— Скажи спасибо, что Карин опоздала. — На следующий день у стола его застал Эйнем, вручая новую коробку. Перламутровые запонки секретарше пришлось собирать по всему ее огромному столу.
— Удалось спасти в последний момент, — с улыбкой выдал еще одним днем позже Гальвиц, передавая в руки черную упаковку. Кожаный футляр для кредиток сбил только поставленный у компьютера стакан воды, заливший явно новую юбку.
— Я тебе это в задницу затолкаю, — в утро пятницы пообещала Ботмер, больно пихая замешкавшегося у турникетов при входе в здание Клауса прямо в солнечное сплетение. Портмоне оказалось совершенно непригодной для эффектного скольжения формы.
— У меня из-за твоих посылок боевое ранение, — пожаловался Оскар, демонстрируя краснеющую царапину на тыльной стороне ладони. От бляхи ремня на белоснежном столе осталась заметная борозда.
Наступившему долгожданному воскресенью радоваться пришлось ровно до часу дня. Потом в дверь раздался звонок. Искренне веря, что опять приперся Хорст, Клюге открыл без задней мысли, но обнаружил на пороге только странно одетого мужчину, вручившего ему большую коробку с кашемировым свитером и брюками от какого-то жутко именитого бренда. Ха, Рейхенау надеялся, что раз у Клауса велосипед, то он не попрется с такой махиной? Хрен ему, такси для такого взять не жалко.
— Слушай, ты там ядерную бомбу по частям собираешь или что? — в понедельник на весь офис гаркнул Феликс, не соизволив пройти ближе и оставив упаковку у входа. В шелковом шарфе Клаус запутался, едва его не порвав. Зато потом тот красиво накрыл собой все бумаги вместе с ноутбуком.
Во вторник Клюге решил не напрягать бывших коллег и сразу поехал в их офис, готовясь к очередной коробке у стола или до куда их там обычно доносить успевали. Даже знать не хотелось. Клаус уже порядком устал от такой настойчивости. Ладно раз, два, может — хрен с ним, недогадливый — три, но после восьмого-то раза можно было понять, что ни тебе, ни твоим сраным подаркам не рады от слова совсем? Хоть бы о секретарше подумал, а то она уже при виде Клюге начала со стола все убирать, чтобы не дай бог кофе или что-нибудь подобное на ноги не вылилось.
Стоило створкам разъехаться, перед глазами возникла до крайности недовольная Карин. Не повезло. Видно, та собиралась ехать к нему, Клаусу, на этаж. Приветствие вышло до неловкости натянутым.
— Там папаша твой заявился, выгнать не получилось, — почти прорычала Ботмер, упирая руки в бока.
— Папаша? — переспросил, округляя глаза, Клюге и тщетно попытался заглянуть ей за плечо. Черт, ну не могла сегодня каблуки поменьше надеть?
Карин ничего не ответила, лишь поджала губы и поспешила уйти к столам, адресовав напоследок такой убийственным взгляд, что захотелось срочным образом зайти обратно в лифт и впредь не нажимать на кнопку этого этажа никогда в жизни. Что-то подсказывало, что Ботмер на пару с Эйнемом были бы этому ой как рады.
— Папаша, значит? У вас здесь о манерах вообще не слышали? — усмехнулся Дольф, отлипая от окна.
— Пошел нахрен. — Клаус закатил глаза и, подавив желание все-таки ретироваться, подошел к нему, складывая руки на груди.
— О, форма поменялась. — Следом выставляя вперед указательный палец, Рейхенау весело осклабился. — Прогресс. — Он легко дотронулся до дернувшегося в отвращения кончика носа Клюге, оказавшись еще ближе, и вкрадчиво, с хрипотцой проговорил: — Знаешь, у меня очень исполнительные секретари. Мне стоило составлять список из тех оскорблений, что ты мне навыдумывал.
— Хочешь, добавлю еще одно?
— Не трудись. В твоем случае не повториться будет практически невозможно. Ну нет, — не успел Клаус выдать еще одну колкость, как Дольф прижал все тот же палец к его губам, — ты наговорил достаточно. Будь добр — молча послушай. — Голос сделался жестче, но взгляд совершенно не изменился. — Какого черта ты заявился ко мне в офис и вел себя как идиот, пугая остальных? Кто тебе позволил?
— Если ты думаешь, что я тут от твоей мужественность как течная сука лужицей расползусь, то глубоко ошибаешься. — Клюге резко откинул его руку и, отшатнувшись, прошел к окну. По длительному, шумному вздоху за спиной он догадался, что явно сказал лишнего. Вытерпеть второе за день невербальное покушение на убийство вышло с трудом.
— Чего ты от меня ждешь, Клаус? — четко выговаривая каждое слово, почти зарычал Рейхенау. — Извинений? Так я извинился! Восемь раз!
Он до того неожиданно дернул рукой, подаваясь вперед, что Клюге невольно отшатнулся. Внутри вновь вскипел гнев. Тут-то его зажать не получится. Карт-бланш получен. Так что он, закачав головой, с невеселой ухмылкой ответил, рискуя подойти поближе к стремительно багровеющему от злости Дольфу:
— Ты надарил мне какой-то хуйты, но слова «извини» или чего-то хотя бы отдаленно на него похожего я не видел и не слышал! Так что не строй из себя хрен знает кого. И проваливай к чертям собачьим!
— Это и было извинением, тупой ты идиот!
Крик оглушил на несколько секунд. Чудом удалось не попятиться. Рейхенау на лоб вновь свалилась челка, и показалось, что в попытках ее смахнуть он обязательно свернет себе шею.
Этот выпад выбил из колеи. Клюге, только что готовый спорить, резко замолчал. Начала ужасно болеть голова. Но отступать было поздно, так что он, окидывая тяжело дышащего мужчину жалостливым взглядом, показавшимся на фоне предыдущего тона шепотом голосом заговорил:
— Ну… ну конечно, ты же живешь в мире, где вот это вот… — Клаус поводил чуть подрагивающей от нервов рукой в воздухе, — извинения. Эдакая панацея, да? Ты… блять, ты хоть знаешь, как наша реальность вообще устроена? Сигнал еще ловишь? Или все уже, деньги уши окончательно заткнули? Да, ты отправил мне кучу жутко дорогих брендовых шмоток, только вот нахуй мне не сдались твои Versace, можешь их хоть в жопу себе засунуть. — Он замолчал, поджав губы, и покачал головой, тупя потухший взгляд в пол, прежде чем поднять его на замершего в одной позе постепенно бледнеющего Рейхенау. — Убирайся, Дольф. Ничего не выйдет. Мы зря тратим друг на друга время. — Для эффектности оставалось лишь развернуться и зашагать в офис. Только вот Клюге кое-что забыл. Пришлось позорно возвращаться к лифту, игнорируя шокированные лица разумеется все слышавших бывших коллег. — А еще… мне вон туда.
— Мне, полагаю, тоже, — тихо проговорил Рейхенау, тяжело вздыхая.
Лифт ехал мучительные тридцать секунд, за которые Клаус тысячу раз успел пожалеть, что вообще проснулся сегодня утром. Дольф молча стоял рядом, лишь дергающимися желваками выдавая еще не отступившее раздражение. Тишина оказалась совсем уж гнетущей.
Разъехались створки. Оба решили пропустить другого, в итоге столкнувшись. Дважды фыркнули. Клюге нажал на кнопку нижнего этажа, чтобы Рейхенау вышел первым. А на обратном пути можно будет и подумать, переварить.
Такой идеальный план сломало сразу два совпадения: в ту секунду, что лифт спустился, на кнопку нажимал Притвиц, а прямо за его спиной, у турникетов, стоял кто-то, вызвавший на лице Дольфа поочередно смятение, отвращение и ужас. Вверх поехали уже втроем.
— И что это было? — спросил Бруно, не оборачиваясь на замерших в неловкости позади Рейхенау и Клауса. Первый, поняв, что его узнали, предпочел проигнорировать вопрос, а второй, больно пихнувшись в плечо, сорвавшимся в самом начале голосом ответил:
— Не успели нажать на нужный этаж, вы вызвали лифт первым.
Это, разумеется, было наглой ложью, которую понимали все, но Притвиц больше возвращаться к вопросу не стал, протяжно хмыкнув и переложив снятый пиджак на другую руку. С таким количеством пассажиров время на подъем уходило больше обычного.
— Он всегда так медленно работает? — первым не выдержал Дольф, брезгливо оглядывая заляпанные зеркала, и, тут же ойкнув, принялся поправлять распушившиеся волосы. — Издательство же вроде не на грани банкротства, что, починить не могут? Начальник идиот или у него здесь кабинет на первых этажах? Или все вместе?
