— Возможно и так. — Иве кивнула, изгибая аккуратно подведенную тонкую бровь, и застучала пальцами по подлокотнику, всматриваясь в спинку придвинутого к столу кожаного стула.
Клюге уже было хотел что-то ответить, как дверь наконец распахнулась, и в кабинет, что-то продолжая по пути говорить пока невидному человеку, буквально ворвался Притвиц и, тут же заметив опять закатившую глаза Шлайер, рассыпался в извинениях за столь долгую задержку. Спокойно выдохнуть, правда, тоже не получилось. Клаус так и замер на полушаге, таращась на возникшего в проходе мужчину. О, лучше б он жил в третьесортном фильме для скучающих домохозяек без личной жизни, и это был Рейхенау, потому что даже при таком раскладе ситуация не казалась бы настолько патовой. Но нет, это все еще была чертовски ироничная реальная жизнь, и перед ним, с усмешкой заведя руки за спину, стоял никто иной как Герман Манн.
Провалиться под землю захотелось мгновенно, но абсолютно твердый пол не давал на это и капли надежды. Клюге отступил, будто боясь задеть Манна даже краем пиджачного рукава, и боязливо оглянулся на небрежно складывающего все бумаги в стопку Притвица и продолжающую мраморной статуей сидеть Иве. Тут-то ему ничего не грозит. Может, пару гадливых намеков, не более. Это он сумеет пережить.
— Ты что-то хотел, Клаус? — наконец обратил на него внимание Бруно, находя искомый документ. — Я буду занят следующие пару часов, так что говори сейчас.
— Хотел напомнить вам проверить почту. Я уже третий раз высылаю заполненное заявление на сентябрьский отпуск. — Поворачиваться к Герману спиной не было никакого желания, так что Клюге позволил себе только оглянуться через плечо так, чтобы держать Манна в поле периферийного зрения. Тот, однако, так и остановился в проходе, вальяжно привалившись плечом к стене, и все не сводил с него пристального взгляда.
— Обязательно проверю, — с улыбкой кивнул Притвиц, отодвигая кресло. И нужно было ради этого тут так долго торчать?..
Стоило Клаусу шагнуть вперед, как запястье аккуратно обхватила чужая ладонь. От резкого вздрагивания и нервного выдоха подобная осторожность все равно не уберегла. Ни Шлайер, ни Бруно ничего не заметили, начав предвещающую быть бесконечно долгой деловую беседу. Манн же, кивком указав на дверь, вышел следом.
— Какая удачная встреча, — с довольной ухмылкой протянул он, стоило оказаться вне кабинета. Клюге закатил глаза.
— Не сказал бы. И попрошу меня отпустить.
— Без проблем. — Герман показательно выставил вперед ладони. — Главное, не ломай мне нос и в этот раз. — Он немного помолчал, быстро осматривая занятых своими делами людей в офисе, что даже и не думали отрывать взгляда от экранов ноутбуков. — Все еще работаешь здесь? Что, я все-таки угадал про скупость старика?
— Какой пренебрежительный тон. — Клаус фыркнул, морщась от разом накатившего отвращения. — Вы же собираетесь купить это все, нет?
— «Мы»? — Манн почти рассмеялся. — О, брось, я тут ни причем, это она — Ив — любит подобную ерунду. Я тут просто за компанию и для поддержки морального духа.
— В каком смысле? — Клюге вздернул брови, будто это ему и впрямь было интересно.
— А сам как думаешь? — Герман расплылся в еще более широкой улыбке, вновь беря его за руку, но в этот раз не позволяя вырвать ладонь. — Ей нужна красивая картинка рядом, а мне — репутация безгрешного и исключительно гетеросексуального мужчины.
— Очень интересно, но мне-то зачем об этом знать?
— Просто пытаюсь показаться искренним, прежде чем извиниться и вновь попытать удачу. Я повторяю свое предложения, Клаус. Мне жаль, что в прошлый раз из-за моего пристрастия к хорошему алкоголю все вышло так, как вышло. Я должен был быть обходительнее.
— Меня все еще это не интересует, ясно? Я уже в отношениях. — Клюге тоскливо оглянулся на дожидающийся его в паре метров стол с кружкой недопитого, но уже наверняка давно остывшего кофе.
— Это ты называешь отношениями? Боже правый… — Манн шутливо закатил глаза, усмехаясь. — Ты не кажешься до такой степени наивным.Тем более… подумай, это было бы до ужаса иронично.
— В каком еще плане? — Клаус устало вздохнул. Сегодня он совершенно не выспался и тратить и без того небольшой запас сил и энергии на Германа собирался в последнюю очередь.
— О… так ты… ты не знаешь. Что же, пусть он сам тебе расскажет. Просто поверь на слово — с Рейхенау отношения построить невозможно, это проверенная информация буквально-таки из первых рук.
— Слушай, — Клюге потер переносицу, — это не делает твое предложение менее мерзким, это раз. Два — когда я говорил об отношениях, то имел в виду далеко не Рейхенау. Надеюсь, на этом разговор окончен. Мне нужно делать свою работу, а тебе — поднимать моральный дух, или чем ты там занимаешься. Всего хорошего.
Герман определенно хотел сказать что-то еще, но Клаус, показательно развернувшись, зашагал к столу. Теперь он уже жалел, что тот находился так близко — как будто и не ушел вовсе, раз Манн до сих пор на него смотрит. Была ли в его взгляде усмешка в самом деле, или он себе просто надумал, Клюге разбираться не стал. Хотелось сделать вид, что этого разговора вообще не существовало.
Так или иначе, Герман был вынужден уйти обратно в кабинет, и все вернулось на круги своя. Клаус и не заметил, как с космической скоростью пролетело время. Текст сегодня, на удивление, писался без поминутных попыток стереть кнопку отмены в порошок. Даже вливать в себя литры чая вперемешку с кофе не пришлось, одной кружки хватило за глаза.
Когда финальная точка была поставлена, Клюге, откинувшись на спинку стула и сползя так, что ботинками уперся в перегородку стола, посильней надавил на веки. Конечно, не могло же прямо-таки все быть прекрасно: вот теперь, судя по всему, повысилось давление. Черт знает, от зачастившей в последнее время нестабильной погоды или нервов. Конкретика делу мало помогала. Нужно было вставать, идти в кабинет Винклер и второй раз за неделю любезно одалживать обезболивающее. В прошлый, кажется, он пообещал, что обязательно купит свое. Видимо, что-то для улучшения памяти тоже попить не мешало.
Минут десять телевизором служило окно на кухне. Клаус, облокотившись о стол, глупо вглядывался в тянущуюся вдоль Александерплатц вереницу однотипных машин с редкими вкраплениями каких-нибудь зеленых или розовых пятен, и думал только о том, что пульсация в висках совершенно не спешит утихать. Поменьше надо за компьютером в таком состоянии сидеть, а то только хуже делает.
Пиликнул телефон. Клюге, не с первого раза попав рукой в карман, уставился в экран со всплывшей белой плашкой сообщения. Черт, он же обещал Хорсту ужин в том ресторане сегодня. В этот сезон там наверняка будет просто тьма туристов, придется выслушивать какофонию из непонятных языков со всех сторон. Но и отказать, сославшись на недомогание, казалось неправильным — Фабек так этого ждал, да и отпраздновать его авторский дебют нужно было. Пришлось добавлять несколько глупых смайликов к ответу, чтобы тот не выглядел сухим и вымученным, коим, в общем-то, и являлся.
Клаус устало опустил голову на ладони. В последние дни хотелось исключительно одного: забраться под одеяло и лежать без дела, рассматривая потолок. Привычная для осени хандра почему-то овладела им уже сейчас. Если в детстве он и мог позволить себе подобное, даже не задумываясь, то теперь оставалось лишь мечтать.
Такое состояние было связано не столько с привычной склонностью к апатии, сколько с вечными раздумьями о правильности собственных решений. Из-за них, впрочем, Клюге следом же неимоверно злился: вихляет тут хуже маркитантской лодки, по возрасту уже не положено. Даже если облажался — дороги назад нет, нечего бесполезные диспуты с самим собой разводить.
Телефон вновь звякнул. Не успел Клаус открыть сообщения, как следом пришло еще одно, из-за которого пришлось срочным образом переворачивать экран вниз. Просто так спрашивать, когда он вернется, Хорст, видимо, не умел. И ведь нужно что-то отвечать…
