Мне хотелось сказать, что я смотрю все сны наяву, но не успела. Зазвонил телефон. Лола? Макс? Инга!

— Нет, я не звонила отцу. Все разрулила сама. Мам, у меня все хорошо. Что хорошо? Все хорошо. Я потом тебе расскажу…

— Когда покормишь меня завтраком и отправишь на работу, — прошептал Олег, хотя я успела уже закончить телефонный разговор. — Собака не бегала. Я лентяй. Так что с тебя тредмил на коротком поводке.

— Мы лучше плавать пойдем.

— Да что угодно, только не валяйся без меня в постели.

Олег притянул меня к груди и поцеловал. От него пахло душем, а от меня счастливым сном, и мне совершенно не хотелось смывать с себя его остатки.

— Вечером притащу шампанское и напою тебя, ясно? Будем сидеть на берегу Невы и мечтать.

— О чем? — улыбнулась я ему в губы.

— Неужели нам мечтать не о чем? Ну, хотя бы о том, чтобы эта тварь не лезла между нами, когда ее не просят.

Агата не просто лезла. Она схватилась за край его футболки и тащила на себя: только я не поняла, какова ее конечная цель: освободить меня от Олега или присвоить Олега себе? Да, в собачью голову не залезешь, а в бабскую лучше вообще не лезть. Умрешь от смеха. Или от чего похуже…

— Олег, мне нужно показать тебе кое-что…

Я осталась стоять на пороге его кабинета. Мне и фразу пришлось показать ему скорее руками, чем словами, хотя я и знала, что эирподсы  у него в ушах торчат просто так — по привычке.

— Мила, ну мне реально пофиг, какую ты там скатерть выбрала. Это просто пулпати. Главное, подогрев в бассейне включить. Ты заморочились с этим новосельем, точно это свадьба. Ну реально… Мне твоё время и нервы жалко. И ведь никого не будет — только свои. Гошка тоже свой, а соседи — подавно. Я могу не смотреть?

Я не перебивала недовольную тираду и просто развернулась. Не так я хотела поговорить с ним. Хотя среда есть среда, ее по-прежнему нужно выработать на все двадцать четыре часа. Впрочем, Олег проработал все выходные — пошутил, в счёт командировки. Работа по-прежнему остается на первом месте. И это правильно. Мне бы тоже вернуться к курсам в нормальном настрое. Но его не будет, пока я не поговорю с Олегом о нашей маленькой проблеме. Ночь когда-нибудь у него да наступит. В пять уже вставать! Или такое подождёт до утра? Он хоть час да поспит…

 Однако выйти я не успела: кресло скрипнуло, и Олег вылетел из-за стола.

— Мила, ты снова обижаешься просто так! Давай вообще никого не приглашать! Это никому не нужно. Ты можешь свою мать так просто в гости позвать. Без всего этого бардака.

— Я не хочу ее одну. Не хочу. И мы никуда не спешим. Пусть твоя бабушка отдохнёт после больницы.

— Тогда просто покупай что хочешь. Не надо согласовывать со мной всякую ерунду! У меня сейчас реально тяжелый проект. Дай мне делать то, что я умею. А ты занимайся своими женскими делами…

— Ты действительно очень занят, — стиснула я губы, чтобы они не дрожали. — Ты даже не заметил, что у меня этих самых женских дел нет.

Я держалась за косяк. Ему тоже потребовалась поддержка двери. Он сделал шаг, споткнулся о развалившуюся у дверей собаку и замер.

— Серьезно?

— Я не специально, честно. У меня никогда не было сбоев.

— Тест ещё ничего не покажет, наверное.

— Не знаю как, но он все показал. Он там, в нижнем туалете.

— Я тебе верю.

— Ты мне уже поверил. И зря.

У меня жутко болела грудь, и я понимала, что причина боли не только в плюсике. Я ему соврала. И теперь он имеет полное право решить, что это все грубый расчет.

— Я это не подстроила, честно.

Я готова была разреветься. Слезы крупными горошинами стояли в глазах. Сейчас как выкатятся, как разобьются — вместе со всеми моими мечтами.

— Мила, ты опять? Будем считать, что я это подстроил. Это мне лень было вылезать из постели. Мила, ты чего ревешь?

Его ладони сжали мне щеки — как всегда. Это движение так быстро стало для меня привычным. Как и этот мужчина — будто я знала его вечность, а не несколько дней…

— Думаю, ещё можно что-то выпить. Я завтра схожу к врачу, если ты сможешь остаться дома с собакой. Ну или в пятницу тогда…

— Мила, ты с ума сошла?

Он так вот, прямо за щеки, доволок меня до диванчика, стоящего под окном в его кабинете. Усадил и присел на самый край, потому что у меня на коленях уже лежала тяжелая собачья морда.

— Помнишь, за что мы выпили то дурацкое шампанское на берегу? Чтобы у нас все было… Ну мы же не дети, чтобы думать, что за это все нам ничего не будет. Понимаем, что за все надо платить… Мила, ты согласилась сидеть с собакой. Заодно и с ребёнком посидишь. Ну, пока собака вылечится и ребёнок подрастёт.

Я не отвечала, я плакала — уже не знаю, почему…

— Скажи, что это гормональное. Твои сопли. Скажи мне, что ты счастлива… Ты не хочешь ребёнка? Или меня? Мила, ну хватит! Достала! — он меня тряхнул. Ощутимо. И я замерла. — Я больше не разрешу тебе молчать! Ни в этом случае!

— Я тебя не знаю, ты меня не знаешь… Ещё Агата, которую нам никто не отдал пока… А если отдаст, нам нужен будет врач и тренер, — лепетала я, облизывая соленые губы.

— Снова ты все в одну кучу! Может, это вселенная нас с тобой врачует обухом по башке? Иначе Чучундра никогда не выйдет на середину комнаты… Ну, скажи, что ты счастлива, что тебя силой выволокли на середину комнаты?

Я скинула его руки и размазала по лицу слезы.

— А ты счастлив?

— Очень, — перебил Олег, как всегда, весело. — Самосвал ломается один раз, зато это самосвал: крутой проект, дом с бассейном, сумасшедшая собака, новая жена, ребёнок — а ты, как хочешь, так и выгребай! Но я умею плавать… Мила, ну, улыбнись ты… Тебе-то всего лишь родственникам пул-пати устроить надо. С учётом, что бассейном будет пользоваться только Агата, это вообще фигня.

— Мы говорим о ребёнке!

— А что о нем говорить? Это только через девять месяцев. Да и потом он заговорит не раньше года. У меня брат вообще в два с половиной рот открыл из-за двух языков.

— Ты хочешь ребёнка? — перебила я, из последних сил сдерживая новый поток слез.

— Я хочу все. Все, что даёт судьба. Я ни от чего не отказываюсь. Но если ты не хочешь, я пойму… И подожду, когда захочешь…

— Я боюсь…

Олег рассмеялся:

— Да ты всего боишься, Чучундра! Но нужно по чуть-чуть становиться взрослой. По маленьким шажкам.

— Это не шажок. Это в омут с головой.

— Я сказал — надо. Я не сказал, что у нас все по-книжке. У нас все не так, как надо. Но оно есть, Мила. Вон, Агата, в тебя верит. И будет повод выгнать ее из кровати на пол. Скажем, на четверых места нет… Мила, ну… У нас ведь все получится. Неужто не веришь?

— Верю. Но мне страшно.

— Мне тоже.

Он снова притянул меня к себе, и я смогла обнять его за шею — мокрую.

— Мальчикам не разрешают признаваться в страхе, поэтому мы молча его осознаём и бодримся с ним. Я со всем справлюсь. Ты в меня веришь?

Я кивнула — продолбила ему плечо носом, точно дятел клювом. Сильное плечо. Я в него верила.

— Только не спрашивай меня больше про скатерти. Я ни черта в декоре не смыслю. Мне б пожрать вкусно. Остальное не важно. Ну совсем не важно, ты понимаешь?

Его рука скользнула по плечу вниз и остановилась на животе — не пустом.

— Тут я тебе, тем более, не смогу помочь. Все сама. Все девять месяцев. Потом я постараюсь впрячься… Но я ничего не обещаю. Сама видишь, какая у меня сумасшедшая работа. И собака, собака тоже сумасшедшая!

И Олег скинул слюнявую морду с моих коленей.

— Ты должна научиться вести себя прилично, поняла? Никакой тренер тебе не поможет, если ты сама не захочешь исправиться. Согласна? Ты теперь не единственный ребёнок в семье, так что баловать тебя тут никто не собирается. Заруби это себе на носу!

И Олег постучал указательным пальцем по чёрному блестящему носу.

— Мила, иди спать. Я постараюсь скоро прийти. Я действительно стараюсь работать быстрее, но у меня не получается… Я не такой умный, как некоторые про меня думают. От меня ждут чуда, но я не волшебник.