Девушка за стойкой пропустила без лишних вопросов, стоило только назвать имя. Лифт в считанные секунды поднял на нужный этаж. Клюге потер начавшие краснеть щеки и заставил себя принять хотя бы минимально серьезный вид.

Дверь тихо захлопнулась. В номере царил полумрак, и Клаус едва не споткнулся об оставленную у входа сумку с небольшим логотипом какого-то бренда. Со стороны кровати послышалось шуршание, но спустя долгие десять секунд никто так и не показался. Пришлось опуститься на диван, чопорно сложить руки на колени и ждать.

Тишина стала совсем гнетущей. Клюге даже задышал медленнее. Накатила нервозность. У него не было костюма, как, впрочем, и любимой исторической личности. Он в принципе с историей знаком исключительно по школьной и университетской программам, и выбирать там было особо не из чего.

Наконец что-то хлопнуло. В проходе, привалившись плечом к створке, остановился Рейхенау, вполовину скрытый тенью. Клаус видел лишь ноги, обутые в высокие, почти до колена, ботфорты, и коричневый отблеск топорщащихся у бедер брюк. Включивший свет щелчок пальцев наслоился на громкое, решительное «нет». Клюге, не в силах закрыть рот, осел так же резко, как и рванул вверх. В голове не укладывалось… Он же просто пошутил тогда, а тут… Хотелось одновременно и кричать, и смеяться до слез.

— Боже… ты правда это сделал? — по итогу шепотом спросил он, опуская лицо на ладони.

— Мне часто говорили, что мы похожи, — развел руками Рейхенау и следом поправил чуть покосившиеся усы под носом.

— Это были не комплименты, Дольф. — Клаус все-таки встал, широким шагом прошелся по номеру, качая головой, и замер прямо у мужчины, приглаживая волосы. — А, ну, на сегодня, видимо, Адольф. — Он, не в силах передать всю степень недовольства, всплеснул руками. — А я кто? Гесс? Гиммлер?

— Лучше! — Рейхенау широко улыбнулся, шагнул вперед, беря его за плечи, и едва не расхохотался, вовремя вернув лицу обыкновенную веселость. — Геббельс! Надеюсь, иронию ты уловил. Костюм там, в коробке на столе. Ну, костюм в прямом смысле, формы-то у него особой не было. Зато я нашел круглые очки — точь-в-точь как у него. Были последние, кстати. Я уже думал покупать настоящие, знаешь ли.

— Лучше бы ты мозги себе настоящие купил, — вздохнул Клаус, все же отходя ко столу и оглядывая сложенную стопкой одежду: и правда, обычный серый костюм с белой рубашкой и галстуком, поверх которого положены очки и кругляшок партийного значка — копия того, что сейчас нацеплен на карман Дольфа выше железного креста.

— А что такого-то? — послышалось вслед с искренним недоумением.

— Ничего, просто я весь вечер буду таскаться с Гитлером, подумаешь.

— Не бойся, правую руку вскидывать не заставлю. — Рейхенау, прижавшись грудью к спине, скользнул ладонями по талии и с плохо отыгранной заинтересованностью заглянул за плечо, склоняясь к самому уху. — А вот обращаться исключительно со словами «мой фюрер»…– Он усмехнулся, переходя на хриплый шепот: — Это был бы весьма интересный опыт. Особенно в постели.

— Нет. Не смей. — Клаус выпутался из своеобразных объятий и, подхватив одежду, зашагал к дивану, мотая головой. — Нет-нет-нет. Не говори при мне такого. Я все-таки писатель, у меня живая фантазия, и вот это… Ни за что.

— Прямо-таки не заводит? — Дольф издевательски усмехнулся, приваливаясь поясницей к столу.

— Нет, потому что у меня с мозгами в порядке.

Показательно отвернувшись, Клюге принялся стягивать свитер, буквально чувствуя определенно не невинный взгляд на своей спине. Руки, потянувшиеся к ремню, задвигались медленнее. На секунду представилось, как теплые ладони окажутся где-то на боках, дотошно пересчитают ребра, а только затем, немного помучив, спустятся ниже и… Клаус заметно вздрогнул, быстрыми нервными движениями складывая брюки в стопку на диван. Не в его нынешнем положении о таком фантазировать.

Дольф, отлипнув от стола, неспешно прошелся по номеру, будто бы нехотя остановился рядом и, вновь оказавшись запредельно близко, поддел так и не вдетую рубашечную пуговицу у живота.

— Помочь? — спросили, разумеется, только для вида.

Клюге ответить не смог, лишь подался назад, опираясь на него спиной, и невзначай наклонил шею так, что до той с легкостью можно было бы дотронуться губами. Но не успел Рейхенау даже подумать об этом, как взгляд его зацепился за оставленные парой дней ранее Хорстом чуть посеревшие отметины. Прямо над ухом клацнули зубы. Клаус почувствовал, как напряглись руки на талии, дергая пуговицу так, что та едва не отлетела.

Только Клюге испугался, что повторится та история, как Дольф едко, с каким-то змеиным шипением в голосе спросил, проводя костяшкой указательного пальца по синякам:

— Парень твой постарался?

— Да, — радуясь, что вышло без дребезга, ответил Клаус, шагая вперед, за следующей вещью в стопке.

— Я думаю, нам пора это обсудить. — Не дав опомниться, Рейхенау рывком развернул Клюге к себе лицом, самостоятельно, будто удавку, накидывая ему галстук на шею.

— А что тут обсуждать? Мы не отношениях, и я не твоя собственность. Я имею право жить и спать с теми, с кем пожелаю нужным. — Клаус ойкнул, стоило Дольфу дернуть на себя, затягивая узел сильнее. Ну вот, сейчас опять поругаются.

Однако Рейхенау, поджав губы, лишь согласно покачал головой и, ненадолго отклонившись, зрительно нашел середину галстука, следом влепив туда партийный знак. За пиджаком поворачиваться было боязно, так что Клюге так и остался стоять, разглядывая потемневшие и ставшие какими-то пасмурно-синими глаза напротив. Молчание затянулось.

— Вы с ним квартиру вместе оплачиваете? — наконец заговорил Дольф, отряхивая Клаусу плечи от невидимой пыли, и сам потянулся к пиджаку, ненадолго задерживая руку на талии. Ответ нашелся нескоро.

— Ну вроде того. — Клюге тактично кашлянул. Рейхенау закатил глаза.

— В каком смысле? Пятьдесят на пятьдесят? Сорок на шестьдесят? Тридцать на семьдесят? Платишь только ты или он? Можно чуть конкретней? — В этот раз он дернул крупную пуговицу на пиджаке, едва повышая голос.

— Да какая вообще разница? — фыркнул Клаус и, не выдержав, сорвал усы с чужого лица, крепя их на лацкане. — Потом приклеишь обратно. А то мне жуть как неуютно.

— Ладно, про квартиру пока оставим, — отступил Дольф, раскладывая очки. — Ты его любишь?

— Что за вопросы? Я не на суде. — Клюге послушно наклонил голову, давая заправить мягкие дужки за уши. — Не на нюрнбергском процессе, так сказать.

— Он не дожил.

— А?

— Геббельс, говорю, не дожил. Он, — Рейхенау мимолетно приложил пальцы к виску и тут же дернул ими вверх, — на следующий же день после фюрера. Это довольно занятная история, кстати. А на вопрос ты, как я понимаю, отвечать не собираешься.

— Нет.

— Ладно, твоя взяла… — Дольф, пожимая плечами, протяжно вздохнул и уже потянулся к усам, как Клаус, цокнув языком, пояснил:

— Ты не понял. Мой ответ — нет.

— Значит, оставлять ты его не станешь из-за квартиры? — Голос прозвучал чуть сдавленно из-за прижатой ко рту в попытках вернуть все как было ладони.

— Откуда такой вывод?

— А зачем же тебе еще с ним встречаться, раз нет никаких чувств?

— О как высокопарно заговорил. — Не фыркнуть не получилось. — Я с ним сплю, Дольф. Мне достаточно. К тебе у меня тоже никаких чувств нет, но я же прихожу каждый раз, как позовешь.

— Как ручная собачонка? — Рейхенау издевательски усмехнулся, вздергивая бровь. Явно начинал раздражаться и пытался скрыть это за обидными шутками.

— Как тот, кто разукрасит тебе лицо, если не прекратишь этот цирк. Завязывай. Идем. — Клюге первым сорвался с места, но пришлось замереть где-то на полпути до двери.

— Я сниму тебе квартиру. — Дольф зашагал следом, ненадолго задерживаясь у зеркала, чтобы поправить спавшую на глаза челку.

— Тебе галстук доступ кислорода в мозг перекрыл? Не влезай в мою жизнь. — Хотелось сказать что-то погрубей, но отвлекло уведомление о новом сообщении. Не успел Клаус его до конца прочитать, как телефон наглым образом выдернули из рук.