день здесь.
— Герр Эхт, — тот его тоже узнал и приветливо улыбнулся, протягивая руку, — не ожидал Вас тут увидеть.
— Да и я Вас, — честно признался Себастьян, оглядываясь по сторонам. Ни Вельда, ни его начальника нигде не было.
— Я зашел договориться о продаже зимних шин, — выдал Легрим, и Эхт был вынужден поделиться своей историей. — Вот как, — сказал фермер по итогу, задумчиво потирая узкий подбородок, — на Вашем месте я бы не беспокоился — Рудольф отличный ремонтник, управится быстрее, чем Вам кажется.
— Если бы я беспокоился только об этом, — себе под нос пробурчал Себастьян, пока Луи рассматривал резину.
Давно Эхт сюда не заходил. Временами ему казалось, будто и машины-то у него нет, но самый первый пункт в графе расходов, что он сам себе составил, упорно твердил об обратном. И сейчас Себастьян был готов к худшему.
Он и не заметил, как из-за двери в подсобку вынырнул Вельд, и только громкий Легрим привлек внимание. Стараясь не мешать завязавшемуся разговору, Себастьян поближе подошел к тому, что не так давно казалось обычной грудой железа. Мало что, конечно, поменялось, но уже сейчас были видны следы вмешательства: во-первых, все фары на месте, что не могло не радовать, а во-вторых явно поврежденный двигатель, сейчас не скрытый капотом, не выглядел так, будто его пожевал гигантский пес. Царапины, конечно, оставались аховыми.
— Думаю, совсем скоро сможете ее забрать, — кашлянул позади Вельд, когда Луи покинул мастерскую. — Но Файст настаивает, чтобы хотя бы половину работы оплатили уже сейчас. Я все думал Вам позвонить по этому поводу, так что хорошо, что Вы сами пришли.
— Сколько там по деньгам в итоге?
Себастьян повернулся. Вельд вытирал руки от машинного масла и даже не глядел на него, занятый счетом ключей в лежащем на полу наборе. Сумму он сказал вскользь, точно она была чем-то совершенно неважным, маленьким. Настолько, что Эхт не смог пошевелиться. Практически половина из его накоплений. А еще скоро нужно было платить за комнату в мотеле.
Он сглотнул. Достать кредитку вышло с трудом. Глухо пикнул аппарат.
Вельд, уже хотевший выпроводить Себастьяна восвояси, тяжело вздохнул и, предложив присесть, ретировался в подсобку за крепким чаем. Разговорами он его не донимал, предпочтя ютиться почти на самом краю дивана и сверлить взглядом бетонный пол.
— У нее там гайки теперь из золота сделаны, я надеюсь? — с иронией спросил Эхт, хлюпнув чаем. Вельд слабо улыбнулся, поднял на него глаза и чуть заторможено покачал головой. — Хотя бы из серебра?
— И даже не из меди. — Рабочий быстрым движением утер нос, тихо шмыгнув, и Себастьяну подумалось, что тот все-таки заболел. — У Вас ведь еще остались средства на бензин до Берлина?
Казалось, вопрос этот он задал исключительно для заполнения затянувшейся паузы. И вряд ли Себастьян мог его за это осуждать.
— Не думаю, что мне стоит туда возвращаться, — едва слышно произнес он, откидываясь на спинку дивана и уставляясь на разводы от заварки в кружке. Вельд заинтересовано приподнял брови, но спрашивать ничего не спешил. — Понравилось мне у вас тут, — фыркнул Себастьян, а потом добавил: — Было бы еще куда возвращаться.
— А что, прямо-таки некуда? — усмехнулся Вельд, но тут же посерьезнел, стоило Эхту на него посмотреть. Понимание сказанной глупости мгновенно отразилось на его лице, и Себастьян прикусил язык, не давая пришедшей на ум колкости с него сорваться. — Прошу прощения.
Эхт закатил глаза и уже подорвался с места, как услышал пренеприятнейший звук: сначала по крыше будто проскакало несколько маленьких птичек, мгновенно размножившихся до стаи, а через открытую гаражную дверь в мастерскую ворвался холодный ветер. Спустя пару секунд на улице невозможно было увидеть хоть что-то дальше вытянутой руки. Плотная стена дождя отрезала их от остального мира.
Придя в себя, Себастьян со вздохом вернулся на место, попутно стягивая пиджак. Вельд же, тихо выругавшись на диалекте, пошел закрывать рулетные ворота, чтобы у внутри не набралась лужа.
— Хотите еще чая? — обернулся он к Эхту, сдергивая закатанные до локтей рукава. Себастьян согласился.
Из-за пакетированного, конечно, у него в горле вечно оседало неприятное ощущение сухости, которое он по глупости глушил все новыми и новыми порциями. Сегодняшний случай не стал исключением. Вельд кивнул и, оставив рабочую рубашку на самом верхнем колесе в куче, ненадолго исчез в подсобке, возвратившись оттуда уже в свитере и с двумя чашками.
Пили молча. За стенами глухо шумел дождь, и Себастьян изо всех сил заставлял себя сосредотачиваться на обстановке, чтобы не провалиться в воспоминания. Иногда Вельд вздыхал, привлекая к себе внимание, и тогда Эхта так и подмывало заговорить, но он не решался. От чего-то именно с ним диалог шел хуже всего.
И все-таки мерный стук капель по крыше заставил зажечься выдуманный проектор, и в голове замелькали картинки. Себастьян увидел себя еще совсем юным, с подобранными к груди ногами, сидящим на подоконнике и глядящим на свирепствующую погоду. Тогда, как и сейчас, он пил чай, и даже кружка показалась точь-в-точь похожей. В тот день что-то случилось, но Эхт уже не мог вспомнить, что именно. Помнил только, что на душе было как-то неспокойно, а глаза невыносимо жгло от подступающих слез. Раньше он слыл настоящей плаксой, и это еще больше сбивало при попытках разобраться.
Затем — и это уже Себастьян явственно вспомнил — его отогнала от окна бабушка. Она задернула шторы и, неоднозначно махнув рукой, ушла в гостиную. Наверняка не решилась поругаться, подумалось Эхту, которому пришлось коротать остаток вечера в попытках согреться у обогревателя — дождь выстудил деревянный дом, а камин к тому времени погас, и никто не спешил разжигать его вновь.
Позже с ним пыталась заговорить пришедшая с работы мать, но Себастьян упорно молчал в ответ, не отрывая взгляда от стены позади нее. Его привычно начало трясти, стоило матери попытаться приблизиться, и ему было позволено остаться в одиночестве. Уже через сонную пелену Эхт видел, как его относили в постель; чаще всего это делал дедушка.
Такое, наверное, происходило не раз и не два. Только сейчас Себастьян мог назвать как минимум пять случаев, когда он от страха не мог сдвинуться с места и сидел так до тех пор, пока усталость окончательно не лишала его сил. Со временем, после психиатра, это отступило, и Эхт смог бороться с приступами, хоть и не всегда успешно.
